Вася дёргаться даже не думала и смиренно стояла, морщась от болезненной хватки. Пальцы её охранника буквально впились в предплечье и не позволяли двинуться с места.
– Да кто вас так учил с девушками обращаться? – Это Потапова опять ожила после первого потрясения.
Покраснела, прижала Спартака к груди и с вызовом посмотрела на рыжего всадника, за что тут же получила оплеуху от своего охранника.
– Выказывай почтение к легату Флавию, недостойная.
– Че-гооо? – Саша взвилась, но, напоровшись на предупреждающий взгляд охранника, стушевалась и уставилась себе под ноги.
– Из чьего дома вы, девы? – прогремел над головой глубоким басом голос рыжего.
Вася и Саша беспомощно переглянулись. Ну и что ответить на такой своеобразный вопрос?
– Под чьей вы защитой? – не унимался приставала.
– Под своей собственной, – буркнула Потапова и втянула голову в плечи, – получить ещё одну оплеуху ей не хотелось.
– Уважаемый легат, дозвольте сказать, – у Васиных ног на четвереньки приземлился Аминтос и бухнулся головой о пыльную землю.
Конь легата испуганно заржал и отпрянул назад, чуть не задев копытом слугу из дома Гераклида.
– Встань на ноги и говори, как достойный муж, – раздался приказ, после которого Аминтос проворно поднялся и торопливо заговорил, поглядывая то на девушек, то на сурового всадника:
– Уважаемый легат, девы эти достойные… Ученицы целительницы Эльпиды. Прибыли к нам из Кафы и уже отличились благим делом – спасли жену Гераклида и его сына.
– У Гераклида сын, стало быть? – оживился всадник. – А что с женой его?
– Всё в порядке, слава Зевсу! Оправляется от тяжести.
– А мне доносили – не жилица Фенорета, уйдет к Аиду родами.
– И ушла бы, если бы не девы эти. Хвала Зевсу, вовремя послал спасительниц.
Вася рискнула поднять глаза выше и в поле её зрения попал влажный лошадиный бок. От животного пахло так остро, что в носу защипало. Саша тоже морщилась и украдкой нюхала Спартака.
– Целительницы, значит?
Вопрос явно был обращён к девушкам, и они дружно подняли головы. Мужчина переводил серьезный взгляд с Василины на Сашу, и о чём-то размышлял.
– Целительницы, достопочтимый легат Флавий, целительницы, – закивал Аминтос, с облегчением утирая вспотевший лоб, и подмигнул Василине.
– И что же, целительницы искусны только во врачевании женских недугов? С боевыми ранениями помочь могут?
– Да мы не то, чтобы целительницы… – забубнила неуверенно Потапова и настороженно покосилась на своего молчаливого, но скорого на расправу охранника.
– Очень искусны, очень, легат Флавий! – перебил Сашу сияющий Аминтос. – Гераклид недостойных под свой кров не пустит.
Василина только всплеснула руками. Что он несёт?
Легата же ответ Аминтоса удовлетворил.
– Проводите дев в гарнизон, пусть осмотрят Понтия.
– Подождите, какой гарнизон? Нам нужно к… этой… как её? К Эльпиде!
Легат на Сашкин возмущенный спич внимания не обратил, понукнул застоявшегося коня и спокойно поехал по своим делам.
– Убери от меня руки! – Потапова вывернулась из хватки охранника и свирепо посмотрела на него. – Никуда мы не пойдем!
– Приказы легата не обсуждаются. – охранник ловко развернул ругающуюся Сашу в нужную сторону, и, выкрутив ей руку назад, повел, по всей видимости, в гарнизон.
Вася не стала дожидаться, пока к ней применят грубую физическую силу, и, погрозив подозрительно счастливому Аминтосу кулаком, понуро пошла следом за подругой.
– Девы, будьте здравы! – слуга Гераклида радовался так, словно удачно выдал замуж дочь-перестарка. – Пусть Гелиос освещает ваш путь!
– Да иди ты со своим Гелиосом! Это же надо такую подставу нам сделать!
– Удачи своей не видите, девы! Исцелите брата легата и обретёте в его лице сильного покровителя!
Василина зло пнула попавшийся под ноги камень, отвернулась от Аминтоса и прибавила шаг. Вот ведь … плохой человек! Заботливый ещё какой! Покровителя решил найти беззащитным девам, значит. А то, что они никакие не целительницы и понятия не имеют, как лечить, это уже не его проблемы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 6
До казарм добирались почти час, и это, учитывая то, что встречный народ почтительно уступал дорогу при виде вооруженных сопровождающих Василины и Саши. Казармы представляли собой двухэтажные вытянутые строения, расположившиеся между главными городскими воротами и большим портом, где Василина разглядела пару судов.
– Не задерживайтесь, целительница. – Стоило только чуть замедлить шаг, как в плечо прилетел не сильный, но обидный толчок.
Огрызаться Вася не стала, хоть ей и было, что сказать грубияну. Но и запаса терпения у неё поболее, чем у той же Потаповой. Сашка, пока они шли по городу, успела несколько раз поцапаться со своим сопровождающим и даже разок треснула его рулеткой от поводка Спартака.
– Я тебя щас так пихну, что пихалка сломается! – Потапова опять замахнулась розовой рулеткой, украшенной кокетливыми стразами, на охранника, а тот легко увернулся и устало закатил глаза.
– Целительница, не гоже доброй деве так себя вести.
– А доброму мужу, значит, можно драться и обижать дев?
– Мы выполняем приказ легата. Следуйте дальше.
Потапова горестно посмотрела на Васю, но чем та могла помочь? Саму то и дело подгоняли, как неразумную тёлку, забывшую дорогу в родное стойло.
Во дворе казармы было шумно. Мужчины, разделившись на группы, занимались своими делами. Одни точили мечи, другие полировали доспехи, несколько воинов тренировались, скрещивая оружие и оглашая двор казармы звоном металла.
Потапова, при виде такого мужского изобилия, сбилась с шага, за что, конечно, сразу поплатилась. Её сопровождающий не дремал и подтолкнул подопечную.
– Ну всё, ты доигрался! – Саша молниеносно выхватила у одного из воинов древко, которое он прилаживал к наконечнику копья, развернулась и замахнулась на своего мучителя.
Служивые побросали все свои дела.
– Антоний, беги! – хлопнул в ладоши хозяин древка, и громко захохотал.
Признаться, и Вася не удержалась от смешка, когда мимо пронесся ругающийся охранник Потаповой, а следом за ним разъяренная фурия – Саша.
– Я те покажу, как слабых обижать!
Через минуту хохотали уже всё. Присутствующие разделились на два лагеря. Одни подбадривали Сашу и советовали, как лучше проучить Антония, другие же поддерживали незадачливого сослуживца.
– Что здесь происходит?
По мгновенно изменившейся атмосфере, Василина поняла – явилось начальство. Смех и веселые крики стихли, Сашу выловили, отобрали у неё древко и вернули хозяину, а перед виновницей переполоха остановилась внушительная фигура обладателя начальственного голоса.
– Кто допустил недостойную деву в казармы?
– Что? – Потапова утерла злые слёзы. – Я недостойная?! Да я, если хотите, целительница! Из Кафы! Меня …. этот ваш… легат прислал брата лечить!
Высокий темноволосый мужчина обвел взглядом толпу воинов.
– Это правда? Деву прислали лечить Понтия?
– Да, господин препретор. – Из толпы выступил Сашин охранник. – Целительницы прибыли из Кафы в помощь лекарю Александрию.
Вася только диву давалась, как быстро обрастала подробностями легенда об их появлении в городе. И главное – никаких усилий они с Сашей для этого не предпринимали.
Препретору объяснений охранника хватило и он милостиво отпустил девушек.
Лазарет располагался на первом этаже одной из казарм. Войдя в помещение, Вася и Саша зажали носы – воняло здесь просто отвратительно, но невозмутимые охранники, как ни в чём не бывало, спокойно провели девушек между расположившимися прямо на полу немощными бойцами в дальний конец лазарета. Здесь больные лежали на неком подобии кроватей, но на этом все отличия и заканчивались. Тот же смрад, грязный пол и заскорузлые от пота и крови тряпки, которые здесь служили перевязочным материалом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Одному из раненых как раз заканчивали делать перевязку. Немолодая женщина с меланхоличным, усталым лицом, сполоснула в миске тряпку, которой протирала перед этим исполосованную глубокими резаными ранами грудь мужчины, подхватила ёмкость с водой и перешла к следующей лежанке. Совсем юный воин метался в бреду и звал Эвридику. Почти через всю ногу мужчины, начиная от икроножной мышцы и заканчивая областью паха, проходил порез, не очень глубокий, но такой воспалённый, что Васю немедленно затошнило.
