- Это очень умно, - сказал Филипп. - Мне всегда казалось, что мы недооцениваем турецкую угрозу, как в былые времена наши предки недооценили угрозу, исходящую от арабов, которые впоследствии завоевали всю Испанию. Без посторонней помощи рано или поздно Византия падет, и тогда туркам откроется путь в Европу, чего никак нельзя допустить.
- Это еще умнее, чем вы думаете. Если крестовый поход в Малую Азию состоится, то русским и литовцам будет легче справиться с татарами, поскольку турки, даже при всем желании, не смогут прийти на помощь своим единоверцам. Таким образом, не заключая формальных союзов и не неся никаких обязательств, Русь и Литва, тем не менее, получат ощутимую поддержку с Запада в деле освобождения своих исконных территорий.
- Вижу, - заметил Филипп, - вы всерьез интересуетесь этим вопросом.
- Ну, не так, чтобы всерьез, но мне интересно.
- И немного завидно, правда? Во всяком случае, мне завидно, откровенно признался Филипп. - Там, на востоке, говорят, столько ничейных... то бишь исконных территорий. Многие тысячи миль до самого Китая - и все твое исконное.
Уловив жадные нотки в его голосе, Маргарита усмехнулась и произнесла:
- А вы, небось, по натуре завоеватель. Где-то в глубине души вы мечтаете покорить весь мир.
- Конечно. Ведь я прямой потоком Филиппа Воителя. Да и как тут не мечтать о покорении мира с таким коннетаблем, как у меня.
Филипп кивнул в сторону Эрнана, который, находясь в окружении дам, развлекал своих собеседниц разбором душещипательных подробностей самых драматических сражений на Святой Земле. Гордо выпячивая грудь, поочередно поправляя шпагу и одергивая роскошный белый плащ с черным крестом тамплиеров, он говорил безумолку, благо нашел себе внимательных слушателей, и то и дело бросал на женщин испепеляющие взгляды. Впрочем, эти страстные взгляды еще ничего не значили; Эрнан смотрел так на любой предмет, живой и неживой, и тщетны были попытки некоторых барышень заигрывать с ним.
- Великолепный воин! - с искренним восхищением сказала Маргарита. Наверное, при одном его виде иезуиты здорово оробели.
- Еще бы! - ответил Филипп, с трудом пряча улыбку. Известие о нападении иезуитов на поезд гасконцев уже успело облететь пол Испании, но конфуз, что приключился с Эрнаном, как-то прошел незамеченным.
- А вам известно, что Родриго де Ортегаль уже смещен с поста прецептора Наваррского, арестован и вскоре предстанет перед судом ордена? Его преемник, господин д'Эперне, вчера заверил моего отца, что господин де Ортегаль действовал самовольно и вопреки уставу, за что понесет суровое наказание.
- Гм... Если его и накажут, то не за нападение на нас, а за то, что он потерпел неудачу.
- Я тоже так думаю, - согласилась принцесса. - Но вот вопрос: зачем иезуиты напали на вас?
- Как зачем? Чтобы уничтожить нас - меня и отца.
- Ну, это понятно. Но с какой целью? Ведь не ради мести же. Инморте на такие мелочи не разменивается.
- Нет, конечно. У него имелся тонкий расчет. Он надеялся, что мой брат Робер, унаследовав благодаря иезуитам Гасконь, не останется перед ними в долгу и отменит запрет на деятельность их ордена.
- Он что, всерьез рассчитывал на это?
- Инморте? По-видимому, да. Впрочем, я не думаю, чтобы Робер, пусть наши отношения с ним и далеки от теплых, потакал убийцам отца и брата.
Как ни старался Филипп, говоря это, скрыть свою неуверенность, Маргарита все же почувствовала ее.
- Однако вы сомневаетесь, - заметила она.
В ответ он лишь рассеянно пожал плечами. Его внимание уже переключилось на группу из трех человек, мимо которой они как раз проходили. Это были Симон, Габриель и Матильда. Признав в Габриеле земляка, девушка бойко тараторила по-франсийски; тот страшно смущался и отвечал ей односложными фразами. Симон, как мог, старался приободрить друга.
- Что это вы так смотрите на Матильду? - подозрительно спросила Маргарита.
- Очаровательное дитя, - сдержанно ответил ей Филипп.
- И, боюсь, вы уже положили на нее глаз, - вздохнула принцесса. - Да и она явно неравнодушна к вам. Когда пришла от вас, была так взволнована, а глаза ее как-то странно блестели... Впрочем, не ей одной вы вскружили здесь голову.
- А кому еще?
- Мне, например.
- Это следует понимать как комплимент?
- Ну... Можете считать это авансом.
Филипп шутливо поклонился.
- Благодарю вас за комплимент, сударыня. Я принимаю ваш аванс.
Маргарита кокетливо взглянула на него и томным голосом произнесла:
- Давайте присядем, мой принц. Я немного устала.
Она расположилась на обитом мягким плюшем диване и взмахом руки отогнала прочь карлика-шута и двух фрейлин, не нашедших себе кавалеров. Филипп сел рядом с ней - и, как бы невзначай, гораздо ближе, чем это предписывалось правилами приличия. Но Маргарита не отстранилась. Мало того, она еще чуть-чуть придвинулась к нему, и их ноги соприкоснулись.
- Ну, так я жду, - сказала она млея.
- И что вы ждете?
- Ответа на мой комплимент.
- А разве я обязан отвечать?
- Разумеется, нет. Но правила хорошего тона требуют...
- Ах, уж эти мне правила хорошего тона! Так что же вы хотите услышать?
- Что я тоже вскружила вам голову. Что вы чуточку влюблены в меня.
- Но ведь это неправда!
- Как?! Неужели я не нравлюсь вам?
- Нет, почему же, нравитесь. Но я не влюблен в вас.
- Однако намерены жениться на мне.
- Не намерен, а просто женюсь. Без всяких намерений. Вас что-то не устраивает?
Маргарита раздраженно хмыкнула.
- Да нет, что вы! - саркастически произнесла она. - Все прекрасно. Вы не любите меня и, тем не менее, собираетесь жениться. Ведь это в порядке вещей - вступать в брак без любви.
- Конечно, в порядке вещей, - с непроницаемым видом ответил Филипп. И я не вижу здесь повода для сарказма. В нашем кругу все браки заключаются по расчету, а что до любви, то затем и существуют любовники и любовницы чтобы любить их и чтобы они любили вас. Вот поманите к себе виконта Иверо и спросите у него о любви - так он сразу же бросится целовать ваши прелестные ножки, которые, сдается мне, вполне заслуживают того, чтобы их целовали, - последние его слова сопровождались откровенно раздевающим взглядом.
- Вот нахал-то! - покачала головой Маргарита. - И не просто нахал, а исключительный нахал.
"Ага, попалась, пташечка! - удовлетворенно подумал Филипп. - Не так страшен черт, как его малюют. Те, кто говорил о крутом нраве принцессы, ничегошеньки не смыслят в женщинах. На самом же деле она агнец Божий..."
Он крупно ошибался на этот счет - но ошибка его была вполне объяснима. Чуть ли не впервые за многие годы Маргарита оробела перед мужчиной и не смогла проявить свой, уже ставший притчей во языцех, вздорный характер. Да, собственно говоря, и не хотела этого. Хищная пантера втянула острые когти и превратилась в безобидную кошечку, которая нежно жалась к хозяину, прося его о ласке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});