Видимо, ритуал замешивания теста повлиял на голову, подумала Лина, иначе ей не показались бы зловещими обычные живые изгороди.
— Надо будет рассказать Антону, — пробормотала Лина. — Может быть, я наконец смогу убедить его поделиться со мной альпийским сыром.
Теперь, когда она оказалась во дворе, а книга с рецептом-заклинанием лежала вместе с другими поваренными книгами в аккуратной стопке в гостиной, Лина почувствовала себя немножко глупо.
— Наверное, мне следовало выпить чуть больше вина, прежде чем взяться за последнюю часть рецепта, — сказала она, обращаясь к Эдит; собака насторожила уши и фыркнула, но продолжала уверенно бежать по знакомой тропинке. — Или, может быть, я просто слишком устала и мне надо поскорее лечь в постель.
Они направлялись к любимому месту прогулок — большому мраморному фонтану, расположившемуся посреди вымощенной булыжником площадки. Фонтан круглый год высоко выбрасывал роскошный гейзер, падавший в изысканные трехъярусные чаши. На самом деле именно из-за фонтана Лина и купила квартиру в этом комплексе. Летом, в жаркие дни, Лине нравилось отдыхать у фонтана, окруженного прохладной каменной площадкой и тенистыми дубами, — она даже предпочитала это местечко бассейну, потому что здесь не толпилось так много народа. В зимние месяцы фонтан, как и бассейн, подогревался, и Лина провела немало часов в серые оклахомские дни, сидя у фонтана; она закутывалась в плед, поджимала под себя ноги и читала под шум падающей воды.
— Ну вот. Это по-настоящему отличное местечко, — сообщила Лина собаке, что-то обнюхивавшей под кустом азалии. — Подожди здесь, я недолго.
Она отпустила поводок. Эдит тут же послушно уселась толстым задом на камни, потом, видимо, решила, что так ей будет не слишком удобно, и с тяжким вздохом растянулась на животе, лениво наблюдая за хозяйкой сонными глазами.
Ближайший дуб был самым большим. Лина не спеша подошла к нему, купаясь в маслянистом лунном свете и стараясь не споткнуться об узловатые корни, выступавшие из земли. Корни почему-то показались ей еще более пугающими, чем изгороди, — они весьма живо напомнили Лине хищные щупальца и извивающихся змей.
— Не дури! — сказала себе Лина таким тоном, каким разговаривала с проштрафившимся бухгалтером.
Звук собственного голоса рассеял тревожные видения, и дуб сразу вернул себе привычную солидность и надежность.
Лина достала из кармана маленький сверток с тестом. Потом оглядела двор. Вокруг было тихо, нигде ни малейшего движения; даже Эдит-Анна перестала наблюдать за хозяйкой и мирно похрапывала. Лина присела на корточки и положила шарик теста на скрещение двух особо толстых корней рядом со стволом.
Лина еще раз огляделась. Если не считать сопящей бульдожихи, она была совершенно одна. Женщина опустила пальцы в бокал с вином и брызнула на тесто.
Ей это понравилось. Лина улыбнулась. У нее возникло ощущение, что она все делает правильно. Все так же улыбаясь, Лина снова смочила пальцы в вине и обрызгала великолепным кьянти основание старого дерева. По-девчоночьи хихикнув, она продолжала разбрызгивать вино на корни, пока бокал не опустел. Потом расправила плечи и откашлялась.
— Мне бы хотелось сказать кое-что перед тем, как я завершу этот редкостный рецепт-ритуал.
Лина усмехнулась собственной намеренной аллитерации, но тут же постаралась набраться серьезности. Она совсем не хотела проявлять хоть малейшее неуважение, а хихиканье в самом конце заклинания богини вполне могло выглядеть некрасиво. Лина снова начала свою речь.
— Деметра! — Слово слетело с губ Лины с такой силой, что имя богини разнеслось по всему двору, даже Эдит пошевелилась и приоткрыла глаза; впрочем, она тут же перекатилась на бок и опять уснула. Лина заговорила тише. — Меня зовут Каролина Франческа Санторо, и я хочу, чтобы ты знала: мне очень понравился твой ритуал. Думаю, из такого теста получится великолепная пицца, и мне не терпится ее испечь.
Эта импровизированная речь напомнила Лине, какие именно причины заставили ее экспериментировать с тестом, и Лина изумилась, что не вспоминала о своих неприятностях до этого момента. Ее лоб нахмурился, плечи слегка опустились.
— Надеюсь, она действительно будет хорошей. То есть это не просто надежда... мне необходимо, чтобы она была отличной. Я не могу потерять свою пекарню. Это вопрос ответственности; слишком много людей зависят от меня. Деметра, если ты меня слышишь, пожалуйста, помоги мне! А я в благодарность... я... — Лина запнулась, а потом брякнула: — Черт побери, я просто понятия не имею, чем я в действительности могу отблагодарить тебя! И уж ты прости меня, что я ругаюсь, да еще по-английски. А что, если я просто скажу как женщина женщине, что я была бы рада твоей помощи и готова буду сделать для тебя, что смогу? — Довольная последней фразой, Лина закрыла глаза, вспоминая последние слова ритуала. — О богиня изобильного урожая, богиня энергии, силы и мудрости, я приветствую тебя, и почитаю, и благодарю! Будь благословенна!
Лина почувствовала огромное облегчение, как будто... как будто ее мольба была услышана и она получила ответ. Разумом Лина прекрасно понимала, что такое невозможно, однако она ведь верила в силу позитивного мышления... и в то, что подсознание умеет предсказывать... и даже в фэн-шуй. Она улыбнулась. Главное — она верила в силу la magia dell' Italia.
Лина глубоко, свободно вздохнула — тут же ее глаза широко распахнулись от удивления. До нее донесся волнующий сладкий аромат. Чем это пахнет? Лина еще раз втянула воздух. Запах был просто прекрасным! Принюхиваясь к легкому ветерку, как встревоженный олень, Лина осторожно пошла вокруг дуба. И внезапно остановилась. Между перепутанными корнями за деревом рос чудесный цветок. Стебель у него был длинным и толстым, как садовый шланг, и он возвысился почти на два фута, прежде чем раскрылся огромной, похожей на колокол чашей с фестончатыми краями.
— О! До чего же ты хорош! Но еще слишком рано для даффодилов... — Лина покачала головой и поправила себя: — Я хотела сказать, нарциссов. — Она как наяву услышала голос бабушки, бранящей ее: «Не называй их простонародным именем, детка, зови эти bel flora, прекрасные цветы, их правильным именем: нарциссы!»
Но как бы Лина ни назвала этот цветок, он воистину был необычным и уж точно расцвел не в свое время. Лина, не в силах отвести глаз от чуда, присела на корточки перед цветком. Его кремово-желтая чашечка как будто светилась, словно была кусочком луны, упавшим на землю и распустившимся этой ночью. Лина никогда не видела таких огромных нарциссов. В гигантскую чашечку мог поместиться ее кулак. А благоухание! Лина наклонилась и глубоко вдохнула аромат цветка. Такого запаха не было ни у одного цветка в бабушкином саду. Чем он пахнет? Что-то было неуловимо знакомое в этом аромате, но Лина никак не могла сообразить, что именно. Лина еще раз вдохнула непонятный запах. Ее сердце вдруг забилось сильнее. В этом аромате было нечто такое, что пробуждало юношеское томление, — она неожиданно вспомнила свой первый поцелуй. Это случилось много лет назад, но Лина отчетливо припомнила, что поцелуй наполнил ее точно такой же нежной сладостью. Лина вздохнула. Цветок пахнул так, словно его создали лунный свет и невинность ранней весны.
