Следующий состав преступления дублируется по двум УК – «совершение обманных действий с целью возбуждения суеверия в массах населения, а также с целью извлечь таким путем какие-либо выгоды» (ст. 120 УК 1922 г. и ст. 123 УК 1926 г.). Следует иметь в виду, что данная норма предусматривала уголовную ответственность не за совершение обычных религиозных обрядов, тогда бы она противоречила Конституциям РСФСР и СССР, гарантирующим свободу отправления религиозных культов. Это должны быть такие обманные действия, которые выходят за пределы обычной, причем легальной, любого вероисповедания, религиозной обрядности. Предполагаются, таким образом явно мошеннические действия, с целью извлечения материальной или какой-либо иной выгоды из разожженного виновным лицом религиозного суеверия в массах населения. Это, например, такие деяния, как мнимое исцеление больных в результате совершенного религиозного обряда, «чудесные знамения», «пророчества» и т. д. В изданном в то время постановлении Президиума Верховного Суда РСФСР от 14 февраля 1925 г. подчеркивалось, что «совершение религиозного обряда над детьми, вопреки воле родителей, хотя бы по просьбе родственников, влечет уголовную ответственность по ст. 16 (аналогия. – Авт.) и 123 УК РСФСР».[41]
Следующая норма также повторяется почти буквально – «всякое принуждение при взимании сборов в пользу церковных и религиозных организаций или групп» (ст. 122 УК 1922 г. и ст. 124 УК 1926 г.). Опять же нет уголовной ответственности за принуждение при взимании сборов в пользу атеистической, антирелигиозной организации или группы. Норма нацелена на преследование материальной поддержки любой церкви, легальной и нелегальной. Кроме того, она, несмотря на указание о принуждении, направлена на поддержку атеистической пропаганды. На практике эта норма привела к преследованию за любые материальные сборы в пользу той или иной церкви.
Идентично сконструирован и такой состав, как «присвоение себе религиозными или церковными организациями административных, судебных или иных публично-правовых функций и прав юридических лиц» (ст. 123 УК 1922 г. и ст. 125 УК 1926 г.). Данная норма лишала церковь любого вероисповедания иметь свое церковное право, церковную и судебную юрисдикцию, административную власть. Мало того, она лишала церковь и гражданско-правового статуса юридического лица и, соответственно, всех тех прав и обязанностей, какими пользовалось юридическое лицо. Если эта норма и защищала свободу совести, хоть и каким-то странным образом, но явно, как и другие подобные, была направлена против религиозной свободы и на защиту антирелигиозной деятельности и физических, и юридических лиц.
Пятый вид религиозного преступления также сформулирован одинаково – «совершение в государственных учреждениях и предприятиях религиозных обрядов, а равно помещение в этих зданиях каких-либо религиозных изображений» (ст. 124 УК 1922 г. и ст. 126 УК 1926 г.). Данная норма допускала расширительное толкование и предусматривала уголовную ответственность не только лиц, совершивших религиозный обряд в государственных или общественных учреждениях и предприятиях, но также и лиц, возглавлявших эти учреждения и допустивших, независимо от того, знали они об этом или нет, совершение религиозного обряда. Кроме того, согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г., отправление религиозных обрядов по просьбе умирающих или тяжело больных, находящихся в больницах, при условии, если эти лица находятся в особо изолированных помещениях, не могло быть преследуемо по ст. 126. Отправление религиозного обряда на кладбище также не образовывало состав этого преступления.[42] Но это были единственные исключения из правила. Совершение религиозных обрядов, как, например, молитва, крещение; размещение в помещении для публичного обозрения икон, католических статуэток, скульптурного изображения Будды и пр., кроме хранения без обнародования, например в сейфе и т. п., образовывало состав этого преступления.
Шестая разновидность – это «воспрепятствование исполнению религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан» (ст. 125 УК 1922 г. и ст. 127 УК 1926 г.). Данный состав преступления материальный. Ответственность наступает, если религиозный обряд был прерван. Деяние может заключаться в принуждении к неисполнению религиозного обряда священнослужителями, если обряд должен быть свершен. Оно может выражаться и в нарушении общественного порядка во время свершения обряда, например нецензурная брань, сопровождающаяся громкими криками, оскорблениями присутствующих граждан и священнослужителей и т. п. Этот состав, пожалуй, единственный последовательно охранял свободу совести, ибо к ответственности мог быть привлечен любой субъект, достигший 14 лет (ст. 18 УК 1922 г. и ст. 12 УК 1926 г.), в том числе верующий данного или любого другого вероисповедания, атеист и пр.
Но, кроме вышеописанных норм, как в УК 1922 г., так и в УК 1926 г. в иных главах также содержались составы религиозных преступлений. Так, в УК 1922 г. одно из них предусмотрено в главе о преступлениях против порядка управления – «уклонение от призыва к обязательной военной службе… под предлогом религиозных убеждений» (ст. 81 «г» УК 1922 г.). Но этот состав не чисто религиозный, ибо уклонение могло быть совершено и иным путем, например, посредством учинения подлога в документах и т. д. Другое преступление помещено в главе о нарушении правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок, – «публичные нарушения или стеснения религиозными обрядами или культовыми церемониями свободы движения других граждан, вопреки закону или обязательному постановлению местной власти» (ст. 227 УК 1922 г.). Надо сказать, что эта норма фактически сводит на нет действие единственной нормы, защищавшей свободу совести (ст. 125 УК 1922 г. и ст. 127 УК 1926 г.). И, таким образом, четко прослеживается стиль «воинствующего государственного атеизма».
УК РСФСР 1960 г. в принципе отражает тот же уголовно-правовой стиль, но в некоторых своих аспектах резко отличается от всех предшествующих уголовных кодексов. Прежде всего в нем, кстати, как и в УК 1996 г., нет отдельной главы, посвященной религиозным преступлениям. Количество религиозных преступлений сократилось вдвое, и они размещены в двух разных главах. Вместе с тем две нормы повторяются и появляется лишь одна новая, т. е. их осталось всего три.
В главе четвертой, посвященной преступлениям против политических и трудовых прав граждан, содержатся две нормы – прежде всего «нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви», которая имеет квалифицированный состав – наличие судимости за то же деяние и организационная деятельность к совершению этих деяний (ст. 142 УК РСФСР 1960 г.). Данная норма повторяет название целой главы третьей УК 1922 г. и четвертой УК 1926 г. и включает в себя фактически все их нормы. В постановлении Президиума Верховного Совета РСФСР от 18 марта 1966 г. «О применении статьи 142 Уголовного кодекса РСФСР»[43] дается законодательное толкование и разъясняется, что под нарушением законов об отделении церкви от государства и школы от церкви следует понимать:
«принудительное взимание сборов и обложений в пользу религиозных организаций и служителей культа» – повторяет ст. 122 УК 1922 г. и ст. 124 УК 1926 г. и не нуждается в дополнительных комментариях;
«изготовление с целью массового распространения или массовое распространение обращений, писем, листовок и иных документов, призывающих к неисполнению законодательства о религиозных культах» – идейно повторяет ст. 119 УК 1922 г. и ч. 2 ст. 5810 УК 1926 г., как контрреволюционную агитацию и пропаганду, расшифровывая их;
«совершение обманных действий с целью возбуждения религиозных суеверий в массах населения» – повторяет ст. 120 УК 1922 г. ист. 123 УК 1926 г.;
«организация и проведение религиозных собраний, шествий и других церемоний культа, нарушающих общественный порядок» – фактически расшифровывает ст. 227 УК 1922 г. и так же, как и она, сводит на нет действие ст. 143 УК 1960 г., защищающей свободу совести;
«организация и систематическое проведение занятий по обучению несовершеннолетних религии с нарушением установленных законодательством правил» – повторяет ст. 121 УК 1922 г. и ст. 122 УК 1926 г.;
«отказ гражданам в приеме на работу или в учебное заведение, увольнение с работы или исключение из учебного заведения, лишение граждан установленных законом льгот и преимуществ, а равно иные существенные ограничения прав граждан в зависимости от их отношения к религии» – это единственная норма, последовательно защищающая не только свободу совести, но и религиозную свободу. Введение этой нормы означало поворот от стиля «воинствующего государственного атеизма» к методу «относительной религиозной свободы».
