Тогда она окончила школу и ехала в Москву поступать в высшее учебное заведение, о котором давно мечтала, — в театральное или музыкальное училище, на месте виднее будет, так как проявился у нее все-таки настоящий талант к артистическим занятиям. Она хорошо пела, участвовала в работе интернатовского драмкружка, где имела незаурядный успех, и именно благодаря выступлениям в школьных спектаклях о ней узнала широкая общественность края.
На что-то подобное музыкальному училищу имени Гнесиных, известных театральных училищ имени Щукина или Щепкина, а тем паче ВГИК или ГИТТИС не замахивалась — понимала, что не имеет соответствующей подготовки. Там засели кланы, столичная богема, а не сироты с периферии. А вот Московское областное музыкальное училище имени С. С. Прокофьева ее привлекало, и она могла туда попасть, пусть не на специальность «академическое пение», а всего лишь на «народный хор», зато наверняка. Очень робко планировала и более далекое будущее: вот закрепится она в Москве, начнет учиться, проявит себя, а потом, может, и во ВГИК имени С. С. Герасимова переведется. Есть там такой факультет, где можно удачно зацепиться: историков и теоретиков кино-, теле- и других экранных искусств. Это было бы уже кое-что, а потом сделает следующий шаг к осуществлению заветной мечты.
В поезде Люля познакомилась с попутчицей, девушкой приблизительно своего возраста, которую звали Екатериной. Дорога длинная — разговорились. Екатерина оказалась москвичкой, возвращающейся с летнего отдыха у бабушки.
— А я еду поступать в вуз, — похвасталась Люля.
Слово по слову, и Люля рассказала новой знакомой, что она круглая сирота, хотя родителей своих, а также двух бабушек помнит до сих пор. Воспитывалась в интернате и вот окончила школу. Теперь ее из интерната отчислили, и она должна устраиваться на самостоятельную жизнь.
— И сразу в Москву рванула? — с нотками зависти спросила попутчица, Люля нутром здорового зверя почувствовала эту зависть, но еще не умела обработать сознанием сигналы, посылаемые интуицией. — Где же ты деньги на поездку взяла?
Люля снова раскрыла душу. Рассказала, что немного скопила сама, так как при случае никогда не ленилась подрабатывать, определенную сумму выдало ей государство в виде подъемных, а остальное собрали почитатели ее таланта, которые помогали ей материально. Нашлись такие.
— Хорошая сумма вышла, кругленькая? — все тем же тоном спросила Екатерина.
— На первое время хватит, — улыбнулась Люля. — Я никогда не забуду тех, кто проявил ко мне доброту, кто сделал возможной эту поездку. Мне очень важно поступить, чтобы не подвести их веру в меня, — прибавила она с нотками романтическими и искренними.
— Тогда с вокзала едем прямо к нам, — предложила Екатерина, поддерживая Люлино настроение. — Мир не без добрых людей, да? Влиятельных знакомых у нас нет, помочь с поступлением в вуз мы тебе не сможем, но хоть сэкономишь на проживании, и то хорошо.
— А удобно? Твои родители не будут возражать?
— Нет, конечно. У нас большая квартира.
Они уже подъезжали к Туле, вот-вот должны были прибыть в столицу. Взволнованная Люля вышла в коридор и, остановившись у окна, начала рассматривать проплывающие мимо пейзажи. Наконец объявили Тулу, предупредив, что остановка поезда всего пять минут. Но пассажиры все равно высыпали на платформу для легкой разминки. Вышла и Екатерина с целлофановым пакетом в руке, даже махнула Люле, дескать, вздумалось мне, легкомысленной, кое-что купить здесь.
Тем не менее назад она не вернулась. Минут десять после отхода поезда Люля еще ждала ее, думала, что попутчица вскочила на ходу в какой-нибудь другой вагон и сейчас придет сюда. А потом догадалась проверить свои вещи. Оказалось, что у нее не только деньги пропали, а даже вся сумочка с паспортом, документами об окончании школы, с характеристиками — все украла мошенница.
Да, в самом деле оказалось, что мир не без добрых людей. Как она плакала! Как причитала о своей доверчивости! Ее громкие рыдания услышали пассажиры соседнего купе. Это была молодая супружеская пара — мужчина военный, жена — заурядная столичная красотка и ребенок, только начинающий ходить. Они расспросили, что случилось, и после Люлиного рассказа пригласили к себе нянчить мальчика. Что оставалось делать? Люля согласилась, тем более что Вячеслав Емельянович, так звали военного, пообещал помочь с восстановлением украденных документов.
Дальнейшая история была столь банальной, что о ней и вспоминать не хочется. Но из песни слов не выбросишь. Короче, Люля влюбилась в своего благодетеля, и это закономерно, так как он быстро и без нервотрепки выполнил свое обещание. А это было довольно непросто. Почему? Да потому что Вячеслав Емельянович, познакомившись с Люлей и ее историей ближе, предложил в новых документах изменить ее отчество и фамилию.
— Знаю я, что теперь документы просто так не уводят, — сказал он. — Свершат с ними какое-нибудь мошенничество наподобие сумасшедшего банковского кредита, а ты потом весь век будешь расхлебывать да доказывать, что это не ты взяла деньги. Надо тебе такое? Лучше уж изменить имя.
Желание избежать возможных осложнений в будущем было простым и понятным, и Люля согласилась. Поэтому по приезде в Москву заявила в органы о пропаже документов, получила нужную справку и, как водится, подала в СМИ объявление, что паспорт, метрическое свидетельство и свидетельство об окончании средней школы, выданные на Люлино имя, со дня опубликования данного объявления считаются недействительными. В заявлении на выдачу новых документов изложила просьбу об изменении полного имени с убедительной мотивацией. Вскоре на это было получено разрешение суда, а дальше все стало, как говорится, копеечным делом — осталось просить о выдаче новых документов, прибавить к заявлению решение суда об изменении имени и отнести все туда, где выдают дубликаты оригиналов. Так Люля стала Омахиной Улитой Геннадиевной — имя менять не стала в память о родителях и бабушке. Да и от фамилии кое-что оставила — перевела на украинский образующее слово. Что не по силам рязанской сироте, то легко удалось устроить боевому столичному генералу. Как здесь было бедной девушке не воздать ему должное — сильному, всемогущему? Как не увлечься им и не влюбиться? Недаром говорят, что ребенок, воспитанный без отца, склонен преувеличивать мужские достоинства, ведь она в них всегда так нуждалась, что готова была принять за них простое человеческое участие. Конечно, Люля понимала, чем вызвано ее чувство к своему чуткому работодателю, — безграничной признательностью, тем, что как раз крепче всего привязывает людей друг к другу. И она, с трудом сдерживая свои нежные чувства, не угрызала себя за них.
