– Откуда столько наглости?! – восхитился Пенхоллоу, щерясь на нее. – Что это на вас нашло? Готов спорить на последний шиллинг, вы меня задушить готовы...
– Мне-то что, пейте, если хотите. Это только растравит вашу подагру, и все мы снова не будем спать ночью... Ну да что за беда! Что будете пить?
– Стакан кларета. Это слабенькое винцо еще никому вреда не сделало. Мой дед ничего в рот не брал, кроме кларета, все последние годы своей жизни, а прожил он восемьдесят пять лет, к вашему сведению. Вы найдете бутылку в угловом буфете.
Она подала ему вино, а сама отошла назад, к камину. Он наполнил стакан, осушил его, снова наполнил и после этого откинулся на подушки, приготовившись слушать.
– Ну, так что же у вас за дело? Вы решили, что я сегодня мало выслушал женских глупостей?
– Да вы просто задира, – спокойно заметила Вивьен, глядя прямо ему в глаза. – Почему бы вам не попробовать задирать кого-нибудь не такого беззащитного, как Фейт?
– Это вызов? Пожалуйста, попробую начать с вас! Что вы мне – вы просто испорченная девка, вот кто!
– Испорченная? Конечно, в этом доме легко испортиться... Так вот, я пришла, чтобы сказать вам о том, что я намерена уехать отсюда.
– Так что же вас останавливает? – с любопытством спросил Пенхоллоу.
– Вы. Я не могу оставить Юджина. Я привязана к нему.
– А что я ему? Он сам себе хозяин. Попробуйте его убедить уехать вместе с вами.
– Юджин болеет. Поэтому ему трудно обеспечить семью совершенно самостоятельно.
Она чувствовала, что ей все труднее сдерживать свой гнев.
– То есть он любит притворяться больным? Ах, знаю я Юджина! Это такой лентяй, которых свет не видывал! – Пенхоллоу гадко хихикал. – А зачем же вы ему дали приехать сюда?
– Я не думала, что мы задержимся тут надолго.
– Ха! Ну и дурочка! Юджин очень уютно устроился здесь. Теперь вам его с места не сдвинуть...
– Но ведь он не жил здесь, когда я выходила за него замуж! – напомнила Вивьен.
– Да, он пробовал свои крылышки... Ну да я не обижался. Все равно я знал, что он вернется.
– Все дело только в вашем желании властвовать! – презрительно улыбнулась она. – Вы всех хотите держать в подчинении... Но со мной это не пройдет.
– Не пройдет? – Улыбка, появившаяся на его лице, слегка испугала ее. – Но вы же хотите забрать Юджина? Тогда вам придется поплясать под мою дудку!
Вивьен закусила губу, понимая, что ей нельзя сейчас терять присутствия духа. Она сказала очень спокойно:
– Если вы считаете, что Юджин слишком ленив, вам следовало бы помочь ему расшевелиться.
– К чертовой матери! Я никогда не делаю того, что «мне следует сделать»! Словно вы не знаете этого!
Она пропустила это мимо ушей.
– У меня есть право иметь свой собственный дом.
И глупо ожидать от меня, что я стану жить в чужом доме, полном родственников! Да я лучше буду с голоду помирать, чем терпеть все это безобразие!
– Хо-хо! Помирать с голоду! – захохотал Пенхоллоу. – Хотел бы я видеть, какой у вас будет рай в шалаше! Ну-ну, давайте, поживите отдельно! Очень скоро вы все равно вернетесь, поджав хвост!
– Почему бы вам не дать Юджину небольшое содержание? – спросила Вивьен. – Ведь это будет стоить вам ничуть не больше того, что вы тратите на нас сейчас...
– А я попросту не хочу – вот и все, – заявил Пенхоллоу.
Вивьен, держа руки в карманах, изо всех сил впилась в кожу ногтями сквозь тонкую ткань.
– Вы думаете, что одолели меня, но это не так. Я заберу Юджина, я вырву его из этого дьявольского мира... У вас есть Раймонд, есть Ингрэм, так почему же у вас должен быть еще и Юджин? Он мой муж, и у меня есть на него право!
Он махнул рукой, рукав пижамы слетел вниз, обнажив волосатую, все еще крепкую мужскую руку...
– Забирайте! Поезжайте куда хотите! Но только не надейтесь, что я стану вас содержать...
Вивьен вся напряглась, потому что просить этого отвратительного человека даже о самой малости всегда было для нее пыткой... И все-таки она сказала:
– Я не могу его забрать, пока вы делаете все, чтобы его оставить. Да, он выбирает путь наименьшего сопротивления, это верно, потому что у нас не хватает денег. Но... Но если бы вы... если бы вы дали ему небольшое содержание, чтобы я могла скромно содержать на него дом, то я... я... я была бы вам благодарна.
Старик широко улыбнулся, ясно давая понять, как ему приятно видеть ее мучительные усилия... Он снова наполнил свой стакан.
– Мне ваша благодарность не нужна. Нет уж, девочка моя, вы у меня будете сидеть на цепи во дворе, вот так! У меня ведь есть чувство юмора, мне нравится все смешное. Очень меня забавляют ваши щенячьи попытки оборвать эту цепочку! Или вы все думаете, что раз у меня подагра и я валяюсь в постели, то я уже потерял над вами власть? И вы решили испробовать, смогу ли я распоряжаться своими домочадцами по своей воле, а не по вашей? Ха!
– Боже мой, как же я вас ненавижу! – выдохнула она, глядя ему в глаза.
Улыбка его стала еще шире.
– Я знаю, крошка, знаю. Но я по этому поводу не лишусь сна и аппетита. Меня в жизни многие ненавидели, и все они получали от меня в ответ то же самое.
– Надеюсь, что вы допьетесь до смерти! – пожелала она ему. – Я буду плясать на ваших поминках!
– Вот это девчонка! – он похлопал в ладоши. – Ну давайте, давайте, прокусите мне горло! Я вас буду держать здесь просто для забавы! Теперь у меня ведь такая скучная, праведная жизнь. И она была бы невыносимой, если бы вы время от времени не изливали на меня свой яд – как бальзам на душу!
– Вы... Вы продержите в этом вонючем болоте Юджина до тех пор, пока он не перестанет быть хоть на что-то годен! Вы испоганили жизнь всем своим детям и этой несчастной дурочке Фейт только потому, что вам все хочется сделать по-своему! Но вы не сможете изгадить жизнь мне, я вас предупреждаю!
– Ну, валяйте, попробуйте побороться со мной! – хохотнул Пенхоллоу, суча ногами под одеялом. – Я же знаю, что у вас есть камень за пазухой. Так что же вы его не кинете?
Она не ответила ему, потому что в этот момент раздался стук в дверь, Пенхоллоу крикнул: «Войдите!», и появился Юджин.
Юджин был высоким, сухощавым брюнетом тридцати пяти лет, и даже по его походке чувствовалось, что его постоянные жалобы на болезнь были просто удобным предлогом не делать того, что от него требовали. Он передвигался слегка вперевалку, задумчиво, словно нехотя. Всю жизнь он предпочитал избегать всего неприятного и всегда издалека чуял приближение проблем, которые могли бы угрожать его удобству и спокойствию. Когда он увидел Вивьен, стоящую с высоко вздернутым подбородком у камина в отцовской комнате, он застыл в дверях, раздумывая, а стоит ли вообще сюда заходить...
Пенхоллоу, заметив это, резко сказал.
– Ладно, хватит колебаний! Проходи, Юджин. А вот твоя жена, пришла полюбоваться на меня...
У Юджина была необыкновенная улыбка. Он улыбнулся Вивьен так, словно сердечно сочувствовал ей и готов был заключить ее в объятия. Впрочем, на самом деле улыбка эта могла означать и нечто совершенно иное... Но Вивьен сразу растаяла. И теперь, после шести лет брака, она все еще нежно любила его. Она инстинктивно подалась к мужу. Он обнял ее за плечи:
– Ну, так что же случилось, маленькая моя?
– Это неважно, – пробормотала она, горло ее судорожно сжималось. Она нашла его руку, нежно пожала ее и, слегка покачиваясь от нахлынувших чувств, пошла к двери. Она позабыла сейчас обо всем. А Юджин, как всегда, не проявил ни малейшего интереса к тому, что здесь только что происходило, резонно полагая, что это только его расстроит.
Он уютно расположился в кресле у камина и добродушно заметил отцу:
– У вас, сэр, самая теплая комната во всем доме! Послушай, отец, тебе разве не говорили, что тебе вредно вино? А может, ты хочешь споить меня, а?
– Налей себе! – отозвался Пенхоллоу. – Это получше той дряни, которую готовит тебе аптекарь!
– Увы, я не унаследовал твоего могучего пищеварения! – вздохнул Юджин. – Не обижайся, отец, но в доме надо провести центральное отопление, здесь круглый год стоит дикий холод!
– Когда я помру, можешь этим заняться. Но пока я жив, здесь все будет как в доброе старое время. Ты зачем ко мне пришел? Потрепаться о пустяках?
– О да, конечно! И потом, мне страшно нравится эта комната! Она очень, очень теплая... И потом, атмосфера здесь... артистическая... гм!.. Во всяком случае, атмосфера здесь... гм!.. не целиком определяется твоей старой жирной собакой...
– Она стара, как и я, какой с нее спрос! – рассмеялся Пенхоллоу.
– Но ты еще пока не протух до такой степени, – сказал Юджин вполголоса и продолжил: – А что, ты и вправду решил отозвать Клея из колледжа?
– Ага, тебе нажаловалась Фейт?
– Не могу сказать, что именно нажаловалась, я вообще не способен выслушивать чужие жалобы – они вызывают у меня переутомление и скуку. Но Фейт была так возбуждена, что это меня не слишком утомило. Я шел с тобой посидеть просто так... Однако Фейт говорит, что ты намерен послать Клея учиться юриспруденции у Клиффорда?
