Не прошло и получаса, как «Фунт изюма» получил приглашение к швартовке. Диспетчер базы дал мне стыковочную глиссаду. Задача была проста: ориентируясь по свету четырех причальных фонарей, подойти к нужным воротам. Все четыре световых сигнала должны быть видны одновременно. Если один из них исчезал, значит, я вышел из данного мне коридора и потенциально создал угрозу либо базе, либо соседу, маневрировавшему рядом.
Я знал толк в космическом пилотаже, ни разу ни один из огоньков из вида не потерял. На последней минуте в центре квадрата появился еще один яркий огонек, который стал стремительно расти и вскоре своей яркостью затмил прочие – это была причальная аппарель, в которую «Фунт изюма» нырнул легко и непринужденно, как рука в карман, как чайная ложка в сахарницу.
Мягкое, почти незаметное касание тормозного штока, едва уловимый толчок и все – полет окончен.
Я включил внутрикорабельную трансляцию:
– Господа Вэнсы, госпожа Натс! Мы благополучно прибыли на станцию «Квадрионе пультаре», название которой переводится с вульгарного генуэзского то ли «Четвертый пульсар», то ли «Четыре пульсара»… Не знаю точно, никогда не был силен в этих аппенинских гибридных языках. Прошу вас пройти к выходу из корабля для церемонии торжественного прощания, пожимания рук и оплакивания. Имейте в виду, что корабль наш располагается горизонтально в зоне невесомости – стены и пол поменялись местами.
К выходу я успел раньше, хотя пост управления находился от него дальше, чем салон на второй палубе. Сказалась сноровка и знание родного корабля. Чете Вэнсов я вручил пластиковый пакет с двумястами тысячных УРОДов, их волоокой спутнице – точно такой же, только с сотней.
– Вот ваши деньги. Постарайтесь более не попадаться в плен к пиратам. Надеюсь, путешествие на моей утлой посудине явилось для вас не самым гадким впечатлением.
Только тут Эдвард Вэнс, похоже, поверил в собственное освобождение. Приняв пакет из моих рук, заглянув внутрь и убедившись, что там действительно лежат две пачки небесно-голубых пластиковых карт с легко узнаваемыми голограммами, он поднял на меня глаза:
– Значит, вы нас отпускаете…
– Да, представьте себе.
– Спасибо вам за все, – господин Вэнс выглядел крайне задумчивым, если не сказать озадаченным.
Супруга его отреагировала куда живее:
– Спасибо, спасибо! Мы с первой минуты знали, что все будет хорошо! Вы человек, внушающий доверие с первого взгляда.
Местоимением «мы» она, очевидно, обозначила себя и Натс. Последняя неожиданно протянула мне руку:
– Мир, оказывается, не без добрых людей. Огромное спасибо!
Ее, стало быть, я тоже сумел удивить. Неужели мои действия в глазах этих людей до такой степени выглядели странно?
– Но если я никуда не хочу лететь, могу ли остаться? – неожиданно спросила Натс, не выпуская мою ладонь.
Ее прозрачные небесные глаза смотрели на меня требовательно и, я бы даже сказал, взыскательно.
– У вас в пакете деньги, достаточные для перелета в любое место обжитой Вселенной. Возвращайтесь на родину!.. У вас же есть родина?
– Сожалею, но я не могу вернуться на родину.
Я ощутил, как заволновались супруги Вэнс. Эдвард даже поднял руку, словно намереваясь удержать девушку за локоть, но не сделал этого, а лишь почесал нос. Получилось у него не очень естественно.
Ситуация складывалась неожиданно дурацкая. Я знал, что мне необходимо выпроводить этих людей со своего корабля, иначе рискую рано или поздно быть обвиненным в насильственном их удержании. Не хватало мне еще пополнить список работорговцев!
– Госпожа Натс, есть нюанс, который заключается в следующем… Я хотел бы, чтобы вы сейчас все трое покинули мой корабль. Камеры на причале зафиксируют тот факт, что я отпустил вас. Тем самым, с точки зрения международного права, я продемонстрирую свое неучастие в торговле рабами. Для меня это важно, поскольку я не желаю сталкиваться в будущем с такого рода обвинениями…
Тут я, конечно, слегка покривил душою. Может, и не слегка. Может, и вовсе не душою, а тем, что у меня вместо нее. Тем не менее, что-то такое пустое и напыщенное я должен был произнести в присутствии этих Вэнсов. Они, кстати, при моих словах облегченно вздохнули. Или мне показалось?
Прощание явно затягивалось. С этим явно что-то надо было делать!
– Вы можете вернуться на борт «Фу…», то есть «Красы Крыжополя», и я даже буду вам искренне рад. Вы – красивая женщина, а я – чертовски привлекательный мужчина, особенно ежели смотреть в темноте, в другую сторону и не на меня… – пошутил я старым космическим анекдотом про космонавта Леонова в бане. Натс не поняла шутки и не улыбнулась. – Но сейчас вы должны… Я вас об этом прошу… покинуть борт моего корабля вместе с супругами Вэнс.
Керамическая дверь отъехала в сторону, открывая путь к эскалатору, поданному посадочным автоматом. Лента вращалась, на причале выходящих дожидалась пара роботов: банкомат – для размена экзотических планетарных валют на УРОДы и робот-регистратор – для заполнения формы допуска, оформления временного пропуска и последующего прохождения таможенного контроля. Цивилизация, однако!
Эдвард Вэнс ступил в дверной проем, но неожиданно остановился.
– О-о, – протянул он, постучав каблуком, – хорошая броня! Керамическая!
– Монокристалл… – поправил я. Броня «Фунта изюма» являлась моей гордостью. Если вы летали на монокристалле кремния, выращенном в глубоком вакууме, то должны понимать мои чувства.
– Два с половиной метра, не меньше!
– Обижаете! Три! – Я скромно умолчал о том, что в носовой оконечности толщина керамической оболочки достигала восьми метров.
– У вас хороший корабль… господин… прости-те-не-запомнил-вашего-имени…
Этот специалист по физике звезд мне уже изрядно надоел. Кому приятно, когда его имя забывают, пусть даже это имя всего лишь псевдоним? Пора бы уже специалисту по физике звезд свалить за борт. Окончательно.
– Кентаврус Пепеджаклус, – я кротко напомнил свой очередной бредовый псевдоним. Для разного рода идиотов в загашниках моей богатой памяти отведена целая полка псевдонимов, имен и кличек.
Натс засмеялась. Она, похоже, откровенно забавлялась в эту минуту…
Все трое, клацая магнитными ботинками по металлическим направляющим, прошли к эскалатору. Стали на вращающиеся ступени и… Adios, madam!
Я вернулся в пост управления и через один из обзорных «планшетов» принялся наблюдать за тем, что происходило на пирсе, возле борта «Фунта изюма». Чета Вэнсов, судя по энергичной жестикуляции, с жаром уговаривала Натс следовать за собой, в глубь станции. И вроде бы уговорила. Троица быстро миновала робота-регистратора, получив оранжевые пропуска, и исчезла за массивной дверью с цифрой «12». Число это, если кто не понял, являлось номером терминала, к которому причалил мой корабль.
Некоторое время я раздумывал над тем, не заказать ли мне починку поврежденных складных опор, но решил этого здесь не делать. Отсутствие опорных башмаков – дефект не только приметный, но и довольно редкий. Ремонт неизбежно привлечет внимание пущенных по моему следу сыскарей. Скорее всего, запросы о проведении подобных ремонтных работ уже разосланы полицией Голубого Пепедука по всем планетам и орбитальным станциям, признающим юрисдикцию Земной Цивилизационной Лиги. Не стоило облегчать задачу ищейкам – пусть побегают, поломают голову над тем, где и как меня искать…
Время бесплатной четвертьчасовой стоянки подходило к концу. Что делать далее – оставаться или улетать? Собственно, все мои дела на «Квадропупле» уже закончены… Я запустил предстартовое сканирование систем и вдруг увидел на пирсе знакомую тоненькую фигуру в серебристом комбинезоне. Фигура подняла вверх руку и помахала, давая понять, что просит открыть люк.
Обрадовался ли я? Но люк открыл.
Итак, что же дальше? Мне по-прежнему совершенно необходимо восстановить опорные башмаки. Только теперь на борту «Фунта изюма» находился пассажир – не то чтобы нежеланный, но случайный, скажем так. Пассажир вызывал у меня симпатию. Подозреваю, взаимную. Да только это ничего не значило! В моих жизненных планах для милого голубоглазого существа с тонкими чертами лица места не было. И не предвиделось.
Мы – я и Натс – сидели в посту управления и смаковали «Вдову Клико» урожая 1876 года. Шампанское я получил из недр пищевого синтезатора, оттуда же – пару фужеров на длинных ножках из настоящего богемского стекла. На все это великолепие умный прибор потратил тридцать два грамма позитрония, но оно того стоило. Натс оказалась необыкновенно занимательным собеседником, и те часы, что «Фунт изюма» разгонялся до околосветовой скорости, мы провели в атмосфере романтичной. Никогда не думал, что пост управления моей яхтой – помещение сугубо функциональное и даже аскетическое – может превратиться в столь уютное гнездышко. Даже и не знаю, что явилось тому причиной: красивая девица рядом или бутылка доброго шампанского?
