Над темной синью воды зеленели высокие сосны. Сквозь широкие пушистые кроны местами просвечивала бледная голубизна утреннего неба.
Похоже, Дэвису пришлось по душе искреннее восхищение компаньонки. Он довольно улыбнулся и огляделся по сторонам. Дэвис видел эти живописные места много раз, но был уверен, что они никогда не наскучат ему. В природе все жило, менялось, двигалось и пело. В ней не было убивающей монотонности города.
– Дэвис, я тебе завидую… жить в таком раю… Как бы я хотела провести здесь остаток жизни!
– Ты так говоришь, будто тебе давно перевалило за пятьдесят и ты подыскиваешь тихую гавань. У тебя еще вся жизнь впереди. Вернешься в город, выйдешь замуж, заведешь собаку, родишь детей…
– Нет, – резко перебила его Камилла.
Дэвис недоуменно посмотрел на нее.
– Нет, я не хочу возвращаться в город.
– Но, Камилла, ты ведь не можешь остаться здесь.
– Я тебе уже надоела? – с вызовом спросила она. Голос ее зазвенел от подступивших слез.
– Камилла, пойми: это сущее безумие. У тебя нет документов, ты даже не помнишь свое настоящее имя… – Дэвис так сильно сжал весла, что костяшки пальцев побелели, а на руках проступили бугристые вены.
– А если бы я знала свое имя и у меня были бы документы? – тихо спросила она, пряча глаза.
Дэвис медлил с ответом, и Камилла снова заговорила:
– Ты бы тогда разрешил мне остаться?
– У меня ведь не частная гостиница в самом деле. Мне твои документы ни к чему. Я беспокоюсь о тебе. Жизнь в лесу далека от беззаботного отпуска. Ты молодая привлекательная женщина…
– Ты правда так думаешь? – снова перебила его Камилла. На сей раз ее глаза смотрели Дэвису в лицо.
Он кивнул. Он никогда не был мастером говорить женщинам комплименты, но вместе с тем не стеснялся высказывать свое мнение о прекрасной половине человечества.
– Камилла, ты очень милая и добрая… но я вовсе не герой любовного романа. Неужели ты полагаешь, что я живу в лесу только из большой любви к природе?
Она не отводила от него глаз, полных восхищения и любви. Как же ты ошибаешься, Дэвис, думала Камилла. Именно ты герой моего романа.
Тем временем они добрались до прикормленного места. Дэвис поднял весла и осторожно поставил их на борта. Он принялся разматывать удочки. Молчание затягивалось, но Камилла не решалась нарушить его глупыми или, наоборот, чересчур серьезными вопросами. Лишь после того, как Дэвис закинул удочку в воду и поплавок принял вертикальное положение, она робко спросила:
– Почему ты покинул Касл-хилл?
– Это долгая и не самая веселая история.
Невзирая на явное нежелание Дэвиса откровенничать о своем прошлом, Камилла рискнула задать второй вопрос на закрытую тему:
– Это связано с любимой женщиной?
Дэвис кивнул, с преувеличенным вниманием следя за поплавком, покачивающимся на воде.
– Она тебя предала?
– Можно и так сказать, – после долгой паузы ответил Дэвис. Камилла уже отчаялась дождаться от него ответа, как вдруг он заговорил: – Она погибла. А меня оставила одного. В каком-то смысле это предательство с ее стороны, не находишь?
Камилла почувствовала, как все ее тело немеет, словно превращаясь в безжизненную восковую фигуру. И вдруг Дэвиса прорвало, будто плотину, не выдержавшую напора многих тонн воды.
– Мы попали в автокатастрофу. Моя жена была за рулем и пострадала сильнее. Я провел в реанимации больше недели. Я даже не был на ее похоронах. – Дэвис погрузился в тяжелые мысли и не обращал внимания на лихорадочно дергавшийся поплавок.
Камилла положила свою руку поверх его руки и потянула удочку. Наконец Дэвис пришел в себя и резко вытащил из воды леску. Рыба успела съесть наживку и соскочить с крючка. Камилла вздохнула. Теперь Дэвис точно разозлится на нее. Как он и предполагал, она отвлекла его разговорами от важного занятия.
– Уплыла, – равнодушно констатировал Дэвис.
Он насадил на крючок другую приманку и вновь закинул удочку в воду. Опасения Камиллы оказались напрасными – Дэвис не сердился на нее. Однако продолжать расспросы о его прошлом она сочла слишком рискованным мероприятием.
– Если мы ничего не поймаем на обед, я испеку пирог, – предложила Камилла.
– Я заметил, тебе приглянулась моя духовка, – проворчал Дэвис. – Вчера пончики, утром пицца… Ты меня избалуешь.
– Мне нравится печь, – с улыбкой ответила Камилла. – Кажется, я всю жизнь месила тесто и стояла у плиты.
Бедняжка Камилла даже не подозревала, насколько близка была к истине. Не помня своего настоящего имени, она поразительным образом вспомнила свою профессию. До рокового прыжка с моста женщина, взявшая имя Камилла, работала в маленькой кондитерской на углу Медисон-стрит и Бентли-роуд.
Дни потекли один за другим, повинуясь мерному течению реки, на берегу которой располагалась скромная хижина Дэвиса. Камилла убирала дом, превратив его в уютное гнездышко, и готовила еду. Как и обещала, она баловала Дэвиса выпечкой и старалась разнообразить их вечера чтением вслух. Однажды Дэвис удивил ее, достав с антресолей старый кассетный магнитофон и несколько кассет с записями Фрэнка Синатры и «Битлз».
– Вообще-то я не собирался устраивать дискотеку, – заметил Дэвис после того, как Камилла пригласила его на танец.
– Дэвис, ну пожалуйста! – взмолилась она. – Я обожаю эту песню.
Из динамиков лилась романтичная мелодия «Странника в ночи».
– Я ужасно танцую. Потом не жалуйся, что я оттоптал тебе все ноги. – Дэвис нежно взял Камиллу за протянутую руку и одним рывком прижал женщину к себе.
То ли от неожиданности, то ли от избытка эмоций у нее закружилась голова. Почувствовав, что Камилла теряет равновесие, Дэвис крепче сжал ее в объятиях. Его левая рука обвила ее талию, и у Камиллы появилось чувство, словно вокруг нее огненный обруч, обжигающий не только кожу, но и бешено стучащее сердце.
Камилла и Дэвис медленно кружились в ритме танца, едва слышно подпевая Синатре. Как совпадали их ощущения! Они оба были такими же странниками в ночи, не нашедшими пока успокоения.
– Дэвис, я рада, что познакомилась с тобой, – призналась Камилла, когда смолк последний аккорд песни.
Их взгляды встретились. Минуту они стояли молча, не в силах произнести ни слова. И Камилла, и Дэвис боялись разорвать тонкую ниточку, связавшую их души. Оба прекрасно понимали, что между ними уже зародилось сильное взаимное чувство. Слова были излишни, ведь в каждом из них трепетал зародыш нежности. Он был совсем крошечным и робким, но обещал превратиться в великую страсть. Уже и сейчас они ощущали его требовательный, обжигающий призыв.
Стоило Камилле прикоснуться к Дэвису или поймать его взгляд, как она чувствовала в глубине своего естества непреодолимое желание слиться с ним в единое целое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
