контролирует.
– И ты его вот так просто отпустил одного?!
– Не прошло и десяти минут, как я понял, что он что-то задумал. Я сразу направился к нему. У его дома были свежие следы снегохода. Я зашел к нему в дом. Его мама сказала, что Паша минут пятнадцать назад приезжал на снегоходе, что очень удивило ее, был очень тревожен, хотя пытался скрыть это, взял спички, сказал, что очень любит ее и уехал, минут семь назад. Тут я сразу понял, что к чему. Я не знаю, что именно он задумал, но явно ничего хорошего, и если искать его где-то, то явно у того хутора, где вы были сегодня днем!
– Жесть, нельзя его было тебе отпускать вот так просто! Ну ладно, мчимся туда. Поедем в обход, сразу по краю города.
Мы поехали молча, чтобы не сбивать дыхание. Неслись как ветер. Через двадцать минут были уже загородом. Я и не ожидал, что могу вот так долго ехать на лыжах с такой высокой скоростью. Видимо адреналин в крови зашкаливал. Как только мы выехали в поле, в котором было то поселение тех уродов, нас охватил ужас: эти домики полыхали огнем! Мы направились туда, в пятистах метрах от хутора стоял наш снегоход, а от него следы, и судя по всему, следы Паши! Он поджег этих поддонков, но где же он сам? Мы помчались к пожару. Метрах в ста от огня сидел палочник и хохотал. Мы схватили его за руки и оттащили от пламени. Он был весь в копоти, лицо его было не узнать, как будто это был вовсе не он. Рядом с ним лежала железная палка, а руки он держал в карманах.
– Сукин сын, ты что делаешь? – Крикнул ему в лицо Саша. Но Паша просто сидел, раскинув ноги на снегу и просто смеялся.
– Да он помешался! – Сказал я.
– Похоже на то. – Согласился Сашка и дал пощечину палочнику. Тот умолк.
– Я… я их всех сжег на хрен! – Завопил он. – Колю, за друга моего! Застрелили его как пса! Да как они посмели! Думали ли они, что придется ему пережить перед смертью? А? Обрекли его на мучения, суки! Ничего, я их всех сжег. Всех до единого, этих помешанных уродов. Проволоку они натянули! Ха! А огнетушителей не натаскали! А этих двоих, скотин этих, забил их, своими руками забил. Видели бы вы как они выскочили из горящей избы, в одних трусах! Не ожидали продолжения вечеринки, думали с рук им сойдет. Выскочат, орут, в ожогах все, в копоти, а я их встретил прям на пороге с этой железякой как приложил одного, как он выл, как стонал… ха! А второй, он в одежде был, пистолет достает, а я и его по макушке. Только он, сука, мне в ногу успел выстрелить!.. ничего, как он у меня на снегу в конвульсиях бился – умора просто.
Только тут мы заметили, что от пожара до него тянулся след крови. Но он был не в уме, даже не замечал боли.
– Вы, ребята, просите меня, я вашу канистру взял, топливо ваше. Я до гаражей заехал, взял одну, чтобы вот этих вот, этих гадов! А Колька, друг мой, он же мне как брат был всегда. Он же всегда на волоске от смерти ходил, как мы его из пруда доставали – чудом спася! Не в этот раз видимо… Ничего, я рядом, Коль, слышишь! Я скоро! – крикнул он, обращаясь в пустоту, – Миш, Саш, вы меня извините, простите вы меня, глупого палочника, но я так больше не могу, езжай, найдите других, нормальных людей, отыщите землю обетованную! Но без меня, я без Коли… эх – он выдохнул и резко вытащил руку из кармана. В ней был пистолет, из которого застрелили шкета. Он молниеносно прислонил его к виску, и раздался выстрел. Мозг моего друга оказался на снегу. Я отпрянул назад и меня вырвало.
– Черт! Нет! Сука! Что ты наделал! Нет! Аааааа! – завопил Саша не своим голосом.
Я просто потерял дар речи. Хотелось завопить во все горло, но вместо этого вырвались только слезы. Я рыдал. И Саша рыдал. Потерять двоих друзей детства за один день. Мы стояли и молчали минут десять, но до сих пор не верилось, что все это произошло. Это было ужасно. Мы не знали, как поступить. Решили, что везти палочника домой, к его маме будет невыносимо. И она навряд ли переживет это.
– Похороним его здесь.
Я согласился. Мы побрели к снегоходу. Разобрались с его управлением и за следующие два часа мы съездили до гаража, взяли лопаты, смастерили крест и табличку, на которой выцарапали имя нашего друга. Потом вернулись назад, выкопали яму в снегу, погрузили в нее бездыханное тело Паши, и засыпали обратно. Установили крест и отправились к его матери, которой сказали, что он сжег то поселение, а погиб от рук убийц Коли, но они не выжили. Правды говорить не стали. Объяснили ей где именно похоронили его и разошлись по домам.
***
На следующий день мы с Сашей встретились у ТЦ. Спустились на первый этаж, и набрали еды и прочего продовольствия в несколько сумок. Потом пошли к гаражам.
– Надо найти лист жести, размерами два на два метра где-то, а лучше два на три. – Сказал я. – Подогнем края и сделаем в них отверстия для тента, таким образом сможем сгрузить в этот блюдо все вещи, еду и прочее, а потом натянем брезентом, который можно с газельки снять.
– Дельная мысль. – Согласился Саша.
Мы делали все молча. Разговаривать не хотелось вообще. Перед глазами постоянно всплывали кадры вчерашнего дня: бандиты, Коля на моих руках, потом его похороны, затем встревоженный Паша, горящий хутор, палочник сошедший с ума, его самоубийство, а потом и его похороны. Ужас. Просто кошмар. По-другому и не назовешь.
Еще с вечера мы с Сашей решили, что отправимся в путь. Больше ждать было нечего, и ни чего нас тут не держало. Конечно, предстоит расстаться с мамой, но мы видимся с ней так редко, и так отдалены с ней, что… Тем более мы вернемся, даже если ничего не найдем…
Мы сделали прицеп к снегоходу. Это было не трудно, лист жести был в том же гараже где мы нашли сам снегоход, с помощью деревянного бруска и молотка мы быстро придали ему нужную форму. А тент и правда стянули с газельки, стоящей на улице. В это «блюдо» мы сгрузили дрова, еду, то есть
