В телефонах раздался низкий хрипловатый голос. Кедрин никогда его не слышал, но невозможно ведь было за такой короткий срок познакомиться со всей сменой. Плавно переложив гироруль, Кедрин заскользил за мастером. Спутник скрылся за телом корабля и вскоре снова взошел с другой стороны, лучи солнца горели на его гранях. Хрипловатый голос спросил о самочувствии, Кедрин кратко ответил. Они коснулись ступнями металла корабля, включили гравиподошвы. Мастер подвел Кедрина к отверстию странной формы. Объяснение заняло несколько минут.
— Кто это придумал? — спросил Кедрин.
— Седов. Это сэкономит нам два дня, — сказал мастер. Оба, ускоряя ход, заскользили к большой группе монтажников.
Очередная транспортная ракета была уже разгружена, вернее, были отделены маленькая рубка и двигатель. Все остальное шло в работу. Развозить по Звездолетному поясу лишний вес обошлось бы дорого, а человечество сейчас было менее расточительным, чем когда-либо. Автоматы вакуумной сварки ползли, производя контрольную зачистку и соединяя два громадных металлических листа. Автоматы были похожи на глубокомысленных скарабеев.
Люди облепили металл со всех сторон. Цепкие клешни скваммеров, повинуясь едва заметным движениям пальцев, схватывали деталь, включался двигатель… Работа шла, как обычно, только чуть быстрее — каждый день работа шла чуть быстрее, кажущийся хаос вспышек, замысловатых трасс скваммеров и деталей был на самом деле глубоко целесообразен, оправдан и закономерен, как закономерен и кажущийся хаос вселенной. Это было привычно. Это был Звездолетный пояс, спутник «Шаг вперед».
Мастер и Кедрин приблизились к одной детали. Кедрин выслушал и повторил задание.
— Включайте! — неожиданно звонким голосом скомандовавал мастер. Двигатели буксира и полусотни скваммеров безмолвно взревели — иначе не назвать было их мгновенный порыв… И — в который раз уже — их усилие заставило корабль и все, что было вокруг него, сдвинуться с места и приближаться к бригаде — медленно, потом все быстрее…
— Шестая, рули на пять градусов минус… Стоп… Первая, импульс. Вторая, держите место…
Голос мастера больше не хрипел. Громадный выгнутый лист металла плавно разворачивался. Скомандовали торможение. Отцепившийся буксир стремительно укатился в сторону. Движение замедлялось. И тогда Кедрин с изумлением и страхом увидел, как мастер обогнал штангу, уравнял ход, подвернул и встал на передний торец штанги, вытянулся, словно статуя на колонне, поднял металлические руки. Теперь штанга была лишь его продолжением.
— Кедрин, курс! — крикнул мастер, и Кедрин прильнул к визиру. До конуса оставались считанные секунды полета. Фигурное отверстие не зияло, оно казалось просто черным пятнышком, и не верилось, что конец штанги войдет туда без тщательной примерки. Едва заметными импульсами двигателя мастер направлял в цель себя и за собой — штангу, к которой он, казалось, приварился накрепко. Корабль огромно блеснул рядом, и Кедрин зажмурился, чтобы не видеть хотя бы того момента, когда от неминуемого удара разлетится вдребезги, словно птичье яйцо, бронзовеющая фигура скваммера… Толчок был ощутимым, по металлу прошла мгновенная дрожь… Кедрин разжал веки. Зеленая полоса виднелась где-то в стороне, передняя часть штанги вошла глубоко в отверстие, Кедрин не чувствовал, как и сам он дрожит, забыв закрыть рот, как течет пот по лицу, — он все не мог оторвать взгляд от того места, в котором должно было произойти и не произошло столкновение громады уже на две трети готового длинного корабля с отвернувшим даже не в последнюю секунду, но в исчезающе малую долю секунды мастером. Кедрин все держался за штангу, но уже налетели сварщики, засуетились автоматы…
— Ну как? — услышал Кедрин. Он включил гироруль чересчур резко и несколько раз перевернулся вокруг своей вертикальной оси. Скваммер был тут, в двух метрах, тот самый, с зеленой полосой.
— Это было… страшно, — произнес Кедрин, не сразу найдя слова.
— Бывает вначале… — прохрипел мастер. — Один сектор встал точно. Пожалуй, первая смена — после нас — закончит экран испарительного, если дробь пятый будет поспевать за нами… — Мастер говорил о спутнике крупных деталей. — Я же говорю — установим, сэкономив два дня.
— Но разве можно с таким риском…
— Нельзя, быть может. Но всему есть причины… Штанга сделана точно по отверстию. Если ее подавать медленно и несильно, произойдет самопроизвольная сварка металла: мы в вакууме… Чтобы подавать медленно и сильно, надо вызывать пресс-монтажер с дробь одиннадцатого. Пресс-монтажер будет возиться с одним сектором часа полтора, это проверено. А на вкорости — такой, какая была сейчас, — штанга успевает встать на место. Важна точность наводки, и чтобы не надо было тормозиться, а то без пресс-монтажера уж определенно не обойтись. Я же делаю это не впервые.
— В который же раз?
— Хотя бы во второй… Первый был в порядке эксперимента… Во всяком случае, идя перед штангой, можно направить ее очень точно. Надо только вовремя ускользнуть… Ну, это не большое искусство.
— Но все же рисковать людьми…
Он даже пожал плечами в скваммере.
— Мною не рискуют. Это мое право, у каждого есть право на разумный риск. Разве вам никогда не приходилось рисковать?
— Приходиться-то приходилось… — пробормотал Кедрин. «Приходилось, только не так. Могла трещать голова, могли лететь предохранители и целые секции Элмо, но я-то сидел в том самом кресле, и со мной ничего не происходило и не могло произойти… Бывает разный риск…»
— Разумный риск, — сказал он, — это когда жизнь человека вне угрозы.
— А если под угрозой жизнь других?
— Платить жизнью за жизнь — так?
— Есть разница, — прохрипел мастер. — Идти на смерть сознательно, зная, что так ты выполнишь свою задачу, и эта задача стоит того, — это одно. Гибнуть без смысла — другое.
«Не бойтесь умереть, бойтесь умереть зря», — вспомнил Кедрин. — Что-то давно не показывается Велигай. Может, это и хорошо? С Велигаем появляются и всякие неприятные события… Но в общем все они здесь мыслят одинаково. А я все еще как-то иначе, по-слепцовски. Значит, я еще не монтажник?
— Конечно, — продолжал мастер, — к нам это не относится, В том, что мы сделали сейчас и будем делать, риск — процентов пятнадцать. Это даже и не риск, скорее ловкость. Что-то не готовят сектор. Обождите минуту…
По раздавшемуся в телефонах щелчку Кедрин понял, что мастер переключился на какую-то другую волну. Стало тихо, и Кедрин представил себе, что за гомон стоял бы в космосе, если бы в рабочем пространстве все говорили на одной и той же частоте. Голос мастера прервал его размышления: