И все же мутанту, что ни говори, тоже досталось. Он шатался, придерживаясь за стену, и смотрел на бывшего друга исподлобья, даже не пытаясь остановить кровь, капавшую на пол из разбитой переносицы.
— Нам не о чем говорить, Таран. — Дым проковылял к своему табурету, не пытаясь более наброситься на обидчика. Его гнев улетучился, в мозгах понемногу прояснялось.
Наемник, морщась, поднялся на ноги. С минуту сверлил затылок Геннадия тяжелым взглядом, надеясь, что, выпустив пар, мутант все же образумится. Тщетно…
Таран двинулся к выходу. В последний момент остановился, произнес спокойно, без эмоций:
— Мне нужна твоя помощь. Глеб пропал.
Казалось, еще мгновение, и Дым откликнется, услышав тревожную весть. Вскочит с табурета, начнет выспрашивать, что да как… Но тот упрямо молчал. Секунды истекали одна за другой, и все оставалось по-прежнему. Сталкер ожидал от друга чего угодно, только не подобного равнодушия. Развернувшись, он зашагал прочь. Ничего не оставалось, кроме как идти в логово огрызков в одиночку…
Геннадий бездумно смотрел в одну точку, пытаясь успокоить расшатанные нервы. Прощальных слов сталкера он не разобрал — сказались последствия полученной на дамбе контузии. Впрочем, оно и не важно. Пускай сам копошится со своими проблемами. Не ребенок, поди.
Про Глеба Дым в тот момент как-то и не вспомнил…
ГЛАВА 4
ОГРЫЗКИ
В большинстве своем сталкеры — народ суеверный, и пенять им на это глупо. Не секрет, что постоянный риск со временем меняет человека: его поведение, привычки, взгляды на жизнь. И тем больше стремление выжить, чем чаще человек подвергается опасности. Сталкеры — не исключение. У каждого третьего свой собственный свод правил и порою надуманных, но строго соблюдаемых ритуалов, чтобы приманить удачу. Каждый второй таскает с собой в рейды какой-нибудь талисман. И, само собой, у каждого, без исключений, своя стратегия пребывания на поверхности, свои, свойственные ему одному, «фишки».
Таран суевериями не страдал, будучи твердо убежденным, что удача — штука неподконтрольная и полагаться лучше на собственные силы и смекалку. Правда, появилась у него с годами одна традиция, которой он никогда не изменял. Сложно назвать это ритуалом, скорее, просто некая обязательная процедура при каждой вылазке наружу. У выхода из наполовину обвалившегося подземного перехода Московской он остановился на несколько минут, как делал это сотни раз до этого. Замер, осматриваясь, впитывая звуки и шорохи, сам ритм жизни наземного мира. Так ловцы жемчуга привыкают к ощущению воды перед тем, как уйти на глубину в поисках драгоценного содержимого морских раковин. Хотя нет. Привыкали. В памяти сталкера всплыли фрагменты увиденной много лет назад телепередачи про океан и его богатства. Казалось, это было в другой жизни. Прорва времени прошла с тех пор, когда побережье океана считалось живописным и желанным местом курортного отдыха. Теперь же радиационный фон, жуткие обитатели глубин и прочие «прелести» изгаженного мира сделали сушу и воду непригодными для обитания человека. Иная экосистема. Чуждая. И с ней лучше держать ухо востро.
Снявшись с места, Таран двинулся рысцой по Московскому проспекту. Впрочем, проспектом это место можно было назвать лишь по привычке, в память о днях минувших. Сейчас он скорее походил на каньон с пологими стенами из груд бетона, кирпича и обломков стеновых панелей. Из завалов торчали, подобно обломкам сгнивших зубов, полуразвалившиеся каркасы зданий. Осталась позади наполовину вросшая в землю буква «М» — единственное напоминание о прежнем «Макдоналдсе». Таран вспомнил, с каким презрением обходил стороной «америкосовский фастфуд» до Катастрофы. Сейчас от гамбургера, да с картошечкой фри, он бы не отказался… Рот моментально наполнился слюной.
Впереди раздался шорох. Сталкер выругался, отбросив мысли о еде. Терять бдительность в рейде нельзя. Даже в таком коротком, как этот. Казалось бы, до площади Победы — рукой подать. Каких-то пятьсот метров. Но и здесь не обошлось без нежданных встреч. В проулке какая-то зверюга сосредоточенно раскапывала кучу мусора, выставив напоказ пухлые бока с лоснящейся густой шерстью. Ошметки мха и камни так и разлетались по сторонам. Мутант настолько увлеченно ковырялся в земле, что и не заметил чужака. Затем ощутил-таки пристальный взгляд, повернул к сталкеру чумазое клыкастое рыло и тихо зарычал.
Угрозы в поведении зверя Таран не почувствовал. Скорее, предупреждение: мол, иди своей дорогой, не мешай. Тварь косилась на сталкера до тех пор, пока тот не скрылся за углом здания. Судя по всему, имела уже счастье повстречать этих странных двуногих с вытянутыми лупоглазыми мордами.
Огибая завалы и озираясь на черные зевы оконных проемов, сталкер неумолимо приближался к логову огрызков. По бокам уже высились две источенных ветром высотки, называемые дикарями не иначе, как «рога дьявола», — своеобразные ворота в преисподнюю. Таран ухмыльнулся, вспоминая, с каким пафосом эти оборванцы рассказывали про свою колонию.
Откуда они взялись — грязные, опустившиеся, полудикие, с весьма ограниченным запасом слов, чаще прибегающие к жестам, нежели к человеческой речи, — и почему до сих пор еще не повымирали, для наемника оставалось загадкой. В метро огрызки спускались редко. Чаще рыскали по поверхности и канализационным системам в поисках того, что еще можно было сторговать жителям подземки. Сплошь уроды, каких свет не видывал, хотя оно и понятно: радиация, помноженная на малочисленность колонии. Кровосмешение никогда не шло ограниченным популяциям на пользу. Хотя ходят слухи, что отчаявшиеся и уставшие от подземной жизни люди в конце концов примыкают к огрызкам, а сами они с удовольствием скупают детей у обнищавших «метрожителей», чтобы хоть как-то оттянуть неизбежное вырождение племени.
Для своего житья-бытья дикари облюбовали мемориал защитникам Ленинграда в центре площади Победы и «Памятный зал» — подземный музей, расположенный под площадью. Чем ближе Таран подходил к комплексу, тем гротескнее становилась открывшаяся взору конструкция. Когда-то мемориал представлял собой внушительных размеров кольцо, спустившись внутрь которого можно было попасть к центральной скульптурной группе и вечному огню. Теперь же внешняя радиальная стена более походила на крепостную. Через равные промежутки вдоль кромки кольца красовались грубо слепленные сторожевые башенки, а по всему периметру стену опоясывал частокол арматурных прутьев, утопавших в зарослях колючей проволоки. Оба широких прохода, позволявших когда-то беспрепятственно попасть внутрь периметра, теперь преграждали баррикады, сооруженные из всевозможного подручного хлама, среди которого попадались даже ржавые остовы автобусов и многотонные кузова грузовиков. Дабы защитить периметр импровизированной крепости от атак летающих хищников, огрызки возвели над мемориалом настоящий купол из содранных с ближайших крыш кусков кровли и все той же «колючки» — откуда только понабрали столько…
Выбор места обитания племени показался бы странным, если б не подземный музей, внутри которого вполне могла расположиться колония небольших размеров. «Памятный зал», сооруженный метрах в шести под землей, сталкеру довелось посетить всего пару раз, причем в юношестве. К сожалению, связанные с экскурсиями воспоминания были слишком размытыми, чтобы полагаться на них в текущей миссии. Осталось лишь ни с чем не сравнимое ощущение немого восторга от схождения по лестнице вдоль бронзового фриза с рядом светильников-гильз и благоговение перед мрачным величием просторного, одетого в мрамор зала. Теперь же впечатления предстояло освежить.
Силовой метод решения проблемы наемник отмел сразу, как только получил от Дыма от ворот поворот. Не стоило даже и пытаться противостоять племени в одиночку. Таран решил идти напрямик, надеясь на мирный разговор. Ведь прежде ему не раз приходилось иметь дело с чудаковатыми обитателями мемориала, и всегда они умели договориться. Что случилось сегодня и почему огрызки повели себя столь вероломно и нагло — только предстояло выяснить.
Остановившись на почтительном расстоянии от стены, сталкер снял с плеча автомат и отставил руку с оружием далеко в сторону, демонстрируя мирные намерения. Поначалу ничего не происходило. Все так же завывал пронизывающий ветер, и этот неутихающий гул оставался единственным звуком, нарушающим тишину. Озираясь по сторонам, Таран заметил на окраине руин Московского универмага знакомый силуэт — косматый «кладоискатель» все-таки заинтересовался персоной сталкера, оставив прежнее безнадежное занятие. Припав к земле, зверь усердно водил рылом из стороны в сторону, пытаясь на нюх определить, насколько съедобен двуногий, пересекший его охотничью тропу.
