Медленные реакции движения в среднем составляли соответственно 51 и 35% от общего числа всех реакций, т. е. преобладающее число (только 12% движений совершалось относительно резко и быстро). В 40% случаев животные поворачивали одну голову, в 31% случаев двигали только головой и хвостом. Действия, совершаемые с помощью многих двигательных звеньев (туловища, лап, головы и хвоста), возникали относительно редко (в 16% случаев). Таким образом, характеристика интенсивности движений также указывала на спокойный характер поведения собак. Несмотря на то что большинство собак вело себя спокойно, встречались и такие, которые усиленно двигались весь период бодрствования. Например, Печора двигалась более 11 час, т. е. 46% времени суток.
В начале экспериментов собаки не издавали звуков, затем у некоторых они стали появляться. При этом обнаружились большие индивидуальные различия. У одной наблюдались все виды звуковых реакций. Другая чаще визжала, меньше лаяла и никогда не рычала. Третья в преобладающем большинстве (74% случаев) рычала, четвертая лаяла (в 95% случаев), пятая скулила (89% случаев). Три собаки звуков не производили. Индивидуальные различия прослеживались при анализе громкости и длительности голосовых реакций. Наиболее необычными были звуковые реакции собаки Гильды: скулила она часто, но тихо. Минорный характер этих звуков сочетался с вялыми реакциями на внешние раздражения.
Эмоциональное состояние всех собак после опытов было таким же, как до экспериментов. На узкой высоко расположенной площадке частота пульса не изменялась или увеличивалась в пределах, являющихся нормой для этих воздействий; животные были спокойны, скованность движений не отмечалась, наоборот, регистрировались попытки спрыгнуть с доски.
Запись актограммы с целью оценки положительных эмоций позволяла говорить о сохранности этих психических явлений. Собаки интенсивно двигались: в среднем за 15 сек. осуществлялось 39 движений при средней амплитуде 7 мм.
Проба с действием на животных различных запаховых раздражителей вызывала адекватные реакции, активное избегание неприятных запахов и облизывание при пищевых запахах.
На прогулках собаки были весьма подвижны и ласковы.
Все сказанное позволило сделать следующие выводы.
Семичасовое пребывание собак в камере при условии предварительных прогулок переносилось животными легко и никаких неблагоприятных сдвигов в их организме не вызывало. Нормальная условнорефлекторная деятельность, отсутствие признаков раздражительности, положительно эмоционально окрашенные двигательные и голосовые реакции — все свидетельствовало о хорошем самочувствии.
Спокойное поведение собак, очевидно, представляло собою целесообразное приспособление к условиям пребывания в небольшой кабине и в обстановке сокращенного числа внешних воздействий. Отсутствие в течение 7 час. движений, очевидно, не влияло отрицательно, так как животные могли интенсивно двигаться.
Следует остановиться на индивидуальных особенностях трех из шестнадцати обследованных собак.
Повышенная двигательная активность одного животного (Печоры) могла рассматриваться как нормальное явление, так как по остальным показателям собака не отличалась от других: хороший ночной сон, положительные эмоции. То же самое следовало сказать о Вычегде, проявлявшей нетипичную для других собак злобность. По-видимому, это было отражением не состояния нервной системы, а индивидуальных особенностей животного.
Иначе следовало трактовать поведение собаки Гильды, у которой не было значительных отклонений, но в кабине она была более вялой, чем другие животные, эмоциональные пробы у нее оказались несколько ухудшенными, радостные формы реагирования почти не регистрировались. Все это позволяло сделать вывод об изменении психического состояния этой собаки.
В связи с тем, что сразу по окончании эксперимента Гильда становилась подвижной и проявляла положительные эмоциональные реакции, говорить о существенном характере этих изменений нельзя. Очевидно, условия опыта вызвали незначительное и кратковременное ухудшение общего психического состояния. По всей вероятности, среди собак встречаются отдельные индивидуумы, у которых в условиях кабины возникает такое явление.
Влияние на собак 12-часового пребывания в камере
Состояние животных при опытах такой длительности изучалось после первого и второго 12-часового опыта, а также при последних (9–11-м) опытах такой длительности. Последнее позволяло судить о приученности животных находиться в кабине по 12 час. подряд.
Вегетативные показатели. Известно, что частота пульса собак значительно варьирует при действии на них различных раздражителей. Поэтому в нерабочие часы учреждения (от 18 до 6 час.) имел место относительно небольшой коэффициент вариации частоты пульса. В дневное время суток коэффициент вариации частоты пульса существенно увеличивался.
Пульс и число дыхательных движений в первых 12-часовых опытах учащались после 8-го часа опыта, т. е. в то время, когда в предыдущих 7-часовых опытах собак выводили на прогулку. Затем после 8-го часа частота пульса и число дыхательных движений либо несколько уменьшались, либо были учащенными до конца эксперимента. При последних 12-часовых опытах пульс и число дыхательных движений на протяжении 8–12-го часа относительно стандартизировались. Температура тела оставалась неизменной. В табл. 2 сведены данные, характеризующие изменения вегетативных функций по мере увеличения числа опытов. По-видимому, такое явление свидетельствовало о привыкании собак находиться в кабине по 12 час. подряд.
Пищевые рефлексы. Если корм подавался в начальные часы экспериментов, собаки ели нормально, начиная с 8-го часа опыта аппетит резко ухудшался. Однако после многократного пребывания животных в камере на протяжении 12 час. подряд они съедали полную пищевую норму.
Вес животных колебался в незначительных пределах, у двух собак увеличился (в среднем на 0,22 г).
Мочеиспускание и дефекация собак в 12-часовых опытах всегда происходили во время прогулок, следующих сразу после опыта. Животные быстро бежали в парк, и у них сразу появлялись выделения. Это свидетельствовало о том, что последние часы опыта они, находясь в камере, испытывали потребность в мочеиспускании и дефекации.
Таблица 2. Частота пульса, дыхание и температура тела собак за период суток во время 12-часовых опытов (30–48 замеров)
![]()
Сон и бодрствование. Сон, протекающий в первых 12-часовых опытах в период от 7–8-го часа с начала эксперимента, значительно ухудшался: собаки долго не могли заснуть, крутились, просыпались при слабых звуках груши. На актограмме за 10 сек. наблюдалось большое число всплесков писчика. Все это позволяло говорить о плохом сне.
В последних 12-часовых опытах состояние сна было значительно лучшим: собаки просыпались при звуках груши средней интенсивности. Число всплесков писчика на актограмме уменьшалось в 2–3 раза. Среднесуточное время сна по мере увеличения продолжительности экспериментов увеличивалось: животные начинали спать днем (табл. 3).
Показатели высшей нервной деятельности. Условнорефлекторная деятельность при 12-часовых опытах исследовалась в первом и втором экспериментах (на протяжении 10–11-го часа), а затем в 14-м и 15-м.
Обследование высшей нервной деятельности во время 8-го часа в первых 12-часовых опытах, когда собаки еще не были приучены так длительно находиться в кабине, позволило обнаружить незначительные сдвиги в условнорефлекторной деятельности: собаки реагировали на все положительные сигналы, но было сорвано семь (из 28) дифференцировок, появились межсигнальные реакции (22).
Таким образом, продление опытов с 7 до 12 час. приводило к некоторому ухудшению реакций нервной системы. Характер этого ухудшения и его однонаправленность у всех собак заставляли предположить ослабление активного тормозного процесса и превалирование в связи с этим процесса возбуждения.
