— Что с палкой ходишь, парень?! — тут же окликнул меня веселый мужской голос, — Купи кинжал! Он гораздо лучше!
— Купил бы, — уныло бросил я в ответ, не оборачиваясь, — Только денег нет.
— Что, и трех сотен нет?! — голос всем своим звуком изобразил веселое изумление моему нищебродству.
— Сотня есть! — отрезал я, оборачиваясь. На меня смотрел, сложа руки на груди, рыжий бородатый здоровяк с чрезвычайно довольной мордой, которую тут же захотелось ударить. Стоял верзила за прилавком, с которого шустро сметал товар невысокий рыжий паренек, явно приходящийся верзиле сыном.
— Сотня… — раздосадовано пробурчал купец, — Это вообще не деньги… Как накопишь, приходи! Лучший ножик продам, с таким даже Герои ходят!
Изобразив гибрид обиженного хрюка и благодарного кивка, я отвернулся, намереваясь идти к гостинице, но, сделав лишь с десяток шагов, ощутил, как меня осторожно дергают за рукав. Это оказался сын купца, протягивающий мне какую-то железяку.
— За сотню надо? — деловито предложил он. Я присмотрелся.
«Грубый самодельный нож. Урон 2–4»
Постель помахала мне своим белоснежным покрывалом, улетая в дальние дали, а зеленая трава за городом вовсю распахнула свои объятия, обещая сон на свежем воздухе и возможно кроличью жопу на лицо. Сунув мальчишке свои единственные и незаменимые деньги, я принял у него нож, обуреваясь самыми разными чувствами.
Ладно, будем считать, что мне повезло.
Глава 4
— «Грубый самодельный нож» является простым оружием!
— «Вы не можете экипировать «Грубый самодельный нож». Отсутствует соответствие предмета классу. Рыцарь Прекрасной Дамы может использовать: одноручный меч, щит, копье, булаву, одноручный молот, топор»
— «Примечание: чужое классовое оружие Рыцарь Прекрасной Дамы может использовать с 90 процентным штрафом на эффективность!»
Я всхлипнул, задирая лицо к звездному небу. Вселенная, ты что, ржешь? Неужели всё настолько… настолько?!
Яблоко этим самым ножом чистилось прекрасно. Морковка резалась на ура. Я даже себя им пырнул, закономерно сняв несколько очков здоровья. Но стоило мне им только ткнуть в сторону паршивого кролика, как нож тут же испарялся в инвентарь, удар рукой уходил в бок, а Система бездушно мне сообщала, что электричество того. Кончилось.
Кина не будет. Не можете вы, батенька, использовать этот тип простого оружия. Простой меч можете. Молот можете. Много чего можете, как простого, так и классового. Даже чужое классовое можете, со штрафом! А вот простой нож — нет!
Ть-ФУ!!
— Так завещали боги, Герой-сан, — степенно отвечал мне Хатико под подлое хихиканье своего напарника, — Каждый класс может в бою использовать только то, что ему дозволено Великими Правилами. Мы, стражи порядка, может владеть мечами, дубинами, алебардами, копьями, цепями, сетями, осадными машинами, луками, арбалетами, баллистами, пистолями, ружьями, снарядами, гранатами… а вот магией никакой воспользоваться не можем!
Я глянул налившимися кровью глазами в лицо этому подлому гаду, закономерно увидев полную нескрываемого ехидства физиомордию, получающую просто невероятное наслаждение за глумление над заслуженным бездомным Героем. Осама не выдержал и, согнувшись в три погибели да опершись на копье, заржал в голосину, с подвыванием. Вот скоты.
— Ан-но… — послышалось за нашими спинами. Я, как единственный слегка адекватный из присутствующих, сделал разворот на 180 градусов, чтобы посмотреть на издавшего звук. Издавшую.
Девушка в простом белом платье тут же взвизгнула, затем подпрыгнула, поджав под себя ноги, а затем резко сделала несколько шагов назад. Широких таких. Не сводя с меня огромных перепуганных глаз. За ее спиной в паре десятков метров переминались с ноги на ногу около двух десятков аналогично одетых девчонок, все как одна рассматривающих меня как самое главное зло в их непростой жизни. Парочка хмурилась, еще у пятерых на лице было выражение, как будто я их любимого козленка жестоко мучил фистингом насухо, остальные были просто перепуганы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Э… — по-умному ответил я, вертя головой. Столько женского внимания… смущало.
— Простите, Герой-сама! — тут же резко поклонилась «парламентерша», — Извините пожалуйста! Мы бы очень хотели пройти в город! Простите! Простите!
— Ээ… — еще умнее зазвучал я, широким жестом демонстрируя раскрытые врата, через которые спокойно бы прошел американский «абрамс».
— Мы вас боимся! Простите пожалуйста! Отойдите, пожалуйста! Очень просим!
Пришлось отойти почти на тридцать метров, чтобы эти… девственницы решили, что они в безопасности. Потом был шикарный забег девчонок до ворот — неслись как оглашенные, бодро перебирая пятками и постоянно оглядываясь на меня. Эк как достижение действует… хорошо. Пока по городу ходил и на базаре приценивался, понял, что трясти от меня девчонок начинает лет от 13-ти и до… потери девственности, вроде бы. Детишкам было чхать с высокой колокольни, что меня, конечно же, радовало.
Возвращался я аккуратно, лелея страстное желание попробовать вытрясти из этих ржунов полезный совет вроде того, каким одарил меня вчера дед Куджо, но моя задумка провалилась — прямо возле ворот на меня накинулась дородная, смешливая и слегка знакомая женщина, жена подвезшего меня крестьянина Ичиро. Ну… как накинулась? Надвинулась.
— Герой-сама, возьмите на себя ответственность! — провозгласила она веселым тоном. Услышавший это Осама хрюкнул, пуча на меня глаза. Я, слегка будучи в теме, ответил ему тем же.
— Мой Ичиро немного перепил с огорчения, — начала вносить ясность бойкая толстушка, профессионально вкручивая свою крепкую ручку мне под локоть, — А вы, как сторона виноватая, помогите его нагрузить на повозку! А потом до дома донести надо будет!
Затараторив что-то уютное и уговаривающее, эта страшная женщина поволокла меня, совершенно утратившего волю к сопротивлению, по направлению к ближайшему кабаку, где нас ждала повозка с осликами, сам вцепившийся в столб Ичиро, и две его дочки, тут же испуганно сжавшие друг друга в объятиях при виде меня. Цыкнув на них, женщина тут же начала мной руководить, предлагая способы забрасывания мужа назад, к дочкам. Сам крестьянин был глубоко в сопли, с одним единственным рабочим инстинктом обезьяньего зацепа за дерево, то есть столб. Пришлось слегка повозиться, чтобы отодрать мужика от взятой высоты, после чего он тут же утратил остатки бодрости, засопев раньше, чем его голова стукнулась об дерево повозки.
Под стук девчоночьих зубов мы весело покатили прочь из города. До темноты было еще далеко, на кроликов я смотреть пока не мог, чувствуя фантомный зуд от их тычков и горечь от фиаско с ножом, а лелеять мысли о поджопнике сыну торговца было как-то не с руки. Но если завтра всё равно мочить белые комки шерсти, то не без разницы ли, откуда ночевать? От кролика до кролика, так и приду назад в Тантрум. А тут вон какая болтушка, авось чего полезного скажет.
— Вы не подумайте, Герой-сама! — заливалась тем временем женщина, все-таки представившаяся Оомой, — Я так, для слова вас ответственным назначила! Это все мой Ичиро свой план вынашивает Эйку или Аюри за Героя выдать! Мечтает он класс на торговца сменить, да штаны в лавке просиживать! Лет уж, обалдую, под сорок! Вот он как вчера узнал, что вы жрицам Морис письку показали, так очень расстроился!
— Все равно бы ничего не вышло, — успокоительно говорил я, подхлестывая осликов, — Не дал бы я себя оженить.
— Ну да! — охотно кивала Оома, под испуганно-разочарованные всхлипы и пьяное сопение сзади, — Вы, Герои, такие дела быстро не делаете! Тут надо в Шварцтадде жить, ваши там, обычно, оседают!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Шварцтадде? — заинтересовался я, получая в ответ целую речь, сопряженную с рукоплесканием, мечтательным закатыванием глаз и трясением грудью. Так называлась крупная и сильномогучая империя, а заодно и ее столица, имеющие общие границы с территорией тьмы. На этих общих границах постоянно шла рубка с демонами Князя Тьмы, от чего Шварцтадд фигурально был локацией высокоуровневой и даже самый последний крестьянин был там 50-го уровня. А заодно в этом прекрасном месте оседали прошлые Герои, готовясь к генеральному сражению с Князем Тьмы. Некоторые готовились уже лет 60. Ну в смысле, что потом помирали от старости.
