Ярослав хорошо знал Новгород, Александру еще предстояло его узнать.
До княжичей на Городище доходили вести одна другой горше.. С уходом князя настал черед его приспешника — владыки. Новгородские бояре ловко воспользовались недовольством, поборами и дороговизной, которые усугубил неурожай. Осенью «с середины августа наиде большой дождь и лил день и ночь», до начала декабря «не видели светлого дня, не удалось людям ни сена добыть, ни нив возделать». Тогда-то бояре и пустили среди парода молву, будто и дождю и затяжному теплу виной владыка Арсений, который незаконно, за взятку князю, выпроводил Антония. Подзадоренная суеверная толпа окружила дом архиепископа и «аки злодея» вытолкала его в шею с владычного двора. Едва избежав смерти, он заперся в Софийском соборе, а когда страсти поутихли, тайком скрылся в Хутынский монастырь. Поутру возбужденные горожане привезли оттуда не менее напуганного Антония и вновь возвели его в архиепископы, приставив к нему, двух соправителей.
Волнение ширилось. Вооруженные горожане прямо с веча бросились громить дворы тысяцкого, других сторонников князя, его владыки. Стихийно разрастаясь, движение обратилось против бояр, и «бысть мятеж в городе велик». Он охватил и села, откуда смерды, гонимые неурожаем и страхом голода, скрывались в соседние земли, а те, что оставались, наотрез отказывались платить господам положенную подать.
Нарушался весь порядок мира сего: князь не воевал, владыка не молился, пахарь отказывался пахать.
Стараясь сладить с горожанами, бояре поставили нового тысяцкого и направили послов в Переяславль. «Приходи к нам, — заявили послы, — поборы отмени, судей по волости тебе не слать; на всей воле пашей и на всех грамотах Ярославлих — ты наш князь; или — ты собе, а мы собе». Ярослав отказался принять эти условия. Тем самым была решена и судьба его сыновей.
Тайно, ночью 20 февраля 1229 года, дядька и тиун, забрав княжичей, бежали из Новгорода во Владимир, где находился тогда отец. Александр впервые стал жертвой своеволия бояр, которое так гневно осуждалось в придворных кругах его княжества. Поражала и ловкость, с которой враждебные бояре использовали недовольство городской бедноты — «черных» людей.
Утром бояре оповестили вече о бегстве княжичей и провели на нем такое решение: «Кто злое замыслил против святой Софии, тот и бежал, а мы их не гнали, а наказывали своих собратьев; а князю мы не причинили никакого зла; и пусть им будет бог и крест честной, а мы себе князя промыслим».
Бояре имели в виду черниговского князя Михаила Всеволодовича. В ту пору Чернигов, один из крупнейших городов, был главным соперником владимиро-суздальских князей в борьбе и за новгородский и за киевский столы. Михаил поспешил в Новгород и принял власть «на всей воле новгородской». Народное недовольство было в разгаре, а крестьяне и беднота, спасаясь от поборов, целыми семьями бежали из пределов республики: «...и полны были чужие города и страны нашими братьями и сестрами», — читаем в летописи. Нужно было срочно что-то предпринять. Князь освободил на 5 лет от даней беглых крестьян, которые вернутся в родные места, и подтвердил прежние уставы об уплате дани теми, кто сёл не покидал.
Гнев недовольных был ловко обращен на суздальских приверженцев из бояр и купцов. С них, и особенно с жителей Городища, взыскали немало денег, пустив их на строительство моста через Волхов, который вскоре и заложили. Разумеется, был поставлен новый посадник.
Наконец восставшие сместили и владыку: у Антония от всего пережитого случился удар — он внезапно онемел и сидел «ничтоже глаголя». Его удалили в Хутынский монастырь уже навсегда. Мнения веча об его преемнике разошлись, и тогда по жребию избрали дьякона Юрьевского монастыря Спиридона, который после поездки в Киев на утверждение к митрополиту на целые двадцать лет стал «пастухом говорящих овец Новгорода и всей волости».
...Между тем великий князь Юрий на совете князей, собранном в 1229 году в Суздале, сумел укрепить их единство против Чернигова. Было решено от Новгорода не отступаться.
Вскоре князь Ярослав своими войсками занял Волок-Ламский. Как вассал Юрия Всеволодовича он имел большие силы и перерезал торговые пути Новгорода на Смоленск, Чернигов и Понизье. Блокада не замедлила сказаться на% политической жизни республики. Сторонники Ярослава вновь оживились.
Угроза вооруженного выступления владимиро-суздаль-ского князя понудила Михаила уступить. В придворной летописи великого князя Юрия под 1230 годом записано, что «прибыл преосвященный митрополит всея Руси из Киева во Владимир» к великому князю Юрию и к брату его Ярославу, и другим князьям с посольством, «прося мира Михаилу с Ярославом: нарушил Михаил крестное целование (договор) Ярославу и собирался Ярослав итти на Михаила войной».
Переговоры привели к миру. Юрий и Ярослав поднесли дары именитым духовным послам и, конечно, устроили торжественную трапезу. На таких встречах обычно присутствовали и жены и дети князей. Находясь при дворе, Александр мог узнать, каким образом Михаил проиграл свою борьбу за Новгород.
В новгородской летописи, которую в те годы вел пономарь Тимофей, об этом известий нет. Зато в ней собраны все недобрые предзнаменования тяжелого будущего, а их было немало. Средневековые люди были во власти веры и суеверий, и часто возлагали на бога и на судьбу решения, которые надлежало принимать им самим. Решительность в ту пору была качеством редким. Даже на суде при разборе запутанных дел подозреваемых испытывали водой (всплывет или утонет?) и каленым железом (какова степень ожога?). Знаменья и приметы, сулившие радость и горе, победы и поражения, запоминались и заносились в летописи. Некоторые из недобрых примет записал и пономарь.
Весной 1230 года вдруг «трясеся земля в обед, а иные уже и отобедали -¦ то, братие, не на добро, на зло». Землетрясение было тогда и во Владимире, где люди сильно изумлялись, думая, что у них кружится голова — «мняхутся так, яко голова обишла коего их». Его очевидец Серапион рассуждал по этому поводу: «Земля от начала утверждена и неподвижнма, повеленьем божиим ныне движется, грехами нашими нашего носити не может».
Потом случилось другое чудо: > гром вдруг пищ^кло солнце и «стало словно месяц, и потом опять плп<>шилось, и рады были мы небоги», записал Тимофей. Затмение солнца пугало суеверных современников Александра: в Киеве «людем всем отчаявшимся своего житья, мпяше уж кончину сущю, целующе друг друга, прощенье имаху, плачюще, горько возопиша к богови со слезами».
Описав явления небесные, пономарь Тимофей перешел к делам земным. Заколебалась власть черниговских приспешников в Новгороде. Началось с пустяка. Давний суздальский сторонник Степан Твердиславич столкнулся с посадником и при поддержке веча разгромил его двор. Тот, в свой черед, поднял на ноги весь город против суз-дальцев. На вече посадник обвинил одного из них в поджоге. Зажигальнику по «Правде» положена смерть, и виновного тут же на вече и убили; другого посадник сам убил и сбросил с моста в Волхов. Много дворов тогда разграбили...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
