Копьеметалка с узором
Оригинальное искусство берингоморцев настолько сложно и по-своему совершенно, что некоторые исследователи пришли к мысли о его иноземном происхождении, о том, что оно зародилось далеко на юге, в Полинезии, у маори, или даже в Китае эпохи Чжоу.
Однако есть и другая, более вероятная возможность объяснения этой загадки. Такой же криволинейный узор издавна, ещё во II–III тысячелетнии до нашей эры, развивался у неолитических племён Приамурья и соседних с ним морских островов Восточной Азии. Оттуда он мог в глубокой древности распространиться на север, в страну эскимосов, где имелась вполне, подготовленная для него уэлленцами почва.
Ещё интереснее, что овалы и кружки с точкой внутри, столь характерные для берингоморской орнаментики, в той же степени типичны для искусства индейцев северо-западной Америки, т. е. прежней Русской Америки XVIII века. У хайда, чимшиан и члинкатов известен именно такой «глазной» орнамент, в котором ритмически повторяется один и тот же мотив стилизованного глаза. Упрощённым соответственно техническим трудностям скульптурной резьбы по кости изображением «глаз» и следует, повидимому, считать овалы и кружки на изделиях берингомоского времени.
Так же, как у северо-западных индейцев, глазной орнамент должен был здесь иметь определённый внутренний смысл. «Глаза», изображенные на гарпуне или другом предмете, одушевляли его, придавали ему в глазах древнего охотника жизнь и, следовательно, особую силу, а заодно делали и самого охотника владельцем этой могущественной и таинственной силы, которую он мог применить в своих интересах и целях. Гарпун с таким узором был уже не просто мертвым предметом, а живым, разумным существом, действующим активно и по собственной воле.
В связи с этим следует упомянуть и о том, что в религии эскимосов до недавнего времени центральное, место занимали представления о женских божествах «владычицах». Одна из этих эскимосских богинь владела морем — источником морских зверей, вторая распоряжалась землей и живущей на ней сухопутной дичью, третья господствовала в воздухе и распоряжалась ветром; это была женщина-ветер. Так как ветер всё ставит вверх дном, её глаза располагались не поперёк, а вдоль лица, нос же находился в поперечном положении. Морская владычица Седна в свою очередь представлялась в облике старой моржихи, живущей в хижине на дне океана и властвующей над его обитателями.
Женские божества эскимосов — наглядное выражение в мифологии приморских охотников былого материнского рода — одно из доказательств существования у них в прошлом матриархально-родовой общины, при которой женщины пользуются уважением и большим влиянием в обществе.
С течением времени развитие морского промысла в открытом море и рост обмена привели к новым сдвигам в жизни предков эскимосов.
Распространяются особые китовые наконечники гарпунов. Всё чаще и чаще появляются кости кита, указывающие, что развивается несравненно более прибыльный промысел кита.
Обнаруживаются, наконец, и первые признаки употребления железа, сначала, вероятно, метеорного, хотя железо даже и значительно позже было большой редкостью и расценивалось как величайшая драгоценность, так как доставлялось издалека.
Одновременно совершенствуется охотничье оружие. Улучшается лук, вместо простых луков появляются усиленные обмоткой из сухожилий.
Были изобретены специальные защитные пластинки для рук, чтобы по ним не ударяла тетива, отскакивающая во время стрельбы, новые виды стрел. Оббитые орудия вытесняются шлифованными, более совершенными, преимущественно сланцевыми.
Искусство резко упрощается. Ботатая криволинейная орнаментика сменяется простыми геометрическими узорами — прямыми линиями, кружками с точкой внутри.
Распространение в это время «пунукского», как его называют археологи, усовершенствованного вооружения, в том числе костяных лат, дает право вспомнить эскимосские старинные легенды, в которых рассказывается о межплеменных столкновениях и войнах, а также вооружённом обмене с чужеплеменными, всегда находившемся на грани разбоя.
Согласно преданиям, во время торгов между чукчами и эскимосами обе стороны являлись на место торга в полном вооружении и предлагали друг другу свои товары на конце копий или держали связки шкур в одной руке, а в другой обнаженный нож, в полной готовности вступить в бой при малейшей тревоге.
Борьба старого и нового нашла также яркое выражение в обычаях и мифологии, в том числе в мифах о морской владычице Седне. Хотя Седна попрежнему остается властительницей жизни и смерти эскимосов, поскольку она владеет морским зверем, в представлениях о ней обнаруживается новая и в высшей степени характерная струя, Седна изображается отныне в мифах в отталкивающем и отвратительном образе. Её наделяют уродливыми физическими и нравственными чертами. Седна — мужененавистница, она не хочет вступить в брак с мужчиной и находится в связи с злыми духами и домашним псом, Собственная семья, её отец, страстно ненавидят Седну, желают ее смерти и хотят убить её. Но Седна опережает их сама, истребляя своих родных.
В. Г. Богораз справедливо считал, что в таких представлениях о женских божествах нашла своё отражение древняя «борьба мужчин с женщинами», закончившаяся, как известно, «всемирно-историческим по своим последствиям поражением женского пола», победой патриархально-родового строя.
Так, в результате раскопок в мёрзлой почве Арктики была шаг за шагом, этап за этапом восстановлена забытая история эскимосов на протяжении примерно четырех тысячелетий.
Вполне понятно поэтому, что вновь открытая в Арктике столь же древняя, как и загадочная сначала культура сразу привлекла к себе исследователей не столько своей новизной, сколько действительно выдающимся значением её в истории Севера.
Достаточно было уже того, что эти жители далекого севера самостоятельно создали во всех отношениях самобытную и оригинальную культуру; самостоятельно взрастили совершенно необычайное по стилю и по-своему богатое искусство; поднялись до наиболее высокого технического уровня, которого могло достичь человечество, пользуясь одними лишь средствами каменного века.
Особенно же удивительно было обстоятельство, что талантливые создатели этой высокой культуры, как и их современные потомки, был» обитателями самых суровых и непривлекательных областей Старого и Нового Света, оказались на самом краю обитаемой человеком земли, в окружении вечных льдов, моржей и белых медведей.
Не менее замечателен неожиданно сложный исторический путь, пройденный создателями древнеэскимосской культуры, которых в свете этой истории никак нельзя назвать живыми окаменелостями. Как оказалось, они непрерывно двигались вперед, изменяя свою культуру, обычаи и мировоззрение, вовсе не оставаясь на одном и том же уровне, в неизменно «первобытном» и «диком» виде.
Поразительная культура древних эскимосов, обитателей самого настоящего «края света», даже и по современным понятиям, может служить поэтому одной из наиболее ярких иллюстраций к словам товарища Сталина о равенстве всех народов и племен земного шара в едином процессе создания всемирной культуры.
Таким образом, результаты исследований, осуществленных советскими археологами на Севере, с полной ясностью показывают, что северные племена и народы, считавшиеся раньше «внеисторическими», на самом деле имеют собственную, по-своему богатую и сложную историю.
Если раньше история племен Севера уходила в глубь прошлого не далее последних трех столетий, то в настоящее время «исторический период», наполненный достоверными фактами и событиями, охватил по крайней мере 10–15 тысяч лет.
Если прежде могло существовать мнение об извечной стабильности и тысячелетней устойчивости первобытного уклада северных племен, рассматриваемых в виде «живых окаменел остеит, если до сих пор не было возможности установить отчетливую культурно-историческую периодизацию прошлого северных племён, то сейчас положение в этой области существенно изменилось.
Теперь ясно, что и на Севере — на значительных пространствах южной и отчасти северной части Якутии — имела место последовательная и непрерывная смена прогрессивных культурно-исторических этапов: палеолита, неолита, бронзового и железного веков, в основном так же, как в передовых областях земного шара, происходил переход от грубых каменных орудий к металлу.
С полной ясностью обнаруживается и тот факт, что этому прогрессивному развитию экономического базиса — производительных сил соответствует закономерный процесс развития общественных форм, прогрессивный переход от ранних форм материнского рода к зрелому матриархально-родовому обществу, а от него к патриархальному роду и к теш формам общественной организации, которые характерны для времени, когда возникают большие и племенные союзы.
