Но ведь у них здесь не осенний турнир, когда тщеславная княжна клана Вепрей или Оленей выставляет призом свою руку и сердце?! А свободный выбор для одной куницы.
И значит, она будет выбирать, не обращая никакого внимания на желания женихов!
Настроение Веси улучшилось, она даже погладила тэрха и бросила ему половину пирожка, намереваясь вторую съесть сама. И тут представила, как примерно через час они въедут в деревню, где она знает почти каждого старика и ребёнка, и знакомые жители с изумлением уставятся на её зимнюю маску.
Веся даже охнула еле слышно, представив их изумленные и встревоженные взгляды, и сразу сообразила, что бдительные жители могут подумать в первую очередь.
Да то же, что она и сама бы подумала! Будто княжну везут против воли, а шапку так натянули, чтоб никому не было видно зарёванного, распухшего личика и искусанных от горя губ. А то и следов от пощечин. Редко, но бывало, что и такими методами приходилось сородичам вразумлять бившихся в истерике упрямых невест.
Святые духи, так ведь всё, что там будет съедено и сказано, немедленно станет известно батюшке и матерям! И они тоже сделают выводы! Ну уж нет, вот этого Веся допустить никак не может!
А стало быть, придется всё же снимать маску… и если отбросить некоторые несомненные её удобства, в том, чтобы путешествовать с открытым лицом, тоже есть свои преимущества. Ну, для начала не так душно, весеннее солнце-то припекает всё сильнее, ещё можно спокойно есть и пить, а также улыбаться сородичам, когда въедут в село. И хотя женихам тогда тоже придется улыбаться, но кому от этого хуже?!
Решено.
Веся спокойно отложила кусок пирога, лукаво подмигнула сама себе и, сделав вид, что совершенно не замечает, как поглядывают на неё спутники, решительно сдёрнула маску. И принялась скручивать её в небольшую шапочку, с удовольствием подставляя тёплому ветерку разрумянившееся от жары личико.
– Не простынешь? – немедленно отстал от братьев Даренс, пытливо рассматривая куницу, и в его взгляде с каждой секундой всё сильнее разгорались недоумение и обида.
Как же так?! Ведь им заранее намекнули: в невесты отправят какую-то Марилику… а потом вдруг выдали эту, Весенику! Что можно было думать, глядя на маску, в которой она явилась к столу?! Что старый жук в последний момент пожадничал и отдал в чужой клан ту из дочерей, что похуже!
Но эта княжна вовсе не похожа на замухрышку, как они тайком называли её про себя! Ну разумеется, все ястребы отлично рассмотрели в прорези маски и необычный цвет глаз, и даже длину густых ресниц! Но кто бы мог подумать, что эти огромные глазищи сияют на лице с лилейной кожей и свежим румянцем, и к ним прилагаются чуть изломленные тёмные брови, ровненький носик, нежный бутон губ и изящный овал подбородка?! Не говоря уже о тёмном золоте чуть вьющихся волос, заплетённых в пышную косу, уложенную высоким венком.
Ну вот почему она сразу не сняла свою дурацкую маску?! Разве он стал бы спорить или поддевать такую девушку?
Веся ответила и на вопрос, и на восхищение, постепенно расцветающее во взгляде ястреба, холодной усмешкой, ничего нового в его поведении нет. Так смотрят на неё все, кто ещё не знает ни про характер, ни про то, что княжна клана Куницы не промахивается из лука в девяти случаях из десяти.
Привычно натянула шапку, взяла пирожок и равнодушно проехала мимо, даже не пытаясь угадать, как теперь поступят ястребы. Снимут в ответ свои маски или нет? Всё это выяснится очень скоро, и тогда она будет точно знать, что дальше делать ей.
Глава шестая
Что ворота в бревенчатой ограде распахнуты настежь, Веся заметила издалека, и так же заранее поняла, это не разгильдяйство и не несчастье, просто кто-то из зорких стражей опознал её среди всадников. И хотя такое внимание девушке было очень приятно, спускать Калину с рук беспечность она не собиралась.
Сами третьего дня жаловались, что степняки раньше обычного начали появляться вблизи деревень и застав, а теперь лишние четверть часа держат ворота нараспашку! Рука невольно потянулась к гриве тэрха, поторопить, и это движение тотчас повторили окружившие её ястребы.
За последний час все они под разными предлогами по нескольку минут крутились возле неё, бдительно изучая «товар», и пытались разговорить или развеселить неприступную куницу.
Но удалось это только Ранзелу и Бересту, с самым небрежным видом подъехавшему последним, после того, как от куницы отстали раздосадованные Ансерт и Даренс. Лирсет же даже и не пытался заговаривать с девушкой, просто рассматривал её почти откровенно и несчастно сопел.
– Почему ты переменила решение? – задал старший ястреб вопрос, который не пришёл в голову ни одному из его братьев, и Веся спрятала победную усмешку.
– Жарко стало, – сказала куница полуправду и добавила беззаботно: – Да и всё равно деревня уже близко.
Он искоса посмотрел на девушку из узеньких прорезей маски изучающим взглядом, а она ответила милой и доверчивой улыбкой, на которую клевали все, кто не знал княжну слишком хорошо.
Но Берест не клюнул, просто кивнул согласно и придержал тэрха, давая княжне возможность проехать вперед.
Впрочем, она почти сразу про него забыла, отпустив Рыжа побегать, иначе вся деревня будет обиженно шипеть, вытирая обмусоленные лица. Их рысь знал очень хорошо и обожал за то, что давали ему сколько угодно сметаны и свежих птичьих яиц.
– Калин! – звонко и сердито осведомилась девушка, едва ворота оказались на расстоянии двух десятков шагов, у сидевшего на лошади старосты. – У вас что, праздник?!
– Какой там! – отозвался он так несчастно, что у Веси сразу оборвалось сердце. – Тебя, матушка, ждем! Минька, паршивец… в ледоход угодил…
– Где? – уже дёргая Ныра за гриву, выкрикнула Веся повелительно.
– У Нарьи, где же ещё быть, – разворачивая свою животину, сообщил староста и помчался за княжной, стараясь не отстать и не попасть под лапы нёсшихся за Весей тэрхов.
Ястребы и не подумали отпустить невесту одну.
Ловко спрыгнув на новое крыльцо нарядного, высокого домика Нарьи, местной целительницы, Веся заскочила внутрь, не заботясь ни о тэрхе, ни о рыси. А что о них заботиться, народу вокруг полно. О княжичах она не думала тем более, взрослые парни, сами разберутся. Сбросила в передней комнате куртку, положила на лавку лук и шагнула в маленькую комнатку позади печи, куда Нарья всегда устраивала самых тяжелых больных.
– Что? – спросила женщину, поившую парнишку из ложечки тёмным отваром.
– Рёбра помяло, на льдине не удержался. Кататься сорванцу приспичило, – не оборачиваясь, внешне равнодушно отвечала Нарья, только княжна не верила этому голосу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
