снег с крыши автомобиля, обдавая холодом на контрасте с обжигающим проникновением Димкиного языка.
Сердце, как птица из груди выскакивает, пока его руки крепко держат меня за бёдра, а мои теряются в его волосах, распутывая тугой пучок, стянутый резинкой. Я чувствую, что не хочу останавливаться, желаю, чтобы он меня съел, если захочет. Мы именно поедали друг друга этим поцелуем. Без остатка.
Я не сразу понимаю, что меня покинули эти горячие губы. Их ощущение всё ещё тлеет на губах, когда я наконец-то открываю глаза.
Передо мной стоит такой знакомый и одновременно неизвестный Димка. На его лице улыбка, волосы растрёпаны, а в глазах горит огонь. Ей-богу, я вижу языки его пламени.
Что там нужно говорить после такого страстного незапланированного поцелуя? Орлова, хоть одно слово вспомни, пожалуйста, ты меня позоришь.
Внутренний голос растерянно пытался привести меня в чувства, а я так и стояла молча, уставившись в его глаза.
— А мне так даже больше нравится…
Только это смогла вымолвить я, разглядывая пряди его волос, обрамляющие лицо. Конечно, предмет, который их сдерживал, был сейчас у меня в руках.
Кажется, он даже выдохнул. Что, неужели думал, что разозлюсь, отчитаю, сбегу? Я от тебя уже не смогу убежать, даже если буду пытаться…
— Я вообще… пришёл помочь машину почистить.
Дима нагнулся, чтобы подобрать щетки, утопающие в снегу рядом с нами. Я выронила свою ровно в тот момент, когда увидела его, а он видимо просто её выбросил, чтобы освободить руки.
— Помогай.
Он улыбнулся своей фирменной кривой улыбкой, и мы принялись очищать машину от снежного безумия.
А о чём тут собственно было разговаривать? Всё и так кажется понятным.
Закончив с выкапыванием моего авто, мы расходимся и едем в офис. Опаздываем на добрых полчаса. И я рада, что едем мы отдельно, соображать рядом с ним мне чрезвычайно тяжело. Влетела я по-крупному.
Подъезжая к офису, вижу, что Димка уже добрался и ждёт меня. Паркуюсь рядом и глубоко вдыхаю, держась за руль и закрывая глаза.
— Давай, Орлова, собери себя в подобие человека из этой лужицы.
Одновременно выходим из машин и медленно идём ко входу в одном темпе. Ситуация вызывает во мне улыбку. Поэтому поворачиваюсь к нему и демонстрирую её. Только вот упираюсь я в ледяную серьезность.
— Дмитрий Валерьевич, вы не выспались?
На мой неожиданный вопрос он разражается смехом.
— Боже, Светик, ты всю мою решительность быть серьёзным разрушила.
Смеясь, мы входим в холл и проходим к лифтам. Внутри я радуюсь, что мы одни. Только, что дальше, всё равно слабо понимаю.
Димка подходит ко мне и берет за подбородок.
— Прекрати думать. Просто перестань. — Его пальцы проводят по моей скуле, от чего мурашки срываются с места. — Если всему вокруг суждено сгореть, я хочу сгореть вместе с тобой.
Смотрит в глаза так проникновенно, что я теряюсь. А я и так не думаю рядом с ним. Я не успеваю ответить, он выходит на 5 этаже, а лифт вместе со мной отправляется выше.
В кабинете я позволяю себе расслабиться, утонув в кресле. А ведь и правда неудобное.
Рассказывать Тане о том поцелуе я предусмотрительно не стала.
После обеда, разобравшись с отчётами, пошла к Косте, чтобы он поставил пару своих закорючек на документах. Перед его кабинетом была приёмная, в которой и обитала Катюша. Первое, что бросилось в глаза — букет на её столе.
— Вот скотина обнаглевшая. — Думать, от кого этот букет, мне не пришлось. Он из того самого магазина, в котором мой муж всегда покупает цветы. Вот привычка у человека такая — покупать всё в проверенных временем местах.
Даже заходить к нему расхотелось. А тут и эта вобла голос подала, скалясь мне в лицо:
— Вы что-то хотели, Светлана Анатольевна? Костя у себя.
Костя, твою мать. У себя. Так, ладно. Швыряю ей на стол папки с бумагами.
— Мне нужна его подпись на этих документах. Пусть занесёт потом, или с голубями отправит. Не важно.
Резко разворачиваюсь и иду к двери. Срочно нужно выбраться из этого душного помещения. Но, как специально, дверь его кабинета открывается, и я слышу некогда любимый голос.
— Я услышал тебя, Свет. Зайди пожалуйста.
Разворачиваюсь и раздражённо выдыхая, возвращаюсь, выдираю папку из цепких коготков секретарши, шагаю в кабинет Кости. Он пропускает меня вперед и закрывает дверь на ключ.
— А это ещё зачем?
— Чтобы нам не мешали.
— А что твоя собачка имеет привычку мешать? — Злюсь на него, очень злюсь. — На. Подпись твоя нужна.
Бросаю бумаги ему на стол и буквально падаю в кресло напротив. Он спокойно подходит к своему столу, открывает папку, перебирает бумаги, подписывает. А затем как бы невзначай говорит, даже не смотря на меня.
— Сегодня видел машину Стрелецкого у нашего дома утром. Интересно, что он там делал.
Хм. Видел всё-таки.
— Ну мало ли, что человек делает в своё личное время.
— А я ничего и не говорю. Просто рассуждаю. Общаюсь с тобой, ты же молчишь.
Вынюхивает. Отслеживает мою реакцию. Хрен тебе, Костечка, я так просто не поведусь на эту провокацию. Интересно, букет в прихожей это провокация или просто тупость.
— Подписывай быстрее, и я пойду. Работы по горло.
Костя закрывает папку и внимательно смотрит мне прямо в глаза. А я эту игру в гляделки не проиграю, даже не надейся. С ледяным спокойствием отвечаю ему тем же, пока он подходит. Встаю и забираю папку из его рук, только после этого разрываю зрительный контакт и ухожу, громко хлопая дверью.
От лица Кости
Пронеслась по моему кабинету, словно ураган. Пытался найти во взгляде хотя бы намёк на отношения, которые были у нас ещё год назад. А в них только злость, за которой не могу ничего рассмотреть.
Ну ничего, ты перебесишься и остынешь. Поиграй пока в обиженную жену. Разрешаю.
В разгар моих размышлений в кабинет вошла Катя с широкой улыбкой. Девочке нравится, когда я ссорюсь с женой. Но, кажется, я ясно дал понять, что ей не светит ничего большего.
— Как дела, котик?
— Я кажется просил.
— Константин Романович, простите, могу я помочь вам снять это напряжение?
Девчонка указывает на мой пах. Я и забыл, что моя злая жёнушка меня завела. Хуже не будет. Позволяю ей встать передо мной на колени и приступить к делу.
Глава 7
От лица Димы
Последнюю неделю Светик только и делала, что бегала ко мне в кабинет. Исключительно пить чай и болтать по душам в непринуждённых позах.
