Эрт смотрел на капитана, вытаращив глаза и раскрыв рот. Кажется, отправляясь сюда, он не предполагал никакого противодействия, и теперь не знал, что сказать.
— Оставлять это дело так нельзя, — вступился я. — Подобное я считаю оскорблением для всех егерей, и как представитель Кернадала…
Живя четвертый год в средневековом мире, я хорошо усвоил, что любой человек здесь выглядит солиднее, когда козыряет принадлежностью к некой корпорации, которая может вступиться за его интересы.
Аргумент и в самом деле возымел действие: Дрикер сник и покачал головой, о чем-то раздумывая.
— Ну, ладно, — вздохнул он. — Тогда сегодня же рубите ему голову
— Я полагаю, что за такое вешают, — проговорил Эрт, настороженно сглотнув. Он, кажется, еще не догадывался, к чему клонит капитан, а вот до меня уже начало доходить.
— Ну, хотите — вешайте, — пожал плечами капитан. — Только я подумал, что уж с веревкой ни вы, ни их инородие возиться не будете. А топор, вон, есть у них. А то расстрелять еще можно.
— Я полагаю, что исполнение наказаний в плавании — прерогатива капитана и боцмана, — возмутился Эрт. — Причем же здесь мы?
— Обычных наказаний — да, — Дрикер кивнул. — Высечь, запереть — это я могу. Но чтобы живого человека жизни лишать — такой власти у меня нет. За это с меня в Крюстере спросят, если донесет кто.
— О, святые мученики! — воскликнул Эрт. — Да кто же с вас спросит, если мы привезем меха благополучно! Победителей не судят!
— Ежели вы считаете, что не спросят — то вы его и казните, — отрезал капитан. — А я на душу грех не возьму.
— Можно не вешать, а высадить его на берег, — предложил я. — Тоже выход.
— Это надо, чтоб матросы шлюпку спустили и повели, — покачал головой капитан. — Я им такой приказ не отдам.
— Для контрабандиста вы слишком щепетильны, господин Дрикер, — невольно вырвалось у меня.
Лицо капитана при этом налилось кровью и сделалось лиловым, словно спелая слива.
— А вы это для государственного преступника слишком это… неосмотрительны, — огрызнулся он. — Так и знайте: у меня в команде штатного палача нет.
— Может быть, вы лейтенант? — обратился Эрт к Морионе, расположившемуся на лавке с таким видом, словно разговор никаким образом его не касается. — Ваши люди могли бы привести приговор в исполнение?
Тот только покачал головой.
— Если мои люди делать повешенным моряка, — проговорил лейтенант с сильным харкающим акцентом, — команда на них… как это говорится… омышится? Окрысится, да. Еще больше, чем есть сейчас. Мне это не есть совсем нужно. Лучше это без меня.
— Вы… вы ведете себя так, словно вас вообще ничего на судне не касается, — вспыхнул Эрт.
— Что есть на судне — больше всего касается его владелец, — развел руками Морионе.
— Вот видите, господин лейтенант все понимает, — мягко проговорил Дрикер. — А вы все никак не поймете, и ломитесь, как, простите Мученики, баран в свинарник.
— Да вы просто боитесь, что они вам отомстят, если вы повесите мерзавца! — Эрт уставился на капитана, тяжело дыша от ярости.
— Да, боюсь! — рявкнул тот, и край его рта некрасиво дернулся, съехав куда-то книзу. — А вы вот… очень зря не боитесь! Набрали какого-то сброда по подворотням, а теперь хотите, чтобы дисциплина была! Да в воровском притоне иные приличнее выглядят, чем та команда, которой я по милости вашей руковожу! Хотите начистоту — так я вам скажу: если мы хотим живыми добраться до Тарсина, надо поменьше их злить, а там по возможности набрать новых, хотя бы половину.
— Капитан имеет резон, — кивнул лейтенант.
— Да вы дрянные трусы оба! — воскликнул Эрт, вскочив и сжав кулаки. — Я требую!
— Вы есть потише, — проговорил Морионе, нехорошо ухмыльнувшись и положив ладонь на рукоятку своего палаша. — Кто мне так говорит и не извиниться…
— Подождите! Стоп! — я примирительно поднял руки. — Господин Эрт сказал сгоряча и приносит свои извинения. Правда, господин Эрт?
Я взглядом дал понять судовладельцу, что дело приняло нехороший оборот, и надо бы как-то выруливать. Он неохотно кивнул, скорчив кислую мину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Капитан, вы отказываетесь казнить преступника, — продолжил я. — Допустим. Ваши предложения?
— Дык, в цепи его заковать, и пусть работу работает до Тарсина, — ответил Дрикер. — А там сдадим его портовым властям — пусть решают его судьбу. За покушение на офицера при свидетелях там по головке не гладят. Будет дальше моряцкую карьеру на галере продолжать.
— Но спит пусть в канатном ящике, — добавил Эрт.
— Где ж ему еще? — согласился Дрикер. — Пусть посидит.
— Так и быть, — резюмировал я с каким-то нехорошим чувством. Возможно, возникло оно оттого, что мне теперь предстояло объяснять Лане, отчего этот человек все еще на борту, и будет плыть с нами до самого Тарсина. Мне этого ужасно не хотелось, но больше было некому.
Я выругался про себя. С каждым днем эта экспедиция не нравилась мне все сильнее.
Глава 7
На седьмой день пути мы должны были сделать вылазку на берег. Прежде всего, затем, чтобы пополнить запасы пресной воды, которой много с собой не брали, так как это было, все-таки, не океанское плавание. Эрт легкомысленно предположил, что удастся также подстрелить что-нибудь из дичи, на что я ответил, что едва ли мы найдем в этом лесу что-то живое, крупнее крота: звери здесь не выживают.
Серьезной опасности, впрочем, мы до сих пор не встретили. Уныло бродящие по берегам мертвецы попадались пару раз в день, но бояться их было нечего, и вскоре команда перестала обращать на них внимание.
Только однажды на палубу из-за низких облаков спикировал с инфернальным клекотом квакен и впился кривыми, словно рыболовные крючки, зубами в плечо матроса, прибиравшегося на палубе. К счастью, я как раз был рядом и успел зарубить тварь еще до того, как она сумела вонзить в беднягу жало. Так что парень отделался шоком и развороченным плечом. Лана напоила его какой-то наркотической настойкой и наложила мазь из грибных шляпок, так что можно было за него не волноваться. В остальном же было тихо, и я начинал даже тосковать по настоящему делу, так что идею выбраться на берег воспринял с волнующим нетерпением.
Для высадки Эрт выбрал развалины рыбацкой деревушки, показавшиеся, когда с утра мы обогнули небольшой мыс, поросший высокими соснами. Мне это показалось не лучшей идеей: кто знает, что могло угнездиться в почерневших полуразвалившихся хижинах. Но Эрт заметил, что где-то в окрестностях деревни наверняка должен быть ручей или ключ, из которого ее жители брали воду, и эта мысль показалась всем разумной. Нужно было только доставить к этому ключу пузатую черную бочку, наполнить ее и двигаться дальше.
Шлюпка ткнулась носом в мягкую глину на берегу, и я первым выскочил из нее на влажную траву, оглядевшись по сторонам. Меня окружали почерневшие хижины и сараи, крыши их давно обвалились, а земляные полы поросли чахлой сероватой травой. В провалах окон, которые и в лучшие свои времена не знали стекол, гулял ветер.
— Ну, что, ваше инородие, ничего особенного не чувствуете? — спросил меня Эрт, привстав на банке и с трудом удерживая равновесие.
Я покачал головой. Восприятие мое было прокачано, но не до такой степени, как у Олега или некоторых других егерей высокого уровня. Те могли буквально почувствовать присутствие нежити за несколько сот метров — раньше, чем мертвяки чуяли их. Мне же оставалось пока только вслушиваться в шорох листвы и внимательно смотреть по сторонам.
Ничего подозрительного здесь не было. Даже почти не было запаха пепла, хотя некоторые из черных остовов явно выгорели когда-то. Но было это уже очень давно: пепел того пожарища давно ушел во влажную землю и пророс травой.
Мы медленно двинулись от пристани вглубь деревушки: я впереди, справа и позади меня Эрт с пистолетом, возбужденно вертевший головой по сторонам, слева — Морионе, сосредоточенно водивший перед собой острием палаша. Позади следовали трое его солдат с мушкетами и запаленными фитилями. Матросы, что привезли нас, остались сторожить шлюпку и сидели на ее борту, взволнованно перешептываясь. С ними же осталась и бочка для воды. Один из матросов, высокий краснорожий детина, нервно барабанил по выпуклому боку бочки широкой ладонью и расписывал своему собеседнику достоинства Тарсинских борделей.
