с пряной зеленью. И вот как раз такой садик расположился под окнами семейного дома. И на мягкой, взрыхленной земле красовались четкие отпечатки. Кто-то подошел к окну, чтобы заглянуть в него и… Что? Убедиться, что все дома? Или, наоборот, понять, что кого-то нет, и подождать?
На запылившемся подоконнике остались следы чьих-то рук, а ниже – нитка! Самая обыкновенная льняная нить, крашеная в дешевый синий цвет. Карина аккуратно подхватила ниточку и завернула ее в листок бумаги, выуженный из кармана. Почти ничто, но может быть и кое-что!
Больше возле дома ничего найти не удалось, и сыскари вернулись к двери.
Дверь решено было изучить во всех подробностях. Сначала ее обнюхал Гомез. Поморщился, чихнул, сплюнул:
– Старый Хосе, что б ему икалось, табак нюхает, – объяснил он свое недовольство.
– Все, нос забит? – вздохнула кикимора. – Тогда я попробую!
Она немного отступила от щелястой деревяшки, подняла руки и направила на нее свою внутреннюю силу. Кровь и пот – тоже жидкости. На старом дереве проступили отпечатки, но, судя по размерам и количеству, эту дверь трогали все.
– Ничего особенного, – вздохнула Карина, встряхивая руками, словно сбрасывая капли с рук. – Пот, кровь, морская соль, табак и сангрия.
Оборотень сочувственно вздохнул:
– Заходим?
– Придется.
Они осторожно открыли дверь и вошли. Остановились на пороге, снова разглядывая комнату. Пятна крови давно запеклись и потемнели. Опрокинутое кресло, откинутый к стене табурет – это были скорее следы стражников, уносящих тела. А вот что тут оставил убийца?
Гомезу не нравилось стоять у двери и дышать старой кровью, но кикимора не пускала его внутрь, перенося расположение мебели и пятен крови в блокнот. Потом девчонка осторожно пошла по кругу. Вязание, еда на столе, игрушки, инструменты. Жизнь обычной небогатой семьи, как она есть.
– А это что? – кикимора замерла на месте, разглядывая какой-то отпечаток на каминной полке.
Гомез, соблюдая осторожность, приблизился к напарнице и тоже присмотрелся – брызги крови и сажа четко обрисовывали прямоугольный след.
– Здесь что-то стояло. Прямоугольное. Возможно, шкатулка? Ну-ка, спроси у парней, никто отсюда ничего не прихватил? – скомандовала зеленоволосая нечисть.
Оборотень фыркнул – но вышел из домика, чтобы поговорить со стражниками, а кикимора продолжила осмотр с тщательным занесением деталей в блокнот. Судя по всему, больше из домика ничего не пропало.
Когда Карина вышла на крыльцо, Гомез уже спокойно стоял в тени, кусая травинку:
– Так что? – спросила напарница, убирая бумаги в поясную сумку.
– Ничего, – пожал плечами сержант. – Парни уверяют, что так впечатлились выпотрошенным семейством, что по сторонам старались не смотреть. Было ли что-то на каминной полке – не помнят. Я принюхался-присмотрелся, предмет, судя по всему, был немалого размера, в карман не сунешь, а сумок при них нет.
– Значит, будем надеяться, что шкатулку или книгу забрал маньяк, – резюмировала Карина. – А по нитке что?
– По нитке скучно, – ответил оборотень. – Я у фонтанчика умылся, да еще раз возле дома прошел. Соседка это в окно заглядывала. Фартук у нее голубой, и зацепка на нем есть.
– Ясно, что ничего неясно, – вздохнула кикимора. – На ритуальщину не тянет – знаков никаких нет. На ограбление тоже. Сомневаюсь, что в этой семье на камине стояла шкатулка с бриллиантами. Но ведь зачем-то их всех убили?
Гомез поднял голову к явно склонившемуся солнцу:
– Поехали в участок. Выслушаем дока, перетряхнем старые дела, здесь мы собрали все, что могли.
– Поехали, – вздохнула кикимора, собираясь вновь призвать водных коней, но оборотень аж подпрыгнул: – Я у парней бричку выпросил!
– Как скажешь! – Карина устала и не имела желания спорить. Странное дело. Очень странное!
Глава 9
До участка сыщики добрались почти к закату, и были встречены недовольными коллегами.
– Этот ваш столичный лейтенант, – возмущенно заявил синьор Гаспар, – явился в кабинет и полдня проторчал за нашими спинами!
– Все бумаги перебрал! – присоединился к возмущению синьор Перес.
Оба сыщика осуждающе смотрели на Карину, но уставшей кикиморе было все равно. Она про столичного хлыща и думать забыла – её беспокоил тот самый прямоугольный предмет. И все-таки – шкатулка или книга?
– Кара, к доку сейчас пойдем? – угомонил всех вопросом Гомез.
Кикимора глянула на закат, вздохнула и подтвердила:
– Сейчас. Лучше сразу узнать, что он там нашел.
Оставив бурчащих коллег, сыщики двинулись в подвал – к единственному в участке доктору.
Морг дохнул наведенным холодом. Охлаждающие амулеты были страшно дороги, но зима в Овьедо была мягкой, море – теплым, поэтому запасти натурального льда для хранения трупов не представлялось возможным. Приходилось городскому совету тратиться на покупку и пополнение амулетов. Впрочем, дон Керубин Дортего аргументировал трату средств из городского бюджета очень просто:
– Всем нам, синьоры, предстоит умереть, и будет чрезвычайно обидно испортить родственникам прощание зловонием и трупными мухами.
После этого заявления все городские морги (целых два) были снабжены амулетами в необходимом количестве.
– До-о-ок! – звонко позвала Карина в полумрак, опасаясь сделать хоть шаг по холодному скользкому полу.
– Здесь я, синьорита! – отозвалось неопределенно-серое пятно, и на полу нарисовалась серебристая дорожка морских огоньков.
Кикимора и оборотень осторожно двинулись по ним, зная совершенно точно, что сходить с дорожки нельзя. Доктор Молино был ни много ни мало – потомком человека и русалки, поэтому отношения с мертвецами у него были своеобразные. А морг он считал своей территорией.
Через десяток шагов сыщики очутились в уютной теплой комнате, прекрасно освещенной несколькими яркими лампами с начищенными медными отражателями. За узким столом для инструментов расположился сам доктор Молино, а рядом с ним…
– Дон Медина, что вы здесь делаете? – не удержалась синьорита Видаль.
Лейтенант лишь поднял бровь – мол, как это вы, синьорита, решились задавать вопросы старшему по званию?
– Док, – прогудел Гомез, – мы зашли узнать, что там с погибшей семьей?
– Садитесь, ребятки, – махнул рукой Молино, – сейчас кофейку выпьем, и я вам кратенько расскажу. Тут дон лейтенант прелюбопытные новости из столицы привез.
Сыщики переглянулись и молча сели. С сыном русалки на его территории особо не повоюешь. То есть кикимора, наверное, смогла бы вырваться, но Гомеза ей на себе не дотащить, так что…
Между тем док ловко плюхнул на жаровню четыре маленьких турки и одним жестом ополоснул стоящие на столике чашки. Кофе в сыскном отделе – это нечто особенное. Ледяная вода из фонтана – Молино знал, что кикиморе важно пить эту воду хотя бы раз в день, – крупно помолотые зерна, растертые в ступке с бутоном гвоздики, шарик перца… Когда пенка поднялась аппетитной шапочкой, доктор подхватил по две турки в каждую руку и протянул одну
