Меня быстро и тщательно обыскали, потом проводили до «волги» и, открыв дверцу заднего сиденья, велели забираться внутрь.
Салон, к сожалению, не отапливался. Я чувствовал, как меня начинает бить дрожь и немного испугался, что начну заикаться от холода, – это могло бы быть истолковано как знак моего страха.
На самом деле я ничуть не боялся. И уж тем более, когда хмурый человек, поджидавший меня на заднем сиденье оказался Павлином. Честно говоря, я был даже слегка разочарован таким поворотом дела.
Шоколадый король Павленко смерил меня изучающим взглядом и, судя по его тяжелому вздоху, остался весьма недоволен. То ли моим внешним видом, то ли тем, что напрасно потерял время.
– Что, Павел Антонович, вы ожидали тут увидеть? Дикобраза? – спросил я, насмешливо глядя на Павлина. – Или соперника?
Тот слегка оживился.
– Так ты за мной следишь, выходит? – спросил он с угрозой. – Знаешь, парень...
– За вами? – я наставаил свой указательный палец на уровень его лба. – Да что вы, господин Павленко! С вами и так все ясно, зачем мне подметки тотпать? Конфетки, бараночки и все такое. Не-ет, вы, Павел Антонович находитесь вне сферы моих интересов.
«Во всяком случае пока», – добавил я про себя для поноты картины.
Павленко рассерженно нахмурился, но решил, к своей чести, не давить на психику собеседника и перешел сразу к сути дела.
– Значит так, – сказал он, сжав пальцы в кулак и опустив его на мое колено, – еще раз возле Катьки увижу... Говорить, что с тобой будет?
– Не принципиально, – не стал я развивать предложенную мне увлекательную тему. – Вы зря тратите время, Павел Антонович, ваша пассия Катерина не в моем вкусе. Попрошу не обижаться, но это так. Меня гораздо больше интересует ее бабушка.
Павлен Антонович Павленко не сдержался и коротко хохотнул.
– Это в каком же таком смысле? – решил он уточнить на всякий случай.
– Сугубо в профессиональном, – ответил я сунул руку в карман.
Павленко молча наблюдал за моей кистью, уверенный в том, что у меня нет при себе оружия. На самом деле, захотел бы я – так пронес. Но в данный момент лично против господина Павленко я ничего не имел.
Я достал лицензию и продемонстрировал Павлину закатанный в пластмассу документ, свидетельствующий о том, что Мареев Валерий Борисович имеет право заниматься частным сыском, так как оформил соотвтствующее разрешение и уплатил причитающуюся с него пошлину.
– Ты в фирме, что ли пашешь? Не пойму я чего то, – он швырнул мне лицензию на колени и еще раз внимательно изучил мою физиономию.
– Я вольная птица, – ответил я, пряча драгоценный документ.
– Хм, – повел головой Павленко. – Любопытно. Обычно подобные агенства и разные охранные фирмы создаются для стирки. Поди разбери, охраняют они кого или нет... А деньги на счет капают. Очень выгодно.
– Представляю, – кивнул я. – Но это отнюдь не по моей части. Кстати, вам с Идой Яковлевной приходилось сталкиваться?
Павленко помотал головой.
– Видел как-то мельком, – пробормотал он, припоминая. – А что такое?
– Проблемы у старушки. Добро пропадает из дома, а я его ищу, – пояснил я. – Есть какие-нибудь соображения? Может, Катя что говорила?
Павлин сразу поскучнел и вместо ответа посмотрел на циферблат часов.
– Твоя работа, парень, ты и думай, – коротко ответил он. – Надеюсь, больше мы с тобой не встретимся. Иначе пеняй на себя.
Он тронул за плечо сидевшего за рулем коротышку и тот просигналил фарами.
– Слежку вы с меня снимете, надеюсь? – осведомился я на прощание.
– У тебя, парень, наверное, крыша едет, – донеслось до меня из салона. Павлин был явно удивлен моими словами. – Много чести мне тебя пасти.
«Мне бы вашу уверенность, Павел Антонович, – думал я, вылезая из машины и бредя к своему „жигулю“, – Я-то вот как раз думаю, что наша встреча абсолютно неизбежна, как бы вы себе там не думали».
Честно говоря, я находился на распутьи. С одной стороны, мне ну вот ни капельки не хотелось продолжать заниматься делом госпожи Французовой. Старуха явно вешала мне лапшу на уши и, судя тому, что я услышал от Кати, у меня создалось устойчивое убеждение, что даже найдя я эту реликвию, черта с два бабка мне заплатит.
«Ах, молодой человек, – так и слышал я ее голос, убедительный и вызывающий сочувствие, – сами знаете, какие сейчас времена...»
С другой же стороны я не мог просто так бросить это дело на полдороге. Мне очень не нравилось, что за мной периодически увязывались хвосты, мне очень не нравилось, когда меня обманывают пожилые женщины, а женщины молодые обращаются со мной так, словно я не человек, а средство для возвращения кассеты с уроками голландского языка. И еще мне не нравилось, что один человек распрощался с жизнью, а это никого не волнует.
Нет, пожалуй, я все же разгребу эту кучу дерьма, и пусть потом никто на меня не обижается, если запах вдруг станет тяжелым и удушливым.
А с деньгами – как-нибудь разберемся. И не из таких ситуаций мне приходилось выкарабкиваться за свою недолгую, но подчас чересчур хлопотную жизнь частного сыщика, прошу мне поверить.
Поставив машину во дворе, как раз под собственными окнами, я снова вернулся к мыслям о ванной и теплой постели, но вдруг...
– Валерий Борисович, – послышался жалобный женский голос. – Вы так поздно...
– Смотря для чего, – машинально отозвался я, всматриваясь в ночную темень.
Передо мной вырисовывался смутный силуэт женщины. Поджидавшая меня особа сидела на приступочке, кутаясь в черный пуховый платок.
– Ольга? – удивился я. – Вот уж кого не ожидал увидеть? Какими судьбами?
В ответ мне раздались жалобные всхлипывания, плавно перешедшие в тихий бабий плач с завываниями и паузами для набора воздуха в легкие.
Я присел рядом и, немного поколебавшись, положил свою руку на теплый затылок плачущей женщины. Ее рыдания заметно усилились.
– Кажется, подмораживает, – заметил я. – Слезы, кстати, могут замерзнуть прямо на вашем лице и потом придется их отковыривать. Поверьте мне на слово, это очень хлопотное занятие.
Ольга сама того не желая, рассмеялась, я помог ей подняться и мы прошли ко мне в дом. Открыв дверь я извинился и оставил девушку на кухне, а сам нырнул в комнату и проверил, закрыл ли я перед уходом дверь в кладовку, где «жил» Приятель. Ведь никто из посторонних не должен был узнать о его существовании!
На мою беду дверь была слегка приоткрыта и сквозь щель можно было видеть туслые искры, то и дело вспыхивающие на экране монитора. Черт!
Надеюсь, Ольга не обратила на это внимания: щель была небольшой и рассмотреть с порога – что там мерцает в дальней каморке было не так уж легко. Примем как рабочую гипотезу, что она ничего не заметила и попытаемся узнать, что привело молодую девушку осенним вечером к двери моего дома в столь поздний час.
Моя гостья уже высушила слезы и теперь с интересом оглядывала обстановку моей кухонки. Я оборудовал это помещение таким образом, что кухня выполняла несколько функций: помимо основной, была еще и чем-то вроде приемной, а подчас становилась и гостиной. Вообще, ее размеры потрясали человека, первый раз пришедшего в мой дом. Мебели на этом пространстве было расположено больше, чем во всех остальных комнатах вместе взятых и не столь большую комнату я чаще всего использовал как спальню, а каморку, в которой стоял Приятель – как кабинет.
– Чай, кофе? – спросил я у Ольги. – Есть молотый, есть растворимый...
Она замялась и смущенно проговорила, как будто просила о чем-то непристойом:
– Я немного замерзла... Может быть, у вас найдется рюмка водки?
– Чего нет, того нет, – развел я руками. – Значит, будем пить чай.
Спиртное, как это не покажется удивительным, я никогда не покупаю. Выпить, впрочем, почти никогда не прочь, но волшебная субстанция алкоголя не играет существенной роли в моей жизни.
Я беззвучно размешивал серебряной ложечкой сахар в своей чашке и ждал, пока Ольга разговорится. Это произошло между вторым и третьим глотком индийского чая рязанской расфасовки.
– Он был такой... такой добрый, – произнесла Ольга, уткнувшись глазами в отражение лампочки в круглом ободке своего бокала. – Тихий такой мужик... Господи, ну почему со мной все время так получается!
Я понял, что речь идет о Егорычеве, – видимо, до Ольги уже дошли слухи о его смерти, – но решил, что психологическая помощь – это не совсем по моей части. Впрочем помочь я могу – когда найду убийцу и он понесет заслуженное наказание, как у нас любят говорить.
– Тихий... – задумчиво повторил я ее слова, – но, выходит, кому-то помешал. У вас есть какие-нибудь предположения?
Ольга немного подумала и отрицательно покачала головой. Потом для пущей убедительности пожала плечами и беспомощно посмотрела на меня.
– Ума не приложу, кому он мог помешать, – сказала она жалобно.
– А вы приложите, – посоветовал я. – Подумайте немного, может, что и припомните. Кстати, вы пришли ко мне просто так? Не принесли в клювике какой-нибудь информации? Если нет, считайте, что я вас утешил и, прошу простить, у меня еще полно работы на сегодня. Если же вам есть что сказать – я развесил уши и готов впитать каждое ваше слово. Да, еще такой момент. Я не занимаюсь расследованием убийства Романа Егорычева.
