— Со мной все в порядке, — ответила я.
— Собирайся, — сказал он. — Нам надо поговорить.
— Ты сказал, что твою машину собираются увозить на эвакуаторе? — напомнила я.
— Я тебе перезвоню, и мы все обсудим, — продолжал он.
— Пожалуйста, не надо. Я в порядке, — повторила я. Хотя это было не так. Встав на ноги, я поняла, что меня сейчас стошнит. Невероятно. О чем я только думала? Неужели я действительно решила, что смогу утопить свои печали в алкоголе? И самое важное, что же я все-таки натворила?
* * *
Телефон снова зазвонил.
— Я в порядке! — рыкнула я в трубку.
— А я нет, — произнес мужской голос.
— Роб? — спросила я. — Извини, я подумала, что это кто-то другой.
Роб звонит, потому что увидел по телику, что на меня полным ходом идет общенациональная облава?
— Я все пытаюсь понять одну вещь, — сказал он.
— Что именно? — спросила я. Да, почти наверняка полиция ищет меня.
— Почему ты меня бросила! — раздраженно ответил он. — Или ты уже забыла об этом?
— Все, я кладу трубку, — сказала я. Слава богу, что только это.
— Нет, пожалуйста, — спохватился он. — Прости.
— Роб, мы уже все это проходили, — ответила я.
— Я знаю, но я все еще не могу понять, — говорил он. — У меня чувство, будто я не замечал каких-то признаков, что ли, но все произошло словно гром среди ясного неба. Я правда не понимаю, что означает «мы с тобой просто по-разному смотрим на мир».
Я вспомнила наш последний год, чем я занималась, какие принимала решения, у меня никогда не возникало желания обсудить с ним мои дела или поступки.
— Возможно, ты действительно меня не знаешь, — произнесла я наконец.
— Думаю, я знаю тебя достаточно хорошо, — возразил он. — У тебя невероятное чувство долга, ты добра к друзьям, у тебя сильно развиты чувства морали и этики. Ты — прекрасная мачеха для Дженнифер. Знаешь, она ужасно все это переживает.
— Пожалуйста, не надо об этом, — вставила я. — Это нечестно.
— Извини, — сказал он.
— Поверь мне, Роб, ты не знаешь меня. Я совершала такие вещи, с которыми ты никогда не смиришься.
— О, пожалуйста, Лара, — настаивал он. — Какие, например? Твоя страсть к тому, что мы называем «французской парковкой»?
— Французской парковкой? — не поняла я.
— Ну, то, что ты обычно делаешь, когда видишь свободное место для парковки на другой стороне улицы и поспешно занимаешь его, так что паркуешься капотом не в ту сторону. Здесь, в добропорядочном Торонто, подобные вещи запрещены.
— Неужели? — удивилась я. — Так постоянно делают в Европе, особенно в Париже.
— Полагаю, поэтому мы и называем это «французской парковкой», — ответил он.
— О-о, — протянула я. — Ну, тогда нам не следует этого делать. Уверена, что с политической точки зрения это неправильно.
Он тихо рассмеялся.
— Я действительно люблю тебя, Лара, и тому множество причин. И не последней из них является то, что ты умеешь меня рассмешить. Я хочу сказать, что не представляю, что ты должна сделать, чтобы я с этим не смирился. Ты даже не стала просить меня позвонить одному из моих уважаемых коллег в Провинциальную полицию Онтарио, когда тебе выписали штраф за превышение скорости. Я тебя и за это тоже люблю.
— У меня даже и в мыслях не было просить тебя о чем-то подобном, — сказала я.
— Вот и я о том же. Слушай, попробуй объяснить так, чтобы я понял. Я — мужчина. «Ты действительно меня не знаешь» — это не ответ. Я надоел тебе? В постели или еще как?
— Нет, — ответила я.
— Может, у меня есть раздражающие привычки, с которыми ты больше не можешь мириться?
— Нет.
— Я слишком много смотрю бейсбол по телевизору?
— Нет, — ответила я. — Хорошо, возможно, но дело не в этом.
Он снова рассмеялся.
— Что, если я пообещаю больше никогда не смотреть ни единого матча по бейсболу, даже Уорлд Сириз?[7]
Теперь была моя очередь смеяться. А зря. От этого в голове запульсировало еще сильнее.
— Ты же знаешь, что такое обещание ты бы никогда не сдержал, и даже если бы попытался, то не вытерпел.
— У тебя… — Он заколебался на мгновение. — У тебя есть кто-то другой?
— Нет, — ответила я. — Позволь мне задать тебе один вопрос. Для примера возьмем случай со штрафом за превышение скорости. Что бы ты сделал, если бы я тебя попросила ради меня позвонить кое-куда?
— Я бы этого не стал делать, — твердо сказал он. — Это было бы неправильно. Ты превысила скорость. Тебе и отвечать.
— Именно этого я от тебя и ожидала. Теперь представь, что ситуации поменялись местами. Я — полицейский, а ты — водитель. Ты просишь меня позвонить. Как ты думаешь, что бы я сделала?
— Понятия не имею, — ответил он.
— Ну вот, — кивнула я. — Мне пора.
— Что же мне делать: приложить все силы для того, чтобы забыть тебя, или же попытаться убедить тебя вернуться? — произнес он.
— Думаю, тебе следует выбрать первое, — посоветовала я.
— Я знаю. Но, скорее всего, это будет второе.
— До свидания, Роб.
— До следующего раза, — попрощался он.
* * *
Через две минуты телефон снова зазвонил.
— Нет, Роб, — сказала я в трубку.
— Здравствуйте, — произнес женский голос. — Это Лара?
— Простите, — смутилась я. — Я подумала, что это другой человек. — Зачем я платила за определитель вызовов на этом новом навороченном телефоне, на который я даже не утруждалась посмотреть, было для меня загадкой. — Это Диана?
— Да, — ответила она. Ее голос звучал странно, будто она находилась под водой или что-то в этом роде. — Ты слышала новость?
— Конечно, да, — сказала я.
— Ужасно, правда?
— Хуже некуда. — Интересно, кто из нас был за рулем, когда мы решили бросить вызов стеклянной стене Коттингема.
— Я просто не понимаю этого, — произнесла она.
— Что ты под этим подразумеваешь? Это же была твоя идея!
— Что ты сказала?! — изумилась она. — Да как ты можешь!
— Ведь это ты предложила это, разве нет?
— Поверить не могу, что ты говоришь такие ужасные вещи. Что я такого сделала? Ты всегда была единственной, кто прямо высказывал свое мнение, но я и представить себе не могла, что ты можешь быть такой жестокой. Ты просто жалкая пьяница! — выпалила она, — Бедняжка Анна, — и Диана повесила трубку.
Я с минуту тупо смотрела на телефон, затем стала обшаривать ящик прикроватного столика, пытаясь найти руководство пользователя от этого дурацкого аппарата.
Через пару минут я перезванивала последнему по последнему номеру, с которого мне звонили. Мне ответил автоответчик.
— Диана, пожалуйста, возьми трубку. Думаю, мы говорили о совершенно разных событиях.
Через несколько мгновений она подняла трубку.
— И о чем же ты говорила? — спросила Диана. Было ясно, что она плакала.
— Про взлом в Коттингеме, — пояснила я.
— Кто-то проник в Коттингем? — переспросила она. — Я не знала об этом.
— Ты ж ведь сказала, что мы украдем венеру прямо у Чарли из-под носа, разве нет?
— Но я же не в буквальном смысле, — возразила она.
— Тогда о чем же ты говорила? — спросила я.
Она глубоко вздохнула.
— Анна мертва. Она покончила с собой, — произнесла Диана.
— Что?! — воскликнула я. — Нет! Что произошло?
— Она бросилась с моста над Роздейл Вэлли роуд, — пояснила она. — Она упала на крышу автомобиля, который, к несчастью, проезжал в тот момент под мостом. Бедный парень.
— С водителем все в порядке?
— Не совсем, — сказала она. — Он жив, но машина восстановлению не подлежит. Полагаю, даже такой маленький человек, как Анна, падая с большой высоты, мог нанести достаточно сокрушительный удар. Он в тяжелом состоянии, но должен поправиться. Не сомневаюсь, что до конца жизни ему придется посещать психиатра, но, по крайней мере, Анна не забрала его с собой. Думаю, это хоть что-то. Об этом говорят на канале новостей. Эпизод про машину показывают примерно каждые пятнадцать минут.
— Все это просто ужасно, — промолвила я.
— Да, ужасно. Я думала, что ей становится лучше. Мне действительно так казалось. Также думала и Сибилла, которая, надо сказать, сейчас чувствует себя совершенно опустошенной. Ей тоже казалось, что Анне становится лучше. Она начала выходить из дома. Мне показалось, что прошлым вечером ей было хорошо в нашей компании, по крайней мере, отчасти. Возможно, нам следовало догадаться, что подобное может произойти, но мы даже не подумали.
— Прошлым вечером, — сказала я. — Что произошло прошлым вечером?
— Ты имеешь в виду с тобой? Ты отключилась.
— Это я знаю. Что после случилось?
— Я оплачу ущерб, нанесенный твоей машине, ладно? Это займет некоторое время, но я расплачусь.
— Вопрос не об этом, — возразила я.
