Никто, пожалуй, лучше князя Ивана Даниловича не понимал, что не пришло еще время сбросить ненавистное ярмо. Прежде надо сделать Русь сильной, богатой, собрать все силы под одной рукой. Пользуясь доверием Узбек-хана, князь Иван принялся укреплять Московское княжество, где лаской, а чаще силой принуждая князей-соседей к покорности. Без жалости и сострадания собирали его люди подати с крестьян, потому что и ордынского хана надо было улестить, и про свою казну не забыть.
Набирала силу Москва, и другие князья, видя ее могущество, смиряли гордость и искали покровительства и дружбы у богатого соседа.
Как ни тяжелы были княжеские поборы, но реже ходили золотоордынцы на русские земли войною, не пылали города, не лилась кровь. Относительное спокойствие установилось на Руси. Низко держал голову перед Ордой хитрый Иван Калита, но твердо вел свою линию.
Тишина на Руси давала возможность Узбеку пристальней наблюдать за делами в джагатаевском улусе. После смерти Кайду в один год рассыпалось, словно ком пересохшей земли, все то, что собирал он долгие годы. Мавераннахр, Семиречье, Восточный Туркестан… Каждый теперь имел своего правителя и никому не хотел подчиняться.
В год зайца (1303) ханом Джагатаева улуса с помощью Тубы сделался старший сын Кайду – Шапар. Но через четыре года ханом объявил себя его сын Кунжек. Недолгим было и его правление. Через два года он умер так же внезапно, как умирало большинство чингизидов. Быстро закатилась и звезда Толуя – внука Бори, умерщвленного когда-то Менгу-ханом. Его убил сын Тубы – Кебек.
Воспользовавшись междоусобицей, свергнутый в свое время Шапар решил вновь сделаться ханом. Он собрал войско и двинулся на Кебека. Сражение произошло на берегу реки Или и закончилось полным поражением Шапара.
Разоренные бесконечными войнами, пришли в упадок Мавераннахр и Восточный Туркестан. Народ роптал. По дорогам бродили разбойники, грабя местных жителей и отбирая у них последнее достояние, которое не забрали враждующие между собой чингизиды.
И тогда Кебек, не решаясь стать ханом, собирает чингизидов на курултай. Съехались потомки Джагатая и Угедэя. Ханом провозгласили старшего сына Тубы – Есен Буги. Отныне земли, принадлежащие Кайду, вновь перешли в руки потомков Джагатая.
Есен Буги оказался человеком с твердой рукой. Он сумел заставить остальных чингизидов подчиниться себе. Да и не время было для ссор. Все чаще совершали набеги на восточные земли улуса китайцы.
Есен Буги нуждался в союзниках для борьбы с Юаньским царством, и он послал своего человека к Узбек-хану, только что севшему на трон Золотой Орды. Однако Узбек не спешил с ответом. Его не интересовала война с далекими от его границ китайцами. Только спустя несколько лет он согласился на совместный с Есен Буги поход против Ирана. Однако поход из-за предательства нойона Ясуара окончился неудачей. Непрочный союз между Золотой Орды и улусом Джагатая распался.
В год лошади (1318) Есен Буги ушел из жизни. Его место занял второй сын Тубы – Кебек. Первое, что он сделал, перенес свою ставку из предгорий Тянь-Шаня в Мавераннахр. Он велел построить город Карши и отсюда начал править подвластными ему землями.
Оставаясь по образу жизни и по вере монголом, новый хан тем не менее не притеснял мусульман. Религии его не интересовали.
Совсем по-иному относился к ним Узбек-хан. В год курицы (1321) он получил новое мусульманское имя Султан-Мухаммед-Узбек. И, желая еще больше его прославить угодными богу делами, он по просьбе шейха великого Зенги-ата решил обратить в мусульманство те народы, которые до сих пор не считали для себя единственно верным путь, указанный пророком Мухаммедом. Таких еще много оставалось в Мавераннахре. Именно поэтому, собрав большое войско, Узбек, заранее предупредив хана Кебека, зачем он идет в Мавераннахр, выступил в поход.
Кебеку пришлось уступить Узбеку. Не хватало сил противостоять могучей Золотой Орде.
Иранцы, сталкиваясь на полях сражений с золотоордынскими воинами, называли их по имени хана Узбека – узбекианами. Постепенно и его воины привыкли к этому прозвищу. Задуманное ханом Узбеком легко исполнялось – за ним стояло войско, и потому новообращенных в Мавераннахре стали называть тоже узбекианами, а позже – просто узбеками.
Один из братьев Кебека, исповедующий буддизм, не простил ему легкой уступки Узбеку и задушил хана в постели. Место Кебека на троне занял Ельшигитай. Это было время, когда усилилась связь Востока с Западом. Издавна по караванным тропам Шелкового пути вместе с купцами шли и католические миссионеры. Благодаря им и доходили до Европы, не тронутой монгольскими нашествиями, сведения о далеких и загадочных восточных странах и их свирепых правителях.
Еще во времена правления Кебека венецианский посол в Табризе Марко да Молин в письме к дожу сообщал, что караванные пути, проходящие через Иран, становятся опасными, а мусульмане все нетерпимее относятся к купцам-иноверцам. Папская курия, обеспокоенная таким положением дел, решила усилить свое влияние в Золотой Орде и Джагатаевом улусе. Для этого намечалось создать новые епархии в Иранском царстве, Внутреннем Индостане, в Мавераннахре, в Хорасане и Туркестане. На Восток хлынул поток миссионеров.
Зная, что новый хан Мавераннахра Ельшигитай не привержен мусульман-ской вере, а больше тяготеет к христианам, папа Иоанн XXII назначил епископом Семисканта (Самарканда) уже неоднократно бывавшего на Востоке Томазо Мангазоло.
В это время Семиречье и Восточный Туркестан, где правил Дурра Темир, хотя и подчинялись Мавераннахру, на самом деле уже вышли из-под его контроля. Границы Джагатаева улуса сократились. Томазо Мангазоло быстро нашел путь к сердцу Ельшигитая. Христианская община в Мавераннахре вновь получила привилегии и начала завоевывать новых сторонников.
Шейх Золотой Орды Сеид-ата, узнав об отступниках, потребовал, чтобы Узбек наказал Ельшигитая. Однако Ельшигитай покинул бренный мир раньше, чем его настигла карающая рука хана Золотой Орды.
Пришедший на смену Тармаршин – буддист, недавно задушивший родного брата Кебека за его уступчивость мусульманину Узбеку, попросив у всевышнего прощения за свои грехи, принял мусульманство. Мечеть простила ему убийство брата и нарекла его новым именем – Алладин. Все возвращалось на круги своя.
Алладин жаждал славы. Он словно забыл, что в его улус входят Семиречье и Восточный Туркестан, и за все годы правления ни разу не побывал в этих землях. Зато, рассчитывая прославиться как военоначальник, совершил поход в Индостан.
Тщеславный, готовый на все ради того, чтобы о нем говорили, Алладин дальше и дальше отходил от обычаев монголов, от заветов великого Чингиз-хана. Воспользовавшись недовольством народа и знати, сын Дурра Темира – Бозан поднял против Алладина восстание. Тот бежал в город Газан, но по пути был схвачен балхинским эмиром Джанги, который поспешил его выдать Бозану. Предводитель восставших недолго думал, как поступить с пленником. Он собственноручно отрубил ему голову и объявил себя ханом Джагатаева улуса.
Бозан исповедовал ислам, но это не помешало ему жестоко разделаться со всеми своими противниками – близкими ему по крови чингизидами. Новый хан правил недолго. В год собаки (1334) он утонул в водах Или, и на трон сел внук Тубы – Женкиши. Оберегая свою жизнь, он решил быть подальше от своих родственников и перевел ставку в Алмалык. Хан боялся и ненавидел мусульман, и потому двери его дворца в Алмалыке широко открылись перед христианскими миссионерами. Спустя много лет Базиньянский епископ Джованни Мариньолли запишет в своей хронике: «Затем мы приехали в центр империи Алмалык. Купили участок, выкопали колодец, построили костел. Несмотря на то, что за год до этих событий здесь во имя Иисуса Христа приняли мученическую смерть епископ и шесть его сподвижников, мы открыто, не боясь никого, отслужили по ним мессу».
Вольготно чувствовали себя под покровительством Женкиши в Алмалыке католики, но не дремали и мусульманские шейхи. Борьба шла открытая и яростная. Взаимные расправы, тайные убийства стали обычным делом. В Алмалыке, по дороге в Китай, останавливался архиепископ Николай. А папские эмиссары Франциско Раймонду Руф и Лаврентий, излечив Женкиши от долго мучившей его болезни, уговорили хана окрестить его маленького сына и после совершения обряда дали ему имя Иоанн.
Сильна была религиозная рознь в Алмалыке, но еще более жестокой и кровопролитной оказалась борьба за власть. Потомки Джагатая и Угедэя словно обезумели. Они убивали друг друга, вели бесконечные войны. Мавераннахр, Семиречье, Восточный Туркестан оказались разоренными. Приходило в упадок ремесло, зарастали травой поля. Люди никогда не знали, кто у них хан и какой придерживаться веры, чтобы не потерять голову и не лишиться хозяйства.
