— А ты злая! — Костя картинно покачал головой, в голосе появилась слезинка. — А я-то думал, ты сможешь понять…
— Да, я могу понять. Тебе придется это пережить. Будет очень плохо — помогу, а слушать твое нытье не стану. И тебе не нужны таблетки, тебе нужно несколько дней, чтобы очистить организм, вот и все. Не будь тряпкой, и все пройдет.
Лена повернулась и пошла к Надежде, чтобы лечь наконец и хоть немного выспаться. Вот еще, не хватало терять время на утешения наркомана! К такого рода болезням в семье Елены никогда не относились с сочувствием. Если человек сам совершил глупость, то сам и должен исправиться. Тем более, что делать для этого совершенно ничего не нужно, как раз наоборот: нужно не делать.
«Пристал ко мне за сочувствием, как алкоголик с утра у магазина за пятью рублями! — зло подумала она, мгновенно проваливаясь в сон. — Пашка совсем не такой был… Почему Пашки нет, а этот коротышка жив? Несправедливо!»
Она не видела, как Костя, проводив ее взглядом, порылся во внутренних карманах куртки и, воровато оглянувшись, достал маленькую бутылку водки. На самом деле Косте хотелось жить. Он хотел бы проснуться в своей постели, он хотел бы съесть завтрак под ворчание матери, вечно недовольной жизнью сына. Может быть, он даже сумел бы «завязать». Но ничего этого случиться уже не могло. В новом мире Костя все равно очень скоро погибнет, к чему тогда тянуть и мучиться, как сегодня? Он, как и многие, надеялся на помощь, на хоть какие-то известия. Но вот сейчас, глядя через пойму на далекий пожар где-то на верхних этажах одной из башен Москва-сити, Костя окончательно понял: ждать нечего. Прошлое не вернется, а в настоящем ему нет места.
— Кто же думал, что так все выйдет… — всхлипнул он, откручивая крышку. — Прости, мамочка, но можно считать, что я свое обещание сдержал: больше никаких таблеток! Просто немного водочки… На посошок.
Ему очень давно, с тех пор, как заструился градом пот и задрожали руки, хотелось открыть эту бутылочку. Но она была последней, ведь чертов Папа Миша сразу объявил о жестком сухом законе. Костя еще тогда поддержал того парня, бритого, который заспорил с командиром. Но бритый погиб в самом начале прорыва, и ни на какие «фронтовые сто грамм» рассчитывать не приходилось. Резко выдохнув, Костя задержал дыхание и выпил обжигающей и одуряющей жидкости, сколько хватило духу. Водка скрутила пустой желудок, Костя закашлялся и швырнул недопитую бутылку с крыши. Тут же подкатила тошнота. Зажимая рот, Костя шагнул через ограждение. Никто не видел, как он исчез, и даже Лена вспомнила о нем только ближе к вечеру, но нигде не смогла найти. А потом, в суете событий нового, страшного мира, она забыла о нем, как и все, кто выжил.
Утром Лену и Настю разбудил громкий голос Папы Миши. Как обычно, он много матерился и обвинял всех в плохом исполнении его распоряжений. Новые группы пошли ломать двери в квартиры и выносить на крышу дрова. Степанычу было поручено как-то разработать систему переговоров с несколькими одиночками, пытавшимися подавать на крышу сигналы из окон.
— Надо бы придумать, как им к нам прорваться. Но не придумаем — и хрен с ними, мы свою задницу рвать не обязаны, у меня и так мало людей! — объяснял Папа Миша. — А те, кто придет, пусть идут с припасами. Главное — вода. Попробуй, может, плакаты какие-нибудь сделать. Пусть знают: без своей воды тут никто не нужен!
— Понимаю. — Степаныч, остроносый и усатый лысеющий блондин, почесал затылок. — Папа Миша, мы ведь тут и сами больше недели не протянем. А каждая вылазка — минус несколько бойцов.
— Верно. — Папа Миша заговорил тише и показал пальцем на бинокль, который висел у него на шее. — Поэтому будем высматривать грузовики. И еще бензинчика бы нам побольше. Придет крайняя необходимость, не дождемся подмоги — рванем с факелами, захватим машину, достаточно мощную, чтобы легковушки на дорогах раздвигать, и двинем отсюда.
— А куда?
— Вот об этом будем думать. Ночью Леха сидел с биноклем, говорит, видел отсветы чьих-то фар в районе метро «Октябрьское поле», что ли, ночью поди разбери, когда фонари не горят. Кстати, передай всем группам: за бинокль премия.
— И какая же? — хитро прищурился Степаныч.
— Третьим с нами будет, вот какая! — хохотнул Папа Миша. — Только чтобы в личном составе — дисциплина, ты понял? С утра одного не досчитались, и никто не видел, куда делся. Это плохо, у нас каждый должен быть на счету. Что, если он обернулся бы в людоеда и еще одного-двоих загрыз? Иди исполняй. Завтрак посменно, воду экономить, лекарства только через меня. Ну, а я поищу нам средство передвижения на крайний случай…
Папа Миша прильнул к окулярам бинокля, рассматривая такие знакомые, но теперь смертельно опасные места.
Глава четвертая
ФОРТ
Зомбаки в жаркий сухой день ведут себя спокойнее, это первым заметил Толик Карелов. С ним спорили, даже на сигареты и воду, но каждый раз проигрывали. Правда, Белоглазов, узнав о серии пари, только хмыкнул:
— Делать вам нечего, внеочередная уборка территории по всем плачет. Пятый день уже все жарче и дождей нет. С чем же вы сравниваете?
— Так Юрий Семенович, в том-то и дело! — не согласился Толик. — В том-то и дело, что чем жарче и суше, тем они спокойнее. Ну, то есть пока добычу не видят. В тень ныкаются, сволочи, им не по себе от сухости.
— Если вам воды не дать денек-другой, и вам по такой погоде шибко не по себе станет, Анатолий. Да и по всякой погоде. Хотя, может быть, рациональное зерно в вашем наблюдении и есть… — Белоглазов привстал из-за импровизированного бруствера на колени и, прищурясь, осмотрел окрестности, заодно поправив кобуру. — Их вообще в целом меньше должно стать. Трупы поели, собак и кошек загоняли, в магазинах все, что унюхали, — тоже в пищу пустили. Чем им теперь пробавляться, если мы им свои кости обглодать не позволим?
— Друг дружку жрать, — заключил Мамед. — Только друг дружку. А жрать-то они здоровы. Значит, еще неделя-другая — и все успокоится.
— Жрут они много, потому что обмен веществ у них изменился, — пояснил Юрий Семенович. — Только он позволяет им двигаться с такой скоростью и иметь такую силу. Он же их и погубит. Поэтому я согласен с Мамедовым, нам надо просто не паниковать и подождать, пока они сами друг дружку на куски порвут.
Максим, разглядывавший облака, лежа на горячей крыше бывшего магазина, выплюнул изо рта спичку и решился заметить:
— А не выйдет так, что за то же время мы все в зомбаков превратимся, один за другим?
— Такая проблема имеется. — Белоглазов мрачно покосился на Максима. — Но вам, Волков, стоит поменьше думать о тех проблемах, которые мы не в силах решить сами. Наш доктор думает об этом. Но в ее распоряжении имеется лишь несколько книг, так что требовать от нее многого нельзя: Мария Петровна всего лишь педиатр. Пока принцип простой: соблюдаем гигиену. Напоминаю, кстати, что индивидуальный набор столовых принадлежностей — не мелочь. Важным может оказаться все, что угодно, действуем методом тыка.
— Я бы все же по водке ткнул! — не удержался Толик. — Ну, а вдруг, если по пятьдесят грамм вечером принимать будем, перестанем оборачиваться в зомбаков? Метод тыка же, Юрий Семенович!
— Эх, Анатолий, Анатолий! — Белоглазов укоризненно покачал головой и спустился в люк, пробитый в крыше пять дней назад.
Тогда горстке забаррикадировавшихся в магазине казалось, что это временное убежище. Потом, когда толпа озверевших зомбаков — так их скоро стали называть — достигла каких-то неимоверных размеров, они решили, что временное убежище станет заодно и последним приютом. А потом появилась колонна полицейских машин. Собственно полицейских было всего трое, и один из них сразу погиб, зато имелось оружие. Максим помнил то мгновение, когда сердце запело: не все еще пропало! Есть власть, есть сила и организация!
Все оказалось вовсе не так здорово: не сумев закрепиться в здании полиции, куда первым делом догадался побежать находившийся в отпуске майор ВДВ Белоглазов, наспех сколоченный им отряд, прихватив столько оружия и боеприпасов, сколько в суматохе успел, прорвался сквозь толпу зомбаков на полицейском транспорте, только и всего. Через три квартала, потеряв одну машину — водитель пытался оторваться от быстрых тварей и просто не вписался в поворот, — группа налетела на еще одну толпу. Тут уж пришлось принять бой, который и спас жизни запершимся в маленьком магазине. Вот только никуда их не увезли. Это было просто невозможно, все машины оказались облеплены зомбаками и напоминали гусениц, брошенных в муравейник. Белоглазов быстро сориентировался, и когда защитники магазина открыли двери, собираясь бежать и спасаться, вновь прибывшие просто затолкали их обратно и заперлись там же. С тех пор они все и находились тут, экономя воду, еду, а главное — боеприпасы, которых в первые два дня пришлось потратить изрядное количество. Только когда трупов зомбаков под ногами у остальных накапливалось достаточное количество, они переставали кидаться на баррикады и начинали драться за падаль меж собой.
