Смущенный справедливой отповедью, Гоша стоял с опущенной головой. Михаил Никитич покровительственно похлопал его по плечу и, сменив гнев на милость, произнес уже совсем иным, отеческим тоном:
— Позвони завтра моей секретарше, я ей оставлю все, что тебе нужно…
— И еще… — Последние фразы Сушко произнес, заметно понизив голос, но предупреждать о том, что информация конфиденциальная не стал. Это было понятно и без лишних слов.
Так Гоша узнал о проблемах в ВАКе. И понял, что времени у него в обрез. И хотя переданный ему на следующий день пакет содержал столько информации, что на нем можно было написать не одну кандидатскую, а десять докторских диссертаций, с этого момента для Гоши начался настоящий ад.
Между Москвой и Тюменью приходилось мотаться чуть ли не каждую неделю, на «халтуру» сил уже не хватало… Деньги на билеты, деньги на гостиницу, деньги на редактора и машинистку… И понимание того, что никогда и ни при каких обстоятельствах он не обратится за помощью к отцу… Ведь иначе все его усилия теряли смысл. Для чего Георгию Александровичу Иванову было писать свою докторскую, как не для того, чтобы доказать Великому Академику, что и его сын сам по себе чего-то стоит на этом свете…
Гоша радовался возникшему шансу и не слышал, что где-то, на незримых человеческому глазу высотах, уже зазвучал издевательский смех, предвещавший наступление новых времен. Слишком быстро удача плыла к нему в руки, слишком легко открывались перед ним ворота новой жизни…
Санкт-Петербург, август 1996 года.
Даша
Я смотрела на стены старого зала. Темные деревянные столы, подшивки газет… Молодой мальчик за библиотечной стойкой — явно студент из интеллигентной семьи — серенькое усталое лицо, вытянутый свитер… К работе относится ответственно, точно — вон что-то аккуратно выписывает на каталожных карточках… Нелегкая у него работа — по многу раз в день таскать из хранилища и обратно толстенные папки с подшивками… Интересно, сколько ему платят? Наверняка меньше, чем нашей дворничихе…
Что за странные люди живут в нашей стране: годами грызут гранит науки, чтобы получить непрестижную и плохо оплачиваемую профессию. А профессии, которые оплачиваются хорошо — токари, мебельщики, остаются без людей… Что это? Гордыня? Нежелание зарабатывать мозоли на гладких ручках? Или, может, все же гордость? Уверенность, что нужно непременно заниматься только тем, что тебе по душе…
…Для чего я пришла сюда? Надо было отдохнуть, выспаться после поездки, а я сижу и листаю чуть пожелтевшие, но еще совсем не старые газетные листы… 1972 год, 1971-й… Зачем они мне нужны? Чтобы понять, каким было то время? Или затем, чтобы лучше узнать себя? Я сама не знаю ответа на этот вопрос, а потому минуты бегут быстро, а страницы переворачиваются медленно, и их шуршание отчетливо слышно в бездонной тишине читального зала… Открываю наугад подшивку «Известий». 2 мая 1971:
«ЛЕНИНГРАД, 29. (ТАСС). Домашнюю киностудию заменяет портативный видеомагнитофон, созданный конструкторами оптико-механического объединения. Полуторакилограммовой камерой любитель может снять сюжет и, не проявляя пленку, через несколько минут увидеть фильм на экране собственного телевизора. Для этого достаточно подключить воспроизводящее устройство видеомагнитофона к обычному телеаппарату.
Видеомагнитофон избавит от огорчений и любителей хоккея и футбола, опаздывающих к началу телепередачи. Достаточно подсоединить аппарат к включенному телевизору и, вернувшись домой, вы сможете следить за всеми перипетиями прошедшей игры».
Пролистываю еще несколько страниц… Более ранняя дата — 8 января:
«ЭТИКЕТКИ ЛГУТ
Западногерманские хозяйки в шоке. Вчера из телевизионной передачи «Магазин» они узнали, что вот уже полтора года в мясных лавках под видом говядины им продавали конину.
Полицейские власти, раскрывшие это жульничество, смогли изъять лишь 60 тонн конины, когда мясо грузили в машины для отправки в магазины. Однако они предполагают, что это — лишь ничтожно малая часть проданной на западногерманском рынке конины. По их подсчетам, жуликам удалось сбыть примерно тысячу тонн такого мяса.
Как же случилось, что обычно привередливых и знающих толк в продуктах домохозяек так безжалостно обманули? Дело в том, что фальшивая говядина поступала из стран «общего рынка» за печатями, не вызывающими сомнений. Жулики действовали поистине с международным размахом.
Один из разоблаченных жуликов, которого вчера показывали по телевидению, очень сожалел, что его операция сорвалась. Ведь если полтора года, рассуждал он, никто не заметил, что ест конину вместо говядины, то, значит, она была не так уж плоха…»
Я улыбнулась, читая заметку… До чего актуальная тема, кто бы мог подумать! Тогда, в 70-х, считалось, что подобные случаи могут быть только у них. У нас, в Советском Союзе, при всеобщей добросовестности и честности, такое просто невозможно… Каким диким и исключительным казались подобные происшествия тогда. Оттого, что тщательно замалчивались? Или оттого, что многие в самом деле верили в эту всеобщую добросовестность и в самом деле были немного честнее? Или, как часто бывает в истории, верны оба варианта?
Сводка политических новостей… Да, не только страна, но и мир тогда жил немного иначе… Мелькают перед глазами тонкие хрусткие листки «Известий», «Правды», «Труда»… Вот и 1970 год. Март… На парламентских выборах в Австрии неожиданную победу одерживают социалисты… в Родезии (что за страна?) официально провозглашена республика… Ирак признал автономию курдов… отстранен от власти принц Нородом Сианук… Это то, о чем пишут официально… А вот материалов об открытом письме академика Сахарова и других с требованием демократизации советского общества не видно… А ведь это, кажется, тоже 1970 год…
Следующий месяц — апрель: вьетконговцы начинают генеральное наступление по всей территории Южного Вьетнама, сенатору Эдварду Кеннеди не будет предъявлен судебный иск в связи с автокатастрофой на острове Чаппакуиддик в июле 1969 года…
Господи, кто, кроме специалистов, помнит сейчас обо всех этих событиях?
Невольно взгляд обращается к окну… Хороший день, ясный… А какая погода была весной 1970-го? Смотрю последние страницы газет: 1 марта — осадки, 5 градусов тепла, 4 марта теплеет, 3,5… сухо… 10 марта опять холодает до 6 градусов, но зато нет дождя, 20 марта — снова теплеет — 3 градуса, сухо, 1 апреля теплеет, температура стремится к нулю…
Глава 2
Москва, апрель 1970 года.
