Они с Дейвом быстро управились с багажом — все взяли с собой практически только смену одежды, — а Пол занялся их регистрацией. Когда они в таверне пробирались к стойке бара — там было полно народу, как всегда во время ланча, — Кевин перехватил взгляд симпатичной веснушчатой официантки и подмигнул ей.
— Представляешь, — сказал он Дейву, пока они ждали Пола, — я и не помню, когда в последний раз был с женщиной.
Дейв, который тоже не мог этого вспомнить, хотя у него было на то гораздо больше оправданий, проворчал:
— Ты что, не можешь хоть раз в жизни отвлечься оттого, что у тебя в штанах?
Ну ладно, думал Кевин, пожалуй, действительно зря я ему это сказал. Но ведь он же и сам не монах в конце концов! Вот Дьярмуд бы меня понял. А интересно, смог бы Дьярмуд, этот на редкость беспутный тип, хотя бы предположить, как далеко заносит Кевина во время любовных игр и что он на самом деле обретает в результате физической любви? Вряд и Дьяр способен такое вообразить. Я ведь и сам себя толком не понимаю.
Пол получил наконец ключи от двух соседних номеров и, оставив Кимберли — по ее же настоянию — в одном из них, отправился вместе с остальными на запад, где они, проехав примерно милю, присоединились к толпе туристов, щелкавших фотокамерами возле знаменитого кромлеха. Только здесь Кевин, позабыв о своих весьма фривольных планах, наконец посерьезнел. Им предстояла непростая работа, и следовало подготовиться к тому, что они будут делать этой ночью.
Дейв начал задавать Ким вопросы еще в самолете. Была уже поздняя ночь, фильм, который показывали в салоне, закончился, огни были притушены, Дженнифер и Пол давно спали, когда огромная фигура Дейва нависла над креслами, в которых устроились Кевин и Ким; оба еще бодрствовали, но не разговаривали. Ким вообще за это время не проронила ни слова, точно все еще блуждала где-то в своей стране пророческих сновидений.
— А что мы там будем делать? — робко спросил Дейв, явно не желая грубо прерывать ее раздумья.
Но седовласая Ким тут же встрепенулась и, ничуть не сердясь, ответила:
— Вы четверо должны будете делать все, что потребуется, чтобы мне хватило времени.
— На что? — снова спросил Дейв.
Кевин повернулся к ним и тоже вопросительно уставился на Ким. И она по-прежнему серьезно и спокойно ответила:
— На то, чтобы заставить одного великого короля восстать из мертвых. И назвать мне некое имя. А с остальным я уж как-нибудь сама справлюсь.
Кевин вспомнил, что тогда глянул мимо Ким в окно и над крылом самолета увидел звезды; они летели очень высоко над океаном.
— Который час? — уже в пятый раз спрашивал Дейв, пытаясь унять нервное возбуждение.
— Начало двенадцатого, — спокойно ответил Пол, продолжая играть с чайной ложкой. Они сидели в баре гостиницы; точнее, он, Дейв и Джен сидели за столиком, а Кевин — просто невероятно! — убалтывал ту самую официантку за стойкой. Да нет, на самом деле не так уж невероятно: он-то знал Кевина Лэйна достаточно давно.
— Да где же она, черт возьми! Когда наконец спустится к нам? — Чувствовалось, что Дейв действительно напряжен до предела. Пол чувствовал, как и его охватывает беспокойство. Он прекрасно понимал, что ночью все здесь выглядит совершенно иначе. Когда станет темно и тихо, когда исчезнут все эти толпы зевак, Стоунхендж, освещаемый светом звезд, точно двинется назад по оси времени. В этих местах и сейчас еще ощущалась древняя магическая сила. Во всяком случае, Пол ее чувствовал и знал, что ночью она непременно себя проявит.
— Все знают, что кому нужно делать? — в который уже раз спросил он.
— Да, Пол, конечно! — откликнулась Дженнифер на удивление спокойным тоном. Они разработали план действий сразу после обеда, когда вернулись с экскурсии к кромлеху. Ким из своей комнаты так и не выходила, во всяком случае, они ее не видели.
Кевин подлетел к столу с большой кружкой пива.
— Ты что, пьешь? — грозно спросил его Дейв.
— Не будь идиотом! Пока вы оба здесь бездельничали, я успел узнать имена двух здешних сторожей. Вон того большого, бородатого зовут Лен, а второго, его сейчас в зале нет, зовут Дугал. Так мне Кейт сказала.
Дейв и Пол молчали.
— Отличный результат! — с легкой усмешкой заметила Дженнифер.
— О'кей, — послышался вдруг рядом с ними голос Ким. — НАМ ПОРА. — Она стояла у их столика в летной куртке из овчины, до ушей замотанная шарфом. Глаза ее под падавшими на лоб седыми прядями смотрели чуть диковато, а лицо было мертвенно — бледным. Одна-единственная вертикальная морщинка перерезала лоб. Она подняла правую руку; руки у нее были в перчатках.
— Он начал ярко светиться пять минут назад, — сказала она.
Итак, она нашла это место и пришла сюда действительно вовремя — именно здесь, сейчас она должна была проявить себя, продемонстрировать силу Бальрата, испускавшего алое сияние. Этот Камень Войны был лишь найден людьми, а не сделан их руками, и принадлежал самой дикой магии, какая только, есть на свете, но ведь теперь идет война, идет полным ходом, не на жизнь, а на смерть. И эхо этой войны слышно даже здесь, у древнего кромлеха, перед которым она сейчас и остановилась.
Позади нее слышались крики. Где-то очень далеко. Пора. Подняв руку к лицу, Кимберли решительно выкрикнула — и холодно прозвучал ее голос, совершенно не похожий на обычный, свойственный только ей самой, в этой застывшей тишине, в этом исполненном ожидания и спокойствия месте — первые магические слова заклятия, обращенного к иной магической силе, желая подчинить эту силу и вызвать принадлежавшего ей мертвого короля из-за стен Ночи.
— Приди, Пендрагон! Ты должен прийти на свет, Бальрата! Вставай, Пендрагон, иди ко мне!
Луна еще не взошла. Меж древних каменных глыб Бальрат сверкал ярче любой звезды, освещая своим зловещим светом гигантские зубцы скал. И ничего утонченного, мягкого, прекрасного не было в этой дикой яростной силе. И она, Ким, должна была стать с ней заодно, быть движимой ею, ибо их связывала общая тайна, ставшая теперь известной и ей. Ибо она пришла поднимать усопшего, призывать его к себе из мира Ночи.
И, судя по поднявшемуся ветру, которого раньше не было совсем, она поняла: ей это удалось.
Подавшись вперед и держа Бальрата высоко перед собой, она увидела в самом центре кромлеха, на каменном алтаре, чью-то неясную высокую фигуру. Человек этот был весь окутан тенью, завернут в туман, точно в саван, и потому видим лишь отчасти в неярком свете звезд и пламенеющего камня. Ким чувствовала, как невыносимо тяжело этому человеку и какой ужасный смрад от него исходит; он умер уже так давно, а она заставила его восстать из могилы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
