Это было почти остроумно, но у лорда ла Вея слегка побелели губы. Элайза видела это. Скверный характер погубит его. Возможно, он шел по жизни, постоянно находясь в ярости, пораженный несовершенством мира, обреченный на разочарование, но все же пребывая в надежде дать людям пример своей собственной безупречностью.
Гордость предшествует падению – всегда. У Элайзы было множество прекрасных качеств, но она тоже могла быть упрямой и своенравной, в чем были вынуждены признаться даже те, кто любил ее. Этот человек не убьет в ней надежду.
Элайза откашлялась:
– Лорд Ла Вей, ваше последнее жилище…
– Было на корабле, – договорил он нетерпеливо – точно так же, как он все говорил и делал. – Мне казалось, что это понятно.
Наступила пауза. Достаточно долгая, чтобы заинтересовать Элайзу.
– Франция… – безучастно начал лорд Ла Вей. Он произнес это слово так, будто Франция была его любовницей, которая ему изменила, поэтому он был вынужден ее убить, однако по-прежнему любит ее. – У меня были дома в Париже, Провансе, Версале. Моя сестра сейчас в Париже. Мое поместье… мой дом – в Провансе.
«Были» – это слово причиняет ему боль. Когда-то и у Элайзы был дом, в котором ее ждали, работа, которая ей нравилась, любовник, которому, полагала она, можно доверять. Элайза с сочувствием отнеслась к тому, что принц использовал прошедшее время.
Ей слишком хорошо известно, что произошло с французскими аристократами во время революции. Вероятно, его собственность конфисковали, украли или уничтожили. Казнь следовала за казнью. Целый поток смертей и разрушений. Аристократы, убегающие из страны, если у них была на то возможность…
«Обстоятельства», как он сказал, к несчастью, имеют обыкновение меняться.
Элайза чувствовала, что этот человек не примет ее сострадания. Хотя не исключено, что все эти события не причинили ему существенного вреда, как подушки, которыми из катапульты палят по стенам крепости.
– Я все это верну, – лениво проговорил лорд Ла Вей.
И тогда она почувствовала некоторое потрясение, словно его вера, его уверенность, его сила просочились в ее кровь. Принц был таким человеком – в этом Элайза не сомневалась, – за которым его люди пойдут куда угодно.
А тем, кто встанет на его пути, не избежать последствий. Или тем, кто его разочарует…
Элайза всегда считала себя человеком большой силы воли. Но мощь его характера была сравнима с прогулкой против сильного ветра. И сейчас ей пришлось собраться, чтобы в ее словах не зазвучала робость.
– Я подумала, что, быть может, есть способ, который поможет мне сделать этот дом более удобным для вас на время вашего пребывания здесь…
Он рывком поднял руку, останавливая ее.
– Удивите меня, миссис Фонтейн. – Лорд Ла Вей произнес эти слова язвительным тоном. – Если вы добьетесь успеха там, где другие потерпели неудачу, я буду удивлен.
Элайза вонзила ногти в ладони и досчитала до десяти – молча и быстро. Она заставила себя сделать три глубоких вдоха, прежде чем снова заговорить.
– Благодарю вас за этот вотум доверия, лорд Ла Вей. – Она была горда тем, как благодушно и даже почтительно прозвучали ее слова, потому что еще никогда в жизни не делала более саркастического замечания.
Лорд Ла Вей слегка прищурился. Он отлично понял, что она на самом деле имела в виду. Этот дьявол отлично выучился вообще не моргать. Возможно, в результате необходимости подолгу смотреть в подзорную трубу, прицел винтовки, ну и так далее.
А потом принц вздохнул, наполнив до отказа легкие воздухом, отчего его широкие плечи восхитительно расправились под сюртуком.
– Возможно, вам будет полезно вот так воспринимать ваши обязанности: вы – первый помощник капитана, я – капитан этого насквозь продуваемого суссекского корабля. Вы будете заботиться о припасах, моральном облике и здоровье его команды.
Элайзу так ошеломила и очаровала эта аналогия, что она улыбнулась.
И тут в выражении его лица что-то изменилось. Его холодный, изучающий взгляд вдруг стал задумчивым, слегка удивленным и почти взволнованным. На переносице залегла едва заметная морщинка, а потом он чуть повернул голову к окну.
Элайза снова подумала об узнике в темнице. Это, конечно, нелепо, потому что он – хозяин дома и, без сомнения, может уехать отсюда, когда захочет.
Она была готова поклясться: лорд Ла Вей только сейчас понял, что она – женщина, причем не такая уж невзрачная.
Ее тщеславие могло быть удовлетворено, если бы сама мысль об этом не была столь тревожной. Возможно, он излучает обаяние, если оно вообще у него есть, и дарит его тем, кого считает достойным, но сейчас он корит себя за то, что потратил его часть на нее.
Однако эти вспышки капризов, сарказм… Ей казалось, что она смотрит на этого человека сквозь заросли колючек.
Наступила еще одна неловкая пауза.
– А вы… звонили с какой-то определенной целью, милорд? – наконец поинтересовалась Элайза.
– Да, разумеется. – Больше он ничего не сказал.
Элайза мысленно отругала себя, не зная, стоит ли ей продолжать разговор.
Голос лорда ла Вея зазвучал немного раздраженно, когда он все-таки заговорил и снова повернул к ней голову.
– Будьте добры, поднимите перо с пола – оно у письменного стола.
Ее глаза расширились, а затем уперлись в пол.
Перо для письма действительно лежало на полу почти под столом.
Элайза в замешательстве взглянула на принца.
Лорд Ла Вей по-прежнему смотрел в сторону.
А потом она покраснела…
Было ли это доказательством его превосходства? Произвольная команда посреди дня для выполнения лакейского задания, просто потому что это в его власти? Или ему захотелось увидеть, как муслин платья обтянет ее поясницу, когда она наклонится?
Увы, никакого разъяснения не последовало. Он просто ждал.
– Разумеется, милорд, – сказала Элайза. Потому что именно этот ответ она должна давать на все его просьбы.
С побагровевшими щеками Элайза сделала два шага к письменному столу и, наклонившись, чтобы опуститься на колени – медленно, грациозно, – заметила, кажется, тот самый скомканный листок бумаги, который видела вчера. На нем было нацарапано несколько слов, и написаны они были явно пьяным человеком – столько клякс было на листке и такими неровными были буквы. Она также увидела шарик воска, и печать, и чернила, и песок, пустой графин из-под бренди и маленький флакон настойки опия, еще не пустой.
Элайза довольно долго простояла на коленях, чтобы заметить, что и в кабинете принца ковер покрыт пылью. Святой Боже!
Медленно поднявшись, она бережно положила перо на стол, словно возвращала птенца в гнездо. Вставая, Элайза разглядела одно из слов, написанных на листе бумаги: «Мари-Элен».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
