Дома все еще горел свет.
– Мам, ну чего ты опять не спишь? Ложилась бы, опять меня ждала, что ли? – появился он в прихожей.
Ему навстречу из комнаты выпорхнула мать с очередной омолаживающей маской на скулах:
– Ромчик! Вы что... поссорились с Женечкой?
– Ма, чего ты вся в огурцах? – ткнул сын матери в щеку. – Скоро котлеты на лоб лепить начнешь...
– Ты хочешь котлет? – тут же всполошилась мама. – У нас есть, я сейчас в микроволновку их суну, минута делов. Давай, раздевайся.
– Да не надо ничего, – поплелся Ромка к себе в спальню. – Мам, расскажи лучше... а отец был намного тебя старше?
Мать подошла к сыну, устроилась на краешке дивана и пытливо посмотрела ему в лицо.
– Вы точно поссорились, – твердо заявила она. – Но ты не расстраивайся, ссоры случаются. Мы вон тоже с тетей Алисой поссорились, а потом...
– Мам! Ну я ж спросил! Ты меня совсем не слушаешь?
– А какую глупость ты спросил? – насторожилась мать. – Где твой отец?
– Да знаю я – где, он у меня подводником был, и все всплыли, а он один затонул, – поморщился Ромка. – Мам, заметь, я даже никогда не спрашиваю – как это ему одному удалось утонуть в подводной лодке. В бассейне, что ли, утоп?
– Н-ну... это трагическая история, – мгновенно опечалилась мать. – Он был героем! Подводником и...
– Да я помню, а в прошлый раз ты говорила, что он был полковником милиции и погиб при задержании. А еще ты мне рассказывала, что мой отец был известным шахтером и погиб при исполнении долга. И опять же, заметь, я тактично не уточнил – кому до такой степени мог задолжать мой отец в шахте.
Мать опустила руки.
– Ну что, тебе было бы легче, если бы я сказала, что твой отец был прожженным бабником, а я была беспросветная дура?
– Ну... но это хоть правда, – дернул ее за руку сын. – А он был старше тебя?
– Не помню, если и старше, то не намного...
– Ма, да ты не переживай, ты у меня все равно самая молодая и красивая. Непонятно, и куда только мужики смотрят?
– Нет, милый мой, теперь они смотрят куда надо, но... У меня уже есть один мужик! Вот он, развалился на диване, даже раздеться не соизволил и изводит мать непристойными вопросами! А мне уже давно пора спать, между прочим!
– Конечно... конечно. Иди спи, только не забудь, что у тебя вся личность в овощах, не смоешь – утром прорастут.
А в доме Жени еще вовсю шло веселье. Нет, дядя Жора уже давно и крепко спал, рядом с ним устроилась и тетя Маша, но в маленькой комнате, на «женской» половине с болью ваяли красоту.
– Наташа, ну не дергайся, потерпи еще маленько! – порхала возле сестры Женя. – Вадим, ну скажи ей!
– Наталья, не буянь!.. Ей нужен наркоз, сейчас водку принесу.
– Куда ты рукой в рюмку? – испуганно верещала Наталья. – Как я пить буду?
– Какое «пить»! Это тебе на брови!
Заросшие брови редели, уже показалась красная, воспаленная кожа, и было уже жутко больно, но девица терпела. Да и как не терпеть, если рядом с ней сидит Вадим и терпеливо держит ее за руку.
Вадим и в самом деле уложил свою ладонь на здоровенную ручищу Наташи, но это не мешало ему переглядываться с Женей и весело фыркать.
– Женька! Ну ты ей вторую бровь криво дергаешь! – шутливо ругал он младшую сестру и успокаивал старшую: – Не переживай, Наталья, когда она уснет, мы ей вообще все брови сбреем.
– А может, ты завтра поведешь меня в ресторан? – ковала железо, не отходя от кассы, краснобровая Наталья.
– Наташенька! Ты ж знаешь, я готов на любую тусню! – с готовностью прижал руки к сердцу братишка, освободив Натальину ладонь.
– Ой! Ой, как больно! – вдруг завопила Наталья. – Вадим, положи руку, где была. Мне тогда легче...
Вадим тут же брякнул руку обратно, поймал насмешливый взгляд Жени и скорбно уставился старшенькой сестричке в лицо – сочувствовал.
– Значит, завтра же в ресторан, – решила закрепить позицию Наталья. – Жень, а где у вас хорошо кормят? И чтоб недорого.
– Ха! Ты сказала – чтоб хорошо и недорого! – хохотнула Женька. – Не знаю, мы всегда в «Отрезанный ломоть» ходим. Сейчас он, правда, по-другому называется, «Ночная магия». Но раньше там была студенческая столовая «Отрезанный ломоть», вот туда.
– Нет, ну зачем нам столовая, – сквасился Вадим. – Нам нужно поприличнее.
– Да! Я у мамы деньги возьму, она даст, и сходим в нормальный ресторан!
Женька с Вадимом переглянулись. И он, и она понимали, что ресторан обсуждается вовсе не для Наташенькиного посещения.
– Ну а если поприличнее... Самый приличный – это «Млечный путь», там все так – ум-м-м! Только там вообще все дорого, и не всех пускают.
– А кого пускают? – в один голос спросили Вадим и Наталья.
– Ну... я не знаю, там только за вход надо несколько тысяч оставить... Меня Ромка водил, понравилось.
– Значит, «Млечный путь», – решил Вадим. – А то какие-то «Отломанные куски»!
– И когда мы пойдем? Завтра? – заблестела глазами Наташенька.
Родственники уставились в изумлении – они будто бы только сейчас обнаружили, что с ними находится кто-то еще.
– Нат, ты извини, конечно, но... какой тебе ресторан? – скорбно спросила Женя. – У тебя ж завтра весь лоб красным будет.
– Наташенька, я специально ради тебя... задержусь! – опять прижал руку к груди Вадим. – И мы непременно... А зачем тебе в ресторан? Мы замечательно можем посидеть в моей машине. У меня там такие диски!
Наташа была готова и на машину. Она вообще сегодня чувствовала себя царицей вечера. Женя только фыркала, старательно работала пинцетом и ловила на себе теплый взгляд Вадима. И как же это здорово, что у Наташки такие широченные брови! Были бы они тоненькие – раз дернул, и все! И разбежались, а так... И пусть он держит за руку Наташку, зато... Ну разве ж он дарит ей такие взгляды?
Экзекуция завершилась глубокой ночью. После этого все втроем уселись за стол, тихонько, чтобы не разбудить дядю Жору, выпили за Наташкину красоту, а потом... потом Женя пошла мыть посуду, а Наталья с Вадимом стали растаскивать супругов по спальным местам. Все же было решено маленькую комнату опять считать женской половиной и снова запретить туда вход мужчинам. Кстати, такое решение принял сам Буранов, девушки вовсе не настаивали на такой строгости, но... лозунг «Не путать родственный клан с вертепом!» все же был актуален.
Поздно ночью Наталья толкала мать к стене и не могла заснуть. То матушка скидывала на нее свои ноги, то храпела в самое ухо, а то в голову Натальи лезли всякие мысли. Ей вдруг вспоминалось, как держал ее за руку Вадим, как он говорил ей что-то на ухо, когда они танцевали... ее поясница, кажется, все еще ощущает тепло его ладони, нос еще чувствует его удивительный запах, а сердце... сердце прямо-таки разрывается от нахлынувшей любви.
