Изобретение книгопечатания, технического тиражирования информации К. Маркс и Ф. Энгельс называли в числе величайших открытий разума. Время изобретения — середина XV века — порог новой информационной эры в истории человечества.
«Порог» осваивался медленно. Более четырех лет понадобилось первопечатнику И. Гутенбергу, чтобы выпустить в свет два тома Библии тиражом около двухсот экземпляров. Над ней работали шесть мастеров на трех типографских станках в течение 1452–1455 годов.
Параллельно первая типография издавала «мелкую» печатную продукцию: листовки, календари, бланки индульгенций. Но общая производительность труда печатни не превышала одной страницы набора на работника в день. Одна страница — это 42 строки, отпечатанные в две колонки изящным шрифтом, подражающим рукописным латинским литерам.
Одна страница в день. Уже и при этих темпах предприимчивый типограф мог обеспечить издание еженедельной четырех-шестиполосной газеты тиражом в несколько сотен экземпляров. Но о газетах в ту пору еще не помышляли.
Сто оттисков еженедельных новостей. Кому они могут понадобиться в небольшом средневековом городке Майнце, где свершилось открытие Гутенберга? Горожане передавали новости из уст в уста быстрее печатников.
А новости из дальних мест? Их можно было узнать, послушав богоугодный рассказ паломника, посетившего святые места, проповедь священника, где находилось место и для последних известий.
Преодоление информацией барьеров времени и пространства проходило долго, стоило большого труда.
В эпоху средневековья время протекало медленно, гораздо медленнее, чем сейчас. История в ту пору, замечал В. Ленин, «могла ползти… с ужасающей медленностью».
Почему? Потому, что весь производственный и бытовой уклад покоился на неторопливых ритмах. Для земледельца главная система отсчета — смена времен года от сева до уборки. Люди не пользовались часами — для ориентации вполне доставало движения солнца.
А скорости? Высшей вообразимой скоростью был кавалерийский аллюр. И в результате: весть о смерти Фридриха Барбароссы в Малой Азии достигла Германии через четыре месяца. Англичане узнали, что их король Ричард Львиное Сердце попал в плен, лишь через четыре недели. Обычный путь из Рима в Кентербери, например, длился около семи недель.
Так обстояло дело со сверхсрочными известиями.
Для «текущего» информирования хватало паломников, священников и междугородных ярмарок. Дважды в году во Франкфурте-на-Майне и трижды в году в Лейпциге происходили крупнейшие в Европе ярмарки. Их посетители живо интересовались всем, что делалось в мире, ибо от этого зависели цены на товары. Это был особый разряд потребителей информации, так как тяга к новостям у них была вовсе не бескорыстна.
Почтовая связь диктовала свой ритм множеству других нововведений в службе информации. Почта нередко определяла работоспособность государственного организма. Историк С. Соловьев называет создателем русской почты Ивана III. Это XV век. В XVII веке при царе Алексее Романове регулярный обмен официальными «грамотами» и частной корреспонденцией «грамотками» — входит специальным пунктом в дипломатический договор с Польшей. 1665 год — учреждение регулярной почты для обмена новостями в основном с западными, «заморскими», как тогда называли их, странами по трассе Москва — Рига. Спустя два года учреждается почтовая связь от Москвы через Смоленск до литовской границы.
Еще через четыре года царский указ предписывает воеводам и приказным людям посылать деловые письма не со специальными гонцами, а в основном по почте.
По этим каналам в Россию начали поступать и первые иностранные газеты. Вскоре собственный рукописный свод зарубежных известий под заголовком «Куранты» — прообраз российской газеты — не замедлил появиться по приказу царя-самодержца.
При Петре I уже существовали строгие сроки доставки писем: из Москвы в Воронеж за 48–53 часа, в Тулу на второй день, в Новгород на четвертый. И одновременно налаживается работа прессы. Газета «Ведомости» с 1703 года издается в типографии и продается немалому числу читателей.
Когда почтмейстер Бостона Дж. Кэмпбелл основал в 1704 году первую на Американском континенте еженедельную газету, он безо всяких колебаний снабжал читателей «Последними известиями» двухмесячной давности.
А что было делать? Для бостонских колонистов главный интерес представляли новости из Лондона — заокеанской столицы их метрополии. Корабли везли эти новости через океан полтора-два месяца. Чтобы добыть «оперативные» известия у прибывших в порт капитанов, Кэмпбеллу тоже приходилось поворачиваться побыстрее. Читатели острили, что история из современной превращалась в древнюю, покуда просачивалась сквозь типографский пресс.
Журналистская оперативность. Сколько не то чтобы перьев и копий, сколько ног, рук и голов сломано во имя ее торжества! Скорее, скорее… Новость, о которой прежде узнали и сообщили конкуренты из другой газеты, уже не новость, а товар с душком. Новость нельзя «употребить» два раза с одинаковым эффектом.
Доставка убыстрялась, тиражи росли. Но вплоть до XIX века техническое оснащение производства и распространения газет и журналов ненамного опережало темпы И. Гутенберга.
Нарастающая лавина изменений в технике печати и технике связи обрушилась на человечество в начале минувшего века и поныне ошеломляюще грохочет вокруг.
28 ноября 1814 года вышел номер английской «Таймс» с широковещательным заявлением: отныне газета будет печататься без помощи человеческих рук 1000 листов в час изготовит машина. Заметный сдвиг по сравнению с первопечатней в Майнце: тысяча листов в час эффектно отличается от одного листа в день. Правда, в рекламе «Тайме» ничего не сказано о темпах подготовки набора к печати. Наборную машину, прообраз современного линотипа, изобрели лишь через 40 лет — в 1854 году.
«Линотип — хитроумная машина, — с восхищением восклицал К. Чапек, — на нем печатают, как на пишущей машинке, и латунные матрички букв группируются в нужной последовательности до тех пор, пока не наберется полная строчка. Тогда в них заливается горячий свинец, и получается литая строчка набора».
Однако подлинный переворот в технике передачи информации совершил телеграф. Проба межконтинентального телеграфного кабеля произошла в 1858 году. Послание английской королевы Виктории, направленное за океан, в тот же день, почти в тот же миг достигло резиденции президента США.
На следующий день газеты вышли с огромными заголовками: «Кабель работает безукоризненно», «Восторг населения не знает границ», «Небывалая сенсация всколыхнула весь город», «Настал час всеобщего ликования».
До окончательной победы над пространством и временем в тот миг было еще далеко. Но писатель С. Цвейг законно включил эпизоды прокладки межконтинентального кабеля в цикл рассказов «Звездные часы человечества».
Вдохновенно прославляет он это событие: «В течение тысяч, а может быть, и сотен тысяч лет, прошедших со времени появления на земле удивительного существа, именуемого человеком, мерилом скорости была скорость бегущей лошади, катящегося колеса, корабля, идущего на веслах или под парусами. Все вместе взятые технические открытия, сделанные за весь тот короткий, освещенный сознанием промежуток времени, который мы называем мировой историей, не привели к сколько-нибудь значительному ускорению ритма движения. Армии Валленштейна продвигались вперед едва ли быстрее, чем легионы Цезаря; войска Наполеона не наступали стремительнее, чем орды Чингисхана; корветы Нельсона пересекали моря лишь немногим быстрее, чем пиратские ладьи викингов или галеры финикийцев. Лорд Байрон в путешествиях Чайльд Гарольда преодолевал ежедневно не больше миль, чем Овидий на пути в понтийскую ссылку; Гёте в восемнадцатом столетии путешествовал почти с таким же комфортом и такой же скоростью, как апостол Павел в начале первого тысячелетия. В эпоху Наполеона время и пространство разделяли страны так же, как и горы Римской империи; упорство материи все еще брало верх над человеческой волей.
И только девятнадцатый век коренным образом меняет ритм и мерило скорости на земле».
Изобретение телеграфной связи преобразило облик мировой журналистики. Отныне узнать о событии, свершившемся на противоположном краю земли, редакция могла в считанные минуты. Конечно, если имела дорогостоящую технику и разветвленный штат информаторов.
С. Цвейг несколько преувеличивал, говоря, что никогда человечество не располагало связью более быстрой, чем конский галоп. Прообразом будущей почти мгновенной связи были факелы на сигнальных вышках, набатный колокол, голубиная почта.
Птица, символизирующая мир, она нередко была вестником тревожных сведений, которые переносила со скоростью восьмидесяти километров в час. В боевом уставе римской армии I века до н. э. содержалось предписание каждому легиону иметь своих почтовых голубей.
