Внезапно прежде ясное солнечное небо заволокло тучами, резкий порыв ветра тряхнул наш «Мерс» вправо, и я вскрикнула от ужаса.
– Не паникуй, – откуда-то из тумана послышался повелительный голос Лебедева.
Машина остановилась. Тягучая завеса постояла перед глазами несколько минут, а потом рассосалась, открыв нашему взгляду путь дальнейшего следования.
Дорога была пуста и ущербна. Многочисленные ямы и выбоины диковинными узорами красовались на захиревшем от старости асфальте. Я оглянулась по сторонам. Тот же лес приветливо помахивал нам верхушками, тот же рельеф местности радовал глаз…
– Не кажется ли тебе, что деревья стали как будто пониже? – несмело поинтересовалась я у супруга.
– Вздор, – хмыкнул Юрка и нажал на газ.
Меня он считал глупенькой, несмотря на то, что я окончила филфак университета с красным дипломом. Окончила, но начать работать не успела. Юрик не хотел, чтобы его жена работала. Он хотел, чтобы я покоряла вышестоящее начальство своей красотой. Ладно хоть ради карьеры не подкладывал меня в постели сластолюбивым боссам.
Тишина, разлившаяся в погустевшем воздухе, угнетала, и я снова посмотрела в окно. Рядом с нами виляла пухлым задом желтая машина неизвестного производства. В том, что марка авто была старая, причем очень старая, сомневаться не приходилось. Закругленные бока и выпученные фары, как у испуганного ребенка, вызвали снисходительную усмешку, ведь такого уродства сейчас не делают даже в Тольятти. Но машина сияла заносчивой новизной, каким-то шокирующим самодовольством, и она будто не замечала соседства с дорогущим «Мерсом».
– Умельцы, – скривил губы генеральный директор.
Проводив взглядом удравшего от нас умельца, я закрыла глаза и вспомнила, что всю ночь прочитала Мураками, потянуло в сон.
– Анька! – услышала я встревоженный голос Лебедева. – Анька, проснись!
Дорога исчезла. Нет, она, конечно, не исчезла, но это была не трасса, а самая обыкновенная грунтовка.
– Где мы? – оглядываясь по сторонам, прошептала я и почувствовала, как душа устремляется в пятки.
Глава 2
– И куда ты меня завез? – прошептала я, напряженно вглядываясь в побледневший профиль красивейшего на свете мужчины.
Впервые в жизни я предъявляла претензию великолепному Лебедеву.
– Как-то все внезапно, – растерянно произнес супруг, – не поверишь, но асфальт испарился за долю минуты, и машины испарились. Растаяли.
– Давай назад, – неожиданно для себя распорядилась я.
Но сзади стоял непроходимый лес, а грунтовка сворачивала направо.
– Едем вправо, – продолжала командовать я, ибо привыкшего руководить в нормальных человеческих условиях генерального директора охватил ступор.
И мы повернули.
Нависшие ветки безжалостно царапали металлик, но наше растерявшееся авто упорно продвигалось в неизвестном направлении.
Через четверть часа лес расступился и явил изумленному взору большую деревню, лежащую под пригорком, на котором находилось средство нашего передвижения.
– Какая длинная, – вертя головой по сторонам, присвистнула я. – Вон там, кажется, клуб, а вон там – школа. И фермы, как много ферм! Смотри, птичники! И пруд с огромным количеством уток! Ничего себе, богато живут!
Юрка молчал и машинально крутил руль.
Мы выехали на сельскую дорогу.
Впереди задумчиво шла женщина в старомодном крестьянском платье и словно тяжелоатлет тащила на могучих плечах коромысло с наполненными под завязку ведрами. Она явно не слышала приближения тачки, и Лебедев посигналил. Женщина резво подпрыгнула, и коромысло грохнулось на землю, щедро одаривая «Мерседес» липучей серой грязью. Как по команде, стайка босоногих пацанят высыпала из ближней избушки и бросилась наперерез автомобилю.
«Какие странные», – успела подумать я, как странные мальчишки в рубахах навыпуск облепили наше железное сокровище со всех сторон.
Они назойливо галдели, бесцеремонно лапали блестящую поверхность машины, а я все больше и больше убеждалась в том, что попала в нереальный затерянный мир.
– Староверы, – отмирая, нашел объяснение случившемуся Юрка, – сиди, я проведу с ними пятиминутку.
– Еще бы совет директоров, – хихикнула я.
– Батюшки светы! – заорала тетка, метнувшая коромысло себе под ноги.
Судя по вдохновенному лицу Юрия, он читал вертлявым пацанам выученный назубок доклад, но те никак не желали его докладу внимать. Так как окно машины было наглухо закрыто, я не слышала ничего, кроме нечленораздельных воплей юных баптистов.
И тут до меня дошло то, о чем я не помышляла еще за секунду до своего открытия.
Женщина не крестилась.
Оттолкнув обнаглевших подростков, Юрка забрался в салон и закрыл на защелки двери. На нем не было лица. И я боялась спросить, в чем дело.
– Тридцать седьмой год, – внезапно простонал муж. – Понимаешь, мы попали в тридцать седьмой год.
Я не понимала, не хотела понимать, но каким-то особым чутьем осознавала, что он прав.
– Где будем ночевать? – жалобное всхлипывание вырвалось из моей груди.
– Какое – ночевать! – покрываясь пятнами, завопил Юрка. – Как мы отсюда выберемся? В понедельник комиссия из министерства!
– Но сегодня только пятница, – с опаской поглядывая на невероятно любопытных предков, прибывающих к непрошенным гостям с быстротой крылатых ракет, прохрипела я.
– Глупая, – впервые в жизни обругал меня Лебедев. – Ты понимаешь, что нам теперь отсюда никогда не выбраться!
Слово «никогда» резануло уши и застряло где-то в области сердца.
Постепенно гомонящая толпа расступилась и пропустила к авто невысокого русоволосого мужчину средних лет.
– Отворяйтесь, – мужчина повелительно постучал в окошко «Мерседеса».
Мы поняли его приказ интуитивно, Юрка опустил стекло.
Незнакомец вселял доверие.
– Председатель колхоза «Ленинская правда» Лука Матвеевич Медведев, – представился он, подавая руку бледному, как мел, Юрке. – Кто такие и откуда прибыли в Князево?
А сам настороженно стал ощупывать глазами кожаный салон нашего железного прибежища.
«Колхоза, – тем временем стала рассуждать я, – наверное, где-то до сих пор благополучно живут и здравствуют колхозы-миллионеры, и Юрочка ослышался про тридцать седьмой год. Этого не может быть, потому что не может быть никогда».
– Обыкновенные граждане из Уфы, – пришла я мужу на помощь. – Вот, видите ли, ехали, никуда не сворачивали, а попали неожиданно к вам. Вы староверы?
И почувствовала локоть супруга в своем боку.
Медведев нахмурился. Постепенно к сборищу зевак начали присоединяться новые члены секты.
Все молчали, говорил только их немногословный пастырь.
– А в Уфу как попали? – многозначительно изрек он.
– Да это ж диверсанты! – заголосил куцый мужичонка с бородавкой на носу.
– Иванов! – прикрикнул на мужичонку местный гуру. – Почему не в поле? И все остальные почему покинули рабочие места?
«Или пастырь? – напряженно думала я. – Или председатель общины? Как все сложно!»
– Айда ко мне, – внезапно предложил Медведев. – Открывай дверь, товарищ! Улица Ленина, изба пятьдесят четвертая.
Он уселся на заднее сидение, и мы поехали, растолкав бампером шайку новоявленных лыковых.
Дом, к которому мы припарковались, был устаревшей архитектуры, бревенчатый, со ставнями, не хуже и не лучше остальных жилищ староверов.
Или колхозников?
Я уже ничего не понимала.
– Проходите в сени, – пригласила меня вышедшая из избы женщина в архаическом платье с умным, тонким лицом сельской учительницы.
Авто произвело на нее впечатление.
И я нехотя вылезла из укрытия.
– Загоняй машину! – скомандовал Лука Матвеевич генеральному директору, раскрывая хлипкие деревянные ворота, – настоящее сокровище для угонщиков.
– А толку? – округляя глаза, пробормотал Юрка.
– Не бойтесь, – звонко рассмеялась женщина. – У нас не воруют.
Заглушив мотор, Лебедев обреченно поплелся за мной.
В сенях висела сбруя и еще много каких-то неизвестных предметов.
– Меня звать Варвара Никаноровна, я жена председателя колхоза, – улыбнулась хозяйка, когда мы зашли в небольшую комнату, разделенную на две части большой побеленной печью. В одной части обосновалась уютная кухонька, в другой зал с двумя занавешенными цветастым ситцем крохотными спаленками.
– А где образа? – неприлично глазея по сторонам, удивилась я.
– Какие образа? – нахмурился Лука Матвеевич. – Мы коммунисты.
И тогда все поплыло у меня перед глазами.
Глава 3
Когда я пришла в себя, генеральный директор фирмы мирно пил чай с председателем колхоза и о чем-то беседовал, а Варвара Никаноровна сосредоточенно тыкала мне в нос ватку с нашатырем.
– Ну вот, – облегчено вздохнула добрая женщина и положила на мой лоб прохладную мозолистую руку, – теперь можно и вечерять.
