Вместо умершего Роберта Дадли королева стала отличать его пасынка, сына Летиции Ноллис от первого брака, Роберта Девере, графа Эссекса, женатого, кстати, на вдове знаменитого поэта Филиппа Сидни. Молодой красавец – а ему было всего 23 года, когда королеве уже исполнилось 55 лет, – был представлен ко двору еще Дадли, и Елизавета почти сразу обратила на него внимание. Храбрый и в то же время весьма романтичный юноша совершал подвиги во имя своей королевы и осыпал ее изысканными комплиментами. Уже скоро она вела себя с ним так же вольно, как когда-то с любимым Дадли – однако Эссекс вовсе не был столь терпелив, как его отчим. После нескольких лет в положении королевского фаворита начал зарываться: он стал несдержан, требователен и к тому же позволял себе повышать голос на королеву. Он совершал одну ошибку за другой: сначала чуть не упустил испанский флот, против которого должен был выступить, а летом 1599 года – несмотря на огромную армию – не смог подавить восстание в Ирландии, да к тому же бросил войско без разрешения. Разгневанная Елизавета отдала любимца под суд, отлучила от двора и лишила многих привилегий. Несмотря на покаянные письма, Елизавета не простила Эссекса.
Тогда он оказался во главе заговора, намеревавшегося захватить Лондон и свергнуть Елизавету. Однако все кончилось фарсом: обещанного оружия не было, мятежники разбежались, а Эссекс, вернувшийся в собственный дом, был арестован и предстал перед судом. Эссекс признал себя виновным в измене: он назвался «самым большим, самым подлым и самым неблагодарным предателем из всех, когда-либо живших на земле». Ему отрубили голову 25 февраля 1601 года.
По одной из легенд, королева была готова простить его – она лишь ожидала, что Эссекс пришлет ей перстень, который она когда-то даровала ему в знак любви. Однако перстень перехватили, и Эссекс был казнен.
Королева очень тяжело перенесла и предательство Эссекса, и его казнь. Она так и не оправилась от этой потери: ее здоровье резко ухудшилось, и к тому же у нее начались приступы душевного расстройства, во время которых они лишь плакала и звала Эссекса. Она понимала, что ее дни сочтены, – в упрек придворным, почти переставшим считаться с нею, она повторяла: «Мертва, но еще не погребена!» В своей последней речи, которую она произнесла перед парламентом в октябре 1601 года, она сказала: «На том месте, что я сейчас занимаю, никогда не появится тот, кто более предан стране и ее гражданам, чем я, кто с такой же готовностью отдаст жизнь за ее безопасность и процветание. Жизнь и царствование имеют для меня цену только до тех пор, пока я служу благу народа».
В последние годы положение страны резко ухудшилось: череда неурожаев подорвала экономику, военные расходы опустошили казну, налоги выросли, и вместе с ними росло недовольство старой королевой. В последние месяцы она уже едва держалась на ногах – однако отказывалась лечь, уверенная, что именно в постели ее настигнет смерть. Она скончалась рано утром 24 апреля, успев перед смертью назвать имя своего наследника – Якова Стюарта, короля Шотландии, сына Марии Стюарт.
Гроб с телом королевы проплыл на освещенной факелами барже до Уайтхолла, а 28 апреля доставлен в Вестминстерское аббатство. По словам летописца Джона Стоу, «Вестминстер был переполнен: множество людей на улицах, в домах, окнах, на крышах и даже на водосточных трубах, которые пришли, чтобы увидеть погребение, и когда они увидели ее изваяние, лежащее на крышке гроба, они испустили такой вздох, и стон, и плач, которого никогда не было раньше в памяти человека».
Екатерина Великая
Матушка царица
Волею судеб девочка из нищего немецкого княжества стала великой правительницей великой страны. Она узурпировала престол, но правила страной, как заботливая мать, вникая во все тонкости жизни. В те времена правление было типично мужской профессией, но Екатерина справлялась с нею с настоящим женским изяществом и тактом.
Волею судеб девочка из нищего немецкого княжества стала великой правительницей великой страны. Она узурпировала престол, но правила страной, как заботливая мать, вникая во все тонкости жизни. В те времена правление было типично мужской профессией, но Екатерина справлялась с нею с настоящим женским изяществом и тактом, даже в самые тяжелые минуты оставаясь прежде всего женщиной. Недаром Карамзин писал о ней: «Екатерина – Великий Муж в главных собраниях государственных – является женщиной в подробностях монаршьей деятельности».
Екатерина Великая, урожденная София Августа Фредерика Амалия, была дочерью герцога Христиана Августа Анхальт-Цербстского и его супруги Иоганны Елизаветы. Ее отец принадлежал к весьма многочисленному отряду полунищих немецких принцев, про которых говорили, что расходы на содержание их родового замка превышают доходы от владений.
У Христиана Августа владений не было: герцогством правил сначала его кузен, а затем старший брат, так что его сиятельству пришлось поступить на службу к прусскому королю Фридриху Второму, которому нравилось окружать себя титулованными особами. Христиан Август был женат на внучке шведского короля – у отца Иоганны Елизаветы, герцога Гольштейн-Готторпского, было пять дочерей, и то, что ей в пятнадцать лет удалось выйти замуж за неимущего принца, было немалой удачей. Однако замужняя Иоганна, легкомысленная и избалованная, невыносимо скучала в Штеттине, куда ее муж был назначен губернатором: даже рождение дочери – это событие произошло в Штеттине 21 апреля (2 мая) 1729 года – ее не обрадовало. Девочка росла, по собственным воспоминаниям, как трава в лесу: ее воспитанием и образованием почти не занимались, и она проводила дни, играя на пыльных улицах Штеттина с детьми отцовских придворных. Однако позже герцогиня Иоганна решила, что удачный брак дочери может вырвать ее саму из штеттинской тоски, и взялась за ее воспитание. В то время Германия была настоящим питомником невест для владетельных домов всей Европы, и на фоне многочисленных принцесс надо было выделиться. В жены брали красивых, образованных и послушных, так что Иоганна взялась за свою дочь всерьез. Чтобы вытравить из девочки зарождающуюся гордость, мать заставляла ее целовать платья знакомых дам, чтобы отучить от безделья – забрала все игрушки, а чтобы осанка у принцессы была величавой – ее заставляли ходить, пристегнув косу к платью. Софию Августу, которую дома звали Фике, учили языкам, танцам, музыке, началам истории, географии, богословию и прочим необходимым для будущей влиятельной особы вещам. Согласно мемуарам Екатерины, мать не слишком церемонилась с нею – за малейшую провинность, шалость или неподчинение она могла отвесить дочери пощечину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
