А если учитывать тот факт, что авторы таблиц поправок для нового оружия честно написали в самом начале брошюры, что в силу недостаточного количества настрелянных серий, приведенные данные необходимо принимать как ориентировочные, то счастливых обладателей ВСС ожидала интересная работа. Уточненные таблицы поправок обещали прислать через год. Просили высылать в их адрес все результаты стрельб, в которых были обнаружены отклонения от приведенных величин. В конце оптимистично утверждалось, что на дальностях до четырехсот метров рекомендованных для прицельного огня с данного оружия, в силу большого веса пули (22 грамма) и низкой скорости полета (300 метров в секунду) отклонения от приведенных в брошюре величин не ожидаются, даже после настрела необходимой статистики.
Первые три месяца Андрей и не знал, что стал одним из счастливых обладателей новой чудо винтовки. Боеприпасов к ней практически не было, поэтому инструктора даже не показывали курсантам, что их ожидает в конце обучения. Тем более, что теория и практика стрельбы едва занимали треть времени занятий будущих стрелков. Основное время занимали занятия по оборудованию основной и запасных позиций, наблюдение за позициями противника. Учились вести записи обнаруженных целей в блокнот снайпера, отрабатывали навыки скрытного перемещения на запасную позицию, выстрела по цели и скрытного отступления на основную позицию.
Шестимесячные курсы в снайперской школе до конца проходили далеко не все курсанты. Треть выбывала еще до экзаменов не выдерживая нагрузок. В первую очередь статичных. Бег и силовые упражнения также присутствовали в подготовке будущих снайперов, но истинным кошмаром курсантов были упражнения типа: просидеть на корточках несколько часов с металлической кружкой воды на голове. Разрешалось передвигаться, менять положение тела, но разливать воду категорически запрещалось. Проползти по-пластунски заданную дистанцию с аналогичным украшением головы, сохранив драгоценную жидкость.
С одной стороны такие упражнения развивали неторопливость и плавность движений, необходимую для скрытного перемещения, а с другой, сразу выявляли людей излишне импульсивных, не имеющих достаточного терпения, чтоб стать снайпером-разведчиком. Таких переводили в другую учебную часть, где готовили бойцов по специальности ротный снайпер. Разница была в том, что ротные снайпера всегда действовали в составе своих подразделений имея четкие задачи, как в обороне, так и в атаке, но в тыл неприятеля не ходили. Получали аналогичную подготовку, но требования к незаметности и умению скрытно пробраться на позицию были ниже, чем для разведчиков.
Поэтому занятий по теории стрельбы, когда не нужно часами ползти со скоростью черепахи под палящим солнцем через открытое поле, избегая внимательного взгляда инструктора ищущего тебя на нем с помощью бинокля, ожидали как вечерней команды «отбой».
— Курсант Копыто! Рассчитать расстояние до цели, если горизонтальная нить прицела ПУ закрывает перебегающего пехотинца до пояса.
— Расстояние до цели — триста семьдесят пять метров! Отвечал курсант Копытов!
— Ваша фамилия мне известна, курсант Копыто. Обоснуйте свой ответ.
— Высоту перебегающего пехотинца принимаем равной полутора метрам! Горизонтальная нить прицела ПУ закрывает угол в две тысячных и половину высоты! Подставляем полученные данные в формулу расчета дистанции: Д=(В*1000)/У, где Д — дистанция до цели, В — метрические размеры цели, У — угловая величина цели в тысячных. В результате расчета получаем результат равный триста семьдесят пять метров! Отвечал курсант Копытов!
— Садитесь курсант Копыто. И не надо так кричать, когда отвечаете. Здесь глухих нет. Кто смеялся? Курсант Никифоров, а скажите нам расстояние до цели, если фигура пехотинца не полностью закрыта по ширине прицельным пеньком ПУ. Скажем, четвертая часть выглядывает.
— …Э-э-э, приблизительно двести метров…
— Почему вы так думаете, курсант? И что нам нужно сделать, чтоб вы посчитали точно?
— Мы учили, что если фигура полностью прикрыта пеньком, то расстояние до цели двести пятьдесят метров. А раз часть выглядывает, значит ближе…
— Прицельным пеньком оптического прицела ПУ, курсант! Разницу улавливаете?
— Так точно!
— Хочется верить… так какая точная дистанция до цели? Разговорчики! Курсант Копыто!
— Я!
— Наряд вне очереди.
— Есть!
— Курсант Никифоров, вам тоже. Советую на кухне детально расспросить своего напарника, почему он вам шептал — сто восемьдесят восемь и как у него вышел такой результат.
— Есть…
Самые трудный экзамен состоял в том, чтоб в течение двух часов преодолеть двести метров по открытому полю, а инструктор с биноклем, наблюдающий за ним, тебя не заметил. Второй по сложности экзамен был на наблюдательность, зрительную память и умение вести блокнот. Курсанта выводили на позицию и задавали сектор наблюдения за условным противником. На следующий день с той же позиции он должен определить и зафиксировать все изменения, произошедшие в его секторе наблюдения за истекшие сутки. Любая пропущенная мелочь и экзамен не зачитывался.
Кроме этого, нужно было уметь бесшумно передвигаться по лесу, по малейшим приметам обнаружить засаду на пути следования, прикрывать отход группы, устраивая засады в удобных местах по пути отступления, задержать противника и вовремя убежать, догоняя товарищей. При этом уметь действовать совместно с минером и не подорваться на оставленных им гостинцах. Лишь сдав все эти экзамены, курсант допускался к экзамену на стрельбу.
Последний экзамен был максимально приближен к боевой обстановке. Нужно было ночью, в заданном секторе оборудовать основную и две запасные позиции, а утром поразить из них три цели не дав себя обнаружить инструктору. Разрешалось применять чучела и пытаться обмануть инструктора. Здесь тоже были свои нюансы. Цели были простые и сложные. Сложные цели отличались нарисованной кокардой офицера японской армии, появлялись на очень короткое время, представляли собой чаще всего головную и реже поясную мишень. Соответственно росла вероятность промаха, а в распоряжении курсанта была всего одна обойма. Не говоря о том, что любой лишний выстрел это дополнительный шанс быть обнаруженным.
Но поразить три простые цели это сдать экзамен на оценку «удовлетворительно». Чтоб заслужить оценку «хорошо» нужно было поразить одну сложную мишень, а «отлично» ставилось курсанту, снявшему хотя бы двух офицеров. Все показатели выше этого результата, естественно, оценку улучшить не могли, но стимулировались инструкторами. В школе проводилось не только официальное первенство среди выпускников, но и велся учет лучших показателей. За недолгое время существования данной школы подготовки снайперов уже успел сформироваться список лучших и их показатели. Более того, фамилии лучших выпускников школы и результаты их стрельбы украшали специальный стенд. Раньше и фотографии висели, но особист распорядился убрать.
Еще одной особенностью школы было то, что были предусмотрены различные способности и различная подготовка курсантов. Это означало, что зачеты по различным дисциплинам курсанты получали по мере готовности. Один мог пять месяцев обучаться бесшумной ходьбе в лесу, а другой сдать этот зачет через месяц. Но занятия был обязан посещать и дальше, помогая инструктору подтягивать остальных курсантов к своему уровню. После того, как курсант получал зачеты по всем вспомогательным дисциплинам, он мог претендовать на сдачу основного экзамена. В том числе и досрочно.
Учеба Андрею сразу, что называется, пошла. Многому он был обучен с детства. Без наблюдательности, умения скрытно и бесшумно ходить по лесу, на охоте делать нечего, если это охота, а не вид приятного досуга. Да и снайпер, с точки зрения Андрея, это тот же охотник, только дичь у него двуногая и сама в ответ пальнуть может. Вот и вся разница.
Теория стрельбы тоже давалась легко. К устному счету с детства был приучен. С закупщиками пушнины ухо держи востро, надуют, глазом моргнуть не успеешь. Вот и приходилось все заранее в уме сосчитать, когда к ним идешь. И не смотреть, как ловко пальцы двигают круглые косточки на счетах, а то за пять секунд запутаешься и перестанешь понимать, о чем речь идет.
Значительно проще смотреть в потолок, зная какой должен выйти результат и стоять на своем. Андрей криво улыбнулся, вспоминая события трехлетней давности:
— Триста сорок восемь рублей, сорок копеек, за твою рухлядь[2] выходит.
— Батя сказал, триста семьдесят четыре должно быть, — угрюмо отвечал подросток, принесший товар.
— Он видно сортность неправильно назначил, — снисходительно объяснял моложавый клерк с редкими волосами на рано лысеющей голове.
