— А ты собираешься делать с ним дела? — спросила Варя. — С этим Юрием Выйком?
Ей по какой-то странной причине хотелось говорить и говорить о незнакомце, который к ним придет. Хотя она никогда не видела этого Юрия Выйка. Но то ли весенний ветер, то ли странная фамилия, а может быть, томление, которое все чаще охватывало ее, виноваты. Ее сердце подпрыгивало, вгоняя бледные щеки в краску, а тело требовало чего-то такого, чего оно до сих пор не знало, но жаждало… В общем, словами она все это не могла объяснить.
— Посмотрим, — загадочно ответил Родион Степанович. — А парень, между прочим, симпатичный. У него классическая европейская внешность.
— Сколько ему лет? — спросила Варя, подставляя горящую щеку ветерку, который тянул из форточки. Он был теплее прежнего, и в нем отчетливо слышался запах хлебной корочки — недалеко от них открылась частная пекарня. Этот запах Варя называла запахом сытости.
— Двадцать восемь, — ответил Родион Степанович.
— Не юноша, — фыркнула Варя.
— Однако, — насмешливо бросил Родион Степанович, — он хорошо сохранился. Сама увидишь.
— Просолился на морских ветрах, да?
— Не без этого. Он живет на острове Сааремаа, который на самом деле под ветрами со всех сторон… Ладно, я сейчас ненадолго загляну в библиотеку. — Он кивнул в окно. Библиотека имени Пушкина была через дорогу. — Я мигом…
Варя пропылесосила гостиную, коридор, смахнула пыль, как обычно, с подоконников и, как обычно опять-таки, не прикоснулась ни к чему в кабинете деда. Запретная зона, она не собиралась вторгаться в нее без приглашения.
Надо сказать, дедушка ловко управлялся со своим хозяйством, причем довольно успешно. Он привык все делать сам в лесу во время долгих экспедиций. Было время, когда он месяцами, а точнее, сезонами слушал и записывал птиц.
Варя, готовясь к приходу гостя, чувствовала, что нынешний весенний ветер принесет с собой что-то такое, чего еще не было в ее жизни никогда.
В этот город Варины дедушка, бабушка и мама, тогда еще совсем девочка, переехали из Сибири, из небольшого села. Родиона Степановича пригласили работать в научно-исследовательский институт. Прежде он был зоотехником на звероферме. О нем вспомнили однокурсники, которые перебрались в Суходольск из разных городов страны — институт перевели из Москвы в позднехрущевские времена ближе к природе.
Им дали большую удобную квартиру в этом доме во дворе института, который стал завидным местом в их городке. Так и было до недавнего времени, когда вдруг все переменилось, институт остался без денег и сдавал свои этажи разным фирмам. Все радовались прозорливости директора, который сумел возвести новое здание до перемен. В него переехали сотрудники, а старое здание сдали в аренду, которая позволяла продолжать работу.
Варя представляла собой третье поколение биологов в их дворе, но это уже было иное по своей сути поколение. Не сравнить с тем, которое представлял ее дедушка, и даже с тем, к которому принадлежала ее мать. Варя в общем-то стала биологом по принуждению — семейная традиция и сложившаяся ситуация.
— Закончишь сельхозинститут, — сказала ей мать после окончания школы, — а потом, если захочешь и если заработаешь денег, переучишься.
Но Варя сама толком не знала, кем бы хотела быть на самом деле.
В дверь позвонили. «Дедушка не взял ключ?» — спросила себя Варя. А сердце ответило — за дверью стоит он…
Варя открыла.
— Родиона Степановича я могу видеть? — спросил молодой человек. Он был высокий, поджарый, в бейсболке защитного цвета. Над козырьком что-то написано по-английски. Варя уставилась на надпись, пытаясь прочитать. Потом спохватилась и перевела взгляд на лицо незнакомца.
— Нет, — ответила она, пятясь из прихожей в гостиную.
— Могу ли я войти? — спросил он.
— Вы уже вошли, — ответила Варя и удивилась собственному дерзкому тону. Никогда и ни с кем она до сих пор так не говорила. Она словно пыталась защититься от какого-то неизвестного до сих пор чувства. Оно настораживало ее, точно так же, как настораживают сумерки даже в хорошо знакомом лесу.
— Меня зовут Юрий Выйк. Я эстонский аспирант Родиона Степановича.
— Ага, — сказала она. — Дедушка пошел в библиотеку. — Она кивнула на окно. — Он сейчас вернется.
Юрий снял бейсболку, русые волосы упали на лоб, они были такие густые, что, подумала Варя, если запустить в них расческу, то она стояла бы и не падала.
Он был в черных джинсах и черной футболке, темная одежда подчеркивала свежесть загорелого лица.
— Вы уже были на полевых работах? — спросила Варя.
— Работах? — Он свел ровные светлые брови и пристально посмотрел на нее серыми глазами. Губы слегка раздвинулись, Варя увидела безупречной, рекламной белизны зубы. Они удивительно ровные, разве что те, которые называются клыки, немного длинноваты. От этого его улыбка могла показаться жесткой. Но полнота губ, которые уже сомкнулись, скрадывала мгновенное впечатление. Светлая щетина почти не заметна на лице. Он мог бы рекламировать какую-нибудь модную бритву в телевизоре, подумала Варя.
— В поле, — уточнила она. — Именно так дедушка называет свои экспедиции в лес. — Варя произнесла слово, которое понятно всем, кто по работе имеет дело с природой и ее обитателями.
— А-а, понял, — улыбнулся он. — Да, был.
— Вы так загорели, — снова сказала она и почувствовала, как щеки запылали. Да что с ней? Почему она обсуждает или, точнее, оценивает внешность незнакомого мужчины? Он не ровесник ей, это видно, тем более что он аспирант. Она хотела бы вернуть свои неуместные замечания обратно, но не знала как.
Но Юрий, сам того не предполагая, пришел Варе на помощь.
— Вы говорите очень… быстро, — заметил он. — Я медленно думаю. — Он покрутил головой, опустив глаза. Потом снова поднял их, а она вспыхнула. — Один мой дед был финном, наполовину. Дома смеются, что он… перешел в меня. Ха-ха! Понимаете? Как вас зовут? — Он поморщился. — Вот видите, я на самом деле все равно что финн. Я должен был спросить вас раньше.
— Меня зовут Варя. Варвара.
— Очень приятно, — сказал он и огляделся. — Я могу сесть?
— Конечно, садитесь. Родион Степанович сейчас вернется, — повторила она.
— Не надо тревожиться. — Юрий поднял руку.
— Будете пить чай или кофе? — спросила Варя, испытывая огромное желание хотя бы на минуту выйти из гостиной, где воздух казался ей странно плотным от присутствия незнакомого мужчины. Казалось, этот воздух можно резать на куски и складывать штабелями, как кирпичи.
— Кофе, — сказал он. — Черный и крепкий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
