В любой другой день я отругал бы про себя безответственного водителя и открыл дверцу. Но не в этот.
Проявив осторожность (надеюсь, не излишнюю), я перебрался на пассажирское сиденье и вышел из «Доджа» со стороны тротуара.
Тут же посмотрел вверх. Никакого падающего сейфа. Пока все шло хорошо.
Основанный в 1872 году на деньги от золотодобычи и строительства железных дорог Сноу-Виллилж — музей викторианской архитектуры под открытым небом. Особенно это касается городской площади, где активно действующее в нашем городе общество охраны памятников старины добилось максимальных успехов. В четырех кварталах, окружающих парк, наиболее популярными строительными материалами были кирпич и известняк, плиты с резными фронтонами над окнами и дверьми, декоративные металлические решетки.
Вдоль улицы росли лиственницы, высокие, конические, старые. Они еще не сменили зеленый летний наряд на золотой осенний.
Я приехал в центр, чтобы зайти в химчистку, банк и библиотеку. Ни одного из этих заведений не было на той стороне парка, где я нашел удобное место для парковки моего автомобиля.
Более всего меня тревожил визит в банк. Случается, банки грабят. И при этом иной раз страдают посторонние люди, к примеру, клиенты банка.
Благоразумие подсказывало, что в банк я мог бы заглянуть и на следующий день.
С другой стороны, пусть химическая чистка костюма-тройки из шерстяной ткани еще никогда не приводила к катастрофе, я не сомневался, что в технологическом процессе использовались щелочные, токсические и, возможно, взрывоопасные вещества.
Опять же, учитывая узкие проходы между стеллажами с деревянными полками, уставленными легко воспламеняющимися книгами, библиотеки в случае пожара превращались в огненные ловушки.
В итоге я в нерешительности застыл на тротуаре, где зоны солнечного света рассекались тенями от лиственниц.
Дедушка Джозеф назвал только даты пяти ужасных дней, не указав, чего именно следовало опасаться, вот я и не мог спланировать защиту от какой-либо конкретной напасти. Но всю жизнь готовил себя психологически к тем трудностям, которые могли ожидать меня в эти дни.
Однако эта психологическая подготовка не прибавляла мне спокойствия. Мое воображение наполняло сердце тревогой, по спине бежал холодок.
Пока я оставался в доме, его уют и храбрость ближайших родственников защищали меня от страха. Теперь же я чувствовал себя очень уж уязвимым, чего там, чувствовал себя целью, взятой на мушку неведомым мне охотником.
Паранойя, возможно, свойственна шпионам, политикам, наркоторговцам и копам в больших городах, но пекари страдают ею крайне редко. Жучки в муке или нехватка горького шоколада в кладовой не кажутся нам происками врагов или свидетельством заговора.
После первой, бурной ночи в моей счастливой жизни не было никаких происшествий, я не нажил ни одного врага и тем не менее, стоя сейчас на тротуаре, поглядывая на окна второго и третьего этажей, я, пожалуй, нисколько бы не удивился, обнаружив в одном из них целящегося в меня снайпера.
До этого момента я почему-то полагал, что источником несчастий, которые обрушатся на меня в эти пять дней, будет не конкретный человек, а природа, то есть речь пойдет об ударе молнии, укусе змеи, инсульте, метеорите. Или это будет несчастный случай, выданный ошибками, столь свойственными людям. Я говорю о сорвавшемся с кронштейнов вращающемся кузове бетономешалки, сошедшем с рельсов поезде, взорвавшемся баллоне со сжиженным газом.
Даже если бы я получил пулю от банковского грабителя, попав под горячую руку, это тоже следовало расценить как несчастный случай, поскольку я мог прийти в банк и позже, скажем, погуляв в парке и покормив белочек. Правда, они могли меня укусить, заразив бешенством.
Но в тот момент я застыл, как памятник, потому что внезапно меня осенило: неизвестный мне, но совершенно конкретный человек мог сознательно выбрать меня своей целью, напасть на меня только по ему ведомым причинам.
И совсем необязательно, чтобы это был кто-то из моих знакомых. Наоборот, скорее всего, какой-то волк-одиночка. Маньяк-убийца, затаивший зло на все человечество и вымещающий его на незнакомцах, которые случайно оказывались в пределах досягаемости. Воображение тут же нарисовало мне человека с винтовкой, запасшегося не только патронами с полым наконечником, но и высококалорийными шоколадными батончиками, дабы выдержать долгую полицейскую осаду.
Многие стекла сверкали оранжевым, отражая солнечные лучи. Другие оставались черными, располагаясь под таким углом, что солнце в них не отражалось. И за любым мог прятаться невидимый мне снайпер.
Все так же не в силах сдвинуться с места, я вдруг осознал, что обладаю тем самым талантом ясновидения, который продемонстрировал дедушка Джозеф на смертном одре. Снайпер существовал не только в теории: он был здесь, за одним из окон, и указательный палец правой руки уже лежал на спусковом крючке. И не стоило списывать его на мое богатое воображение, я ясно представлял себе и его самого, и свое изрешеченное пулями будущее.
Я попытался двинуться дальше, потом попытался податься назад, но ноги не желали меня слушаться. Я чувствовал: любой шаг в неправильном направлении подведет меня пол пулю.
Разумеется, стоя на месте, я являл собой идеальную мишень. Этот веский довод, однако, не смог вывести меня из ступора.
Взгляд мой сместился с окон на крыши, еще более удобное место для снайпера.
Снайпер этот заставил меня забыть обо всем остальном, поэтому я услышал, но не отреагировал на вопрос, пока его не задали повторно:
— Я спрашиваю… вы в порядке?
Только тут я отвлекся от поисков снайпера и перевел взгляд на молодого человека, который стоял передо мной на тротуаре. Темноволосого, зеленоглазого, красивого, как кинозвезда.
Он коротко глянул на крыши, чтобы понять, что там могло меня заинтересовать, потом его удивительные глаза вновь повернулись ко мне.
— Вы неважно выглядите.
Язык у меня вдруг раздулся, заполнив едва ли не весь рот.
— Я… просто… мне там что-то привиделось.
Мое лепетание вызвало у него легкую улыбку.
— Вы хотите сказать, что-то на небе?
Я не мог объяснять, что смотрел исключительно на крыши. Тогда пришлось бы признаться и в другом: я уже практически не сомневался, что на одной из них затаился снайпер.
Так что сказал я совсем иное:
— Да, на небе… что-то… странное, — и тут же понял, что слова эти звучат так же дико, как и признание о снайпере.
— Вы хотите сказать, НЛО? — спросил молодой человек и ослепительно улыбнулся. Такая улыбка сделала бы честь и самому Тому Крузу.
Возможно, он и был известным киноактером, разгорающейся звездой. Многие представители индустрии развлечений проводили отпуск в Сноу-Виллидж и его окрестностях.
Но даже если он и был знаменитостью, я бы его не узнал. Кино меня особо не интересовало, слишком много времени отнимали выпечка, семья и жизнь.
В тот год я посмотрел только один фильм — «Форрест Гамп». И теперь вел себя так, словно имел тот же ай-кью[16], что и главный герой того самого фильма.
Кровь бросилась мне в лицо, я смущенно забормотал:
— Может, и НЛО. Скорее всего, нет. Не знаю. Сейчас небо чистое.
— Вы в порядке? — повторил он.
— Да, конечно, в полном порядке. А если на небе что и было, так теперь этого уже нет, — я продолжал нести чушь, ничего не мог с собой поделать.
Но, как бы то ни было, обратившись ко мне, он вывел меня из ступора. Я пожелал ему доброго дня, по вернулся, зашагал по тротуару, но на первом же шаге споткнулся, нога зацепилась за выбоину в плите, едва не упал.
С трудом удержавшись на ногах, я не обернулся. И так знал, что он не спускает с меня глаз, а его лицо освещает ироничная ослепительная улыбка.
Я не мог понять, как и почему с потрохами сдался иррациональному страху. Вероятность того, что меня подстрелит снайпер, никак не могла превосходить в вероятности похищения инопланетянами.
В твердой решимости взять себя в руки я прямиком направился к банку.
«Будь что будет. — подумал я. — Пусть безжалостные налетчики превратят меня в прикованного к постели инвалида, пустив пулю в позвоночник. Все лучше, чем сгореть заживо среди пылающих стеллажей с книгами в библиотеке или отравиться токсичными газами после взрыва в химчистке».
До закрытия банка оставались считанные минуты поэтому клиентов было мало. Но каждый казался мне подозрительным. Я старался не допустить, чтобы кто то из них оказался у меня за спиной, выскользнув и поля зрения.
Я не доверял даже восьмидесятилетней старушке с трясущейся головой. Некоторые профессиональные грабители могли прикинуться кем угодно. И кто мог вызвать меньше подозрений, чем такой вот божий одуванчик? Но бородавка на ее подбородке выглядела со всем уж настоящей.
