Когда-то и мы с Бобом пропустили через свои руки много этой древней меди. Но теперь было не до того, индеец рвался к эквадорской границе, и никакие богатства культуры викус не шли в его глазах ни в какое сравнение с предстоящим триумфом перуанского себиче.
Поэтому все населенные пункты, что встречались по дороге к границе, мы по настоянию Боба объезжали, если удавалось, краем. Так мне не пришлось в последний раз взглянуть ни на Пьюру, ни на Талару, ни на Тумбес. Индеец был безжалостен.
Впрочем, чем ближе мы подъезжали к границе, тем больше делали небольших остановок. Как только появились первые пальмы, меня начал активно скрести сзади лапой Джерри – его мочевой пузырь, надолго заткнутый окриком Боба еще в Чан-Чане, наконец отошел от испуга и был готов к действию. Боб удовлетворенно ухмыльнулся, наблюдая за тем, как бедный терьер помчался к первой же пальме и бесконечно долго ее поливал.
Потом останавливались, чтобы отведать ананасы. Территория еще была перуанская, но на Панамерикане под благословенными пальмами уже стояли в тени повозки, полные вкуснейших эквадорских ананасов. Здесь преимущество эквадорцев было полным, это признавал даже Боб. Так что мы дважды тормозили, чтобы насладиться вкусом сочных фруктов. Потом, правда, пришлось искать воду, потому что мы оба оказались по уши измазаны сладким липучим ананасовым соком. А жить в такой маске нормальному человеку не очень приятно. Да и мухи одолевают. Тем более повезло мне, чье лицо тщательно вылизал Джерри – особый ценитель сладкого. Кстати, удивительный пес, ест все: бананы, ананасы, любые фрукты. Как язвительно предположил Боб, английский джентльмен просто заедает при этом неприятный привкус крысятины.
Километров за пять до границы мы начали искать надежное место, где можно было бы оставить машину. Джерри на эквадорскую территорию мы решили не брать, а это значило, что он остается в «тойоте» с приоткрытыми стеклами, чтобы не задохнулся, ну и, конечно, с миской воды.
Умный терьер все понял заранее и приуныл. Я тоже. Все-таки при всем обилии приключений, которыми меня наградила судьба, нелегальный переход границы в этом списке значился впервые. Место остановки выбирал Боб и ужасно привередничал. На самом деле ему было просто лень идти до границы пешком, а потому он хотел подъехать к ней как можно ближе. В результате мы чуть не уперлись в перуанский пограничный блокпост, так что пришлось сдавать назад.
Наконец Бобу приглянулся один уютный тенистый дворик. С уверенностью Шерлока Холмса Боб тут же уверенно заметил: «Гнездо контрабандиста».
Похоже, индеец был прав. И домик по местным понятиям богатый, и сарайчик с крепким замком, и приличный забор с засовом. «Всем сидеть», – приказал Боб, и мы с терьером послушно остались в машине, пока индеец и хозяин на доступном только им языке профессиональных контрабандистов о чем-то толковали на крыльце. Я увидел, как пятидесятидолларовая бумажка перекочевала из рук Боба в руки хозяина – худого долговязого парня с мощными усами, похожими на домашнюю щетку, что означало – договор заключен. Усы выдавали его родословную: в нем явно было больше испанской, чем индейской крови.
Место для машины во дворе я выбирал долго. Неизвестно, сколько времени мы пробудем на той стороне, поэтому требовалось найти такой пятачок, чтобы Джерри находился все время в тени. Стекла в машине я везде приспустил, но так, чтобы пес из тюрьмы не выбрался. Ну а переворачивать миску с водой было не в его интересах.
– В крайнем случае хозяин добавит воды и покормит пса, – успокаивал меня Боб, – а если ты оставишь еще и поводок, то даже выгуляет. Все равно я обещал, что ключи от «тойоты» останутся здесь: вдруг машину придется перегнать подальше от глаз пограничников.
Прочитав в моих глазах некоторое сомнение, Боб тут же его категорически отмел:
– Не волнуйся, у нас с хозяином нашлись общие знакомые, так что все будет нормально, ни одна зубочистка не пропадет. И за своего крысолова не беспокойся. Мужик, конечно, с законом не в ладах, но собак не ест.
Спрашивать об общих знакомых мне показалось неуместным, поэтому я предпочел не вмешиваться.
Подойдя поближе к блокпосту, я увидел, что пограничники – а их оказалось трое, – как и обещал Боб, дремали. Тем не менее пройти у них под носом я не решился. Взглянув чуть вдаль и вокруг, заметил и блокпост эквадорцев – он был точно такой же, только над ним полоскалось эквадорское знамя, но главное, обратил внимание на необычайное оживление вдоль всего участка, что примыкал к перуано-эквадорской границе. Разделял ее действительно лишь неглубокий ров, наполненный всяким мусором, в основном картонными коробками и полиэтиленовыми мешками.
К моему изумлению, на глазах двух блокпостов, хотя и в вежливом отдалении, чтобы не тревожить сон и совесть блюстителей закона, перуанцы и эквадорцы – кто с сумками и рюкзаками, а кто и с небольшими колясками, способными преодолеть пограничную канаву, – без особой суеты, совершенно спокойно шествовали через границу в ту и другую сторону.
Как белый человек, я из этой толпы правонарушителей все-таки выделялся, поэтому мы отошли от блокпостов метров на сто и там перепрыгнули через ров. Так без особых хлопот мы очутились на эквадорской территории.
Не понимаю, и чего все так восхищаются Джеймсом Бондом?
17
Пройдя сначала несколько десятков метров по нейтральной полосе, на которой оказалось немало следов, оставленных телегами и башмаками «вражеских лазутчиков», мы с Бобом быстро оказались уже на эквадорском участке Панамериканы и бодро двинулись к нагромождению каких-то складских помещений неподалеку.
Как скоро выяснилось, это и был главный приграничный супермаркет контрабандистов, набитый снизу доверху самой разной электроникой. Ее-то и закупали здесь перуанские торговцы, перевозили или переносили в больших сумках через канаву-границу, а в Лиме перепродавали по значительно более высокой цене.
Почему в Эквадоре какой-нибудь музыкальный центр, собранный, естественно, в Китае, был дешевле, чем в Перу, не смог объяснить даже Боб. Единственное, что разумно предположил индеец, – то, что в соседней с Эквадором Колумбии все эти китайские поделки наверняка еще дешевле.
Надо сказать, на юге, на перуано-чилийской границе, которая благодаря аккуратным и дисциплинированным чилийцам, к воспитанию которых когда-то немало сил приложили немцы, была много строже, в экономическом смысле происходило примерно то же самое. Просто на чилийской границе перуанцы обычно закупали машины и крупную бытовую технику. Почему и на юге, и на севере от Перу все оказывалось значительно дешевле, чем в Лиме, для меня загадка, но что есть, то есть. Взяточничество процветало на каждом метре двух этих границ. На чилийской стороне можно было относительно дешево купить, например, микроавтобус, перегнать его в перуанскую столицу, оформить, опять же за взятку, в местной полиции все необходимые документы и заниматься, уже вполне легально, частным извозом на одном из наиболее загруженных маршрутов.
Это выгодный бизнес, потому что ремонт машин в Перу, как раз наоборот, почему-то необычайно дешев, да и умельцев сделать на колене из простой спички новую свечу зажигания, причем для любой модели автомобиля, множество. Десятки безработных ремонтников сидят на нескольких улицах Лимы, которые полностью состоят из одних мастерских, и ловят клиента.
Любимая уловка в этих районах – это когда группа подростков бежит за автомобилем и жестами показывает водителю, что у его машины что-то стряслось с колесом. Не дай бог поддаться на эту провокацию и остановиться – вас тут же облепит тьма голодных автоумельцев, которые обязательно найдут у исправного автомобиля какую-нибудь поломку, о которой вы и не догадывались, и тогда уж точно придется раскошелиться. Поэтому все восемь лет, что прожил в Лиме, я ездил только к одному и тому же мастеру, которого мне рекомендовал Боб, где дела велись предельно честно, солидно и за умеренную плату. Там же, кстати, без страха, что тебя надуют, можно было всегда поменять и доллары. А таких мест в Лиме, клянусь всеми святыми, не так уж и много.
Впрочем, прогулявшись по приграничным торговым рядам из чистого любопытства, мы вспомнили о главной цели, ради которой совершили серьезнейшее правонарушение. Себичерию мы нашли быстро, но, к нашему огорчению, держал ее не эквадорец, а перуанец, для своих же земляков-контрабандистов, так что все там делалось по классической перуанской рецептуре. Чтобы попробовать эквадорское себиче, как нам объяснили, надо взять такси и километров десять – пятнадцать проехать до более или менее крупного эквадорского населенного пункта. Там это извращение кулинарии и обитает.
С этим неожиданным препятствием мы легко справились, поскольку доллары берет и эквадорский таксист, а ни единого полицейского или военного патруля, который бы захотел проверить у нас документы, мы за время поездки так и не встретили. Хотя вообще-то путешествовали в «особо охраняемой» приграничной зоне.
