принадлежит вам, друзья. Вы заслужили его, заработали. Вы имеете на него право. Ах, это право страдальца, право лишенного! Таков удел человека на нашей планете.
Вы получите Рог изобилия. Вы уже почти умеете им пользоваться. Вам осталось только научиться крутить у него хвостик. Вот так, как делаю я. Вправо — пакет, влево — пакет, вправо — пакет…
Но сначала… сначала дайте мне одному поиграть с ним. Все равно он не минет вас, не правда ли? Но пусть перед этим хоть немного побудет моим, ладно? Вы не слышите меня, друзья, вы торопитесь, вы заняты, у вас дела. Ваше молчание я принимаю за согласие, хорошо? Ну, вот и отлично. Очень рад. Я же люблю вас, люди. Милые, славные, двуногие… глазастенькие…
— Пьяная морда, глядеть надо!
— Верушка, дорогая моя, мне не очень хочется об этом говорить, но ты мать, а мать должна знать всю правду, иначе какая она мать? Неделю назад, как сейчас помню, в воскресенье, заявился твой Роберт ко мне. Ну, ты знаешь, как он приходит. «Здравствуйте». Двадцать секунд молчания. «Ну, я пошел, тетя Ната, меня друзья ждут». В то воскресенье все было, как обычно. «Здравствуйте». Зевнул, посмотрел по сторонам и вроде углядел что-то. Я сразу заметила, что вид у него стал, как у кошки перед крынкой со сметаной. Безразличный такой, а у самого глаза бегают. Одним словом, то, се… Через некоторое время следует вопрос, что, дескать, за камень у меня на перстне. «Алмаз, — отвечаю, — натуральный алмаз». Я обычно этот перстенек ношу, а в тот день как раз сняла, что-то подагра моя разыгралась. Кольцо лежало на столе рядом со мной, вот Роби его и заприметил. Ну, я тогда особого значения не придала его вопросам. Работа старинная, шуточное ли дело. Многим она в глаза бросается. Ну, я спокойненько ему отвечаю на все вопросы. Вдруг он говорит: «Тетя Ната, дайте мне перстенек на один день». — «Зачем?» — спрашиваю. Пошел врать, как он умеет, без запинки. Есть, дескать, музей под Москвой, где он точнюсенько такой же перстень видел. Ему интересно, видите ли, сравнить. Он пригласит своего приятеля, кандидата искусствоведения, и т. д. и т. п. И так заговорил мне зубы, что я дала ему кольцо на понедельник, а во вторник он обещал его вернуть. Неосторожность? Конечно, неосторожность. Но чего не сделаешь для любимого племянника! Нет, нет, Верушка, ничего такого, что ты подумала, не произошло. Послушай дальше. Во вторник приносит он мне кольцо. «Спасибо», — говорит. Оказались совершенно одинаковые экземпляры, сделанные каким-то мастером, работавшим еще при Николае I. Ну, одинаковые так одинаковые, леший с ними! Я взяла кольцо, спрятала в свою шкатулку и забыла про него. Да, так вот. Сегодня захожу я в комиссионный магазин, что на Колхозной, чисто, светло там и пахнет хорошо, не то что в этих «Гастрономах». Ну вот, зашла я, интересуюсь подстаканником ко дню рождения Василия Пантелеймоновича. Как водится, все осмотрела: и посуду, и часы, и сережки, и кольца. Глядь, а среди колец мое красуется! Ты представляешь? Вот тебе и не может быть! Но ты погоди, погоди… Ну что заладила — твой сын, твой сын? У всех сыновья. Дослушай до конца. Я так и обомлела. Смотрю на палец, кольца нет, смотрю на витрину — кольцо есть. Глаза мои разбежались. Я же его знаю, как своего ребенка. Первый мой. Андрюша-то, это кольцо ко дню свадьбы преподнес. Ущербинка там есть одна. Малозаметная, правда, но я ее сразу увидела. Мое кольцо — и все тут! И главное, что меня взбесило, цена тут же на веревочке привязанная лежит, и цифра на ней… раза в полтора ниже той, что мне давали, когда я с ним ходила приценяться на Большую Полянку. Требую я директора, говорю, что кольцо мое. Что? Роби подвела? Ну, знаешь, если б все было, как ты думаешь, тогда его стоило бы и не туда подвести. Ты послушай дальше. Директор спрашивает: «Чем вы можете доказать, что оно ваше?» — «Мне ли его не знать, — говорю, — это редкостное изделие, я пятьдесят один год на пальце ношу». Сказала я и вдруг вспомнила, что Роби-то кольцо вернул и я спрятала его в шкатулку. И тут со мной как бы раздвоение наступило. Смотрю на кольцо, оно мое! На нем и дата нашей свадьбы, инициалы А. и Н. с такими хорошо знакомыми завитушками. А с другой стороны, помню, что вчера вечером шкатулку отпирала, кольцо было там. «Когда кольцо поступило на продажу?» — спрашиваю. «Во вторник». Три дня назад, значит. «А кто сдавал?» — спрашиваю. Молчанов, и адрес мне незнакомый. А приемщица описывает парня, ну точь-в-точь Роби. Вижу я, что дело нечистое. «Может быть, ошиблась», — говорю. И потихоньку отбыла домой. Приехала и сейчас же бросилась к шкатулке. Там лежит себе колечко с алмазом, с ущербинкой, с датой и вензелями. Я так думаю, что Андрей подарил мне тогда это кольцо из-за этой ущербинки. Не любил держать у себя треснутые вещи. Ну, да ладно, в одиннадцатом году дело было. Позвонила я Роби на работу, прочла ему внушение. Смеется, нехристь, уверяет: случайное совпадение. Хорошенькое совпадение, а дата, а инициалы, а вензеля, а ущербинка? Решила я рассказать тебе, Верушка, чтоб ты прекратила это баловство… Если их вовремя не остановить…
3
Черныш проснулся совершенно счастливый.
— Я буду всегда молодой, — пропел он, вскакивая с кровати. Голос прозвучал глуховато и нахально.
— Все равно, — повторил он. — Все равно я буду молодым столько, сколько захочу.
Он прошлепал босыми ногами к окну. За дымчатым голубым стеклом, дымясь, занимался морозный рассвет.
— Отлично, — сказал он, — сегодня снег будет золотой, солнце яркое, и меня ожидают одни лишь удачи.
Помахав руками, сделал несколько резких наклонов, затем побежал в ванную. Там он долго плескался и заливисто хохотал.
— Тетя Наташа, — сказал он, стирая капли воды с жестких, как проволока, волос, — тетя Наташа, вы с каждым днем все красивее.
Тетка улыбнулась одними глазами. Она поставила перед ним глазунью с багряными пятнами желтков и стакан кофе.
— Ешь, ешь, болтушка, — проворчала она.
Черныш ел. Еда была нежная и вкусная. Яичница таяла во рту, масло приятно холодило небо. Но уж очень он торопился.
— Надень шапку, — строго сказала тетка, провожая его к выходу.
— Придется. Хоть и не хочется, а придется.
Он подмигнул ей, просунув голову в дверь.
— Я ухожу, но я вернусь. Ожидайте моего появления. Я буду велик и лучезарен.
— Беги,
