- А Франция - это где?
- Далеко отсюда.
- Сколько дней на лошадях?
Старикан, не такой темный, как его дружок, объясняет, что нужно лететь самолетом или плыть на пароходе. После этого они начинают ссориться. Пользуюсь этим и закрываю глаза. Среди ночи меня резко будит какое-то прикосновение. Маленький педик разлегся рядом, его рука у меня на животе. Во мне вскипает отвращение, и я изо всех сил бью его кулаком в рожу. Он падает на землю и орет. Тут же прибегает старик, поднимает его, целует, гладит и рассматривает при свете костра. У его маленькой женушки окровавленные, распухшие губы; он с ненавистью глядит на меня. Придется быть осторожнее.
Когда я просыпаюсь, весь закоченевший от холода, вовсю идет дождь. В этот день ливень настолько сильный, что работать невозможно. Я натягиваю так и не просохшие вещи; день проходит монотонно и скучно.
На второй день, пользуясь прояснением, на рассвете выходим на берег рио. Все то же дерьмо: перетаскивать камни, разбивать валуны и накладывать лопатой землю в каноа. Где-то к полудню работу прерываем, очистив перед тем несколько кубометров породы. Хуан поднимает каноа.
- Гляди, Француз, глянь, как светит!
Гляжу: несколько зернышек, пара граммов, не больше. У меня возникает желание все здесь разгромить...
Хуан чувствует мое разочарование:
- Сегодня мало. Мы еще не дошли до интересной жилы, но завтра сам увидишь...
И правда, назавтра я вижу. Неустанный дождь вызвал оползень, и земля полностью засыпала все наши раскопки. Возвращение к исходной точке.
Еще одно потерянное утро. Я напрасно трачу время, и атмосфера ухудшается. Новая стычка с говнюком, который хотел послать меня за водой, за что и получает по морде.
* * *
Пополудни, когда мне уже осточертело выслушивать все их глупости, я ушел в лес. Довольно скоро мне встретилось стадо обезьян, сидящее высоко на деревьях. Это конгос, ревуны, голос которых слышен за много километров. У них симпатичные морды; они застывают, чтобы присмотреться ко мне. Симпатичные они или нет, но мне хочется мяса. Я бы немного пострелял, но боюсь, что шум привлечет охранников парка. А жаль!
Чуть дальше вижу игуану на какой-то ветке. К сожалению, брошенный мною камень в цель не попадает, поэтому иду дальше. В тот же день вижу совершенно крохотных лягушек, окрашенных в самые невообразимые цвета: ало зелено - золото - платиновые. Настолько удивительных созданий я не видал ни в Амазонии, ни в других тропических лесах. Несколько позднее узнаю, что самое обычное прикосновение к такой лягушке может уложить взрослого человека. На обратном пути мне везет, и я встречаю питона боа. Наконец-то мясо! На сей раз не даю змеюке ни малейшего шанса. Удар мачете, и в лагерь я возвращаюсь счастливым: мой организм требует мяса, и всяких там мучнистых изделий ему просто не хватает.
В отличие от всяких других змей, которых здесь, на полуострове, хватает, боа совершенно не опасен. Укус же большинства оставшихся смертелен, в особенности тут, в национальном парке, и это старинный предмет опасений всех золотоискателей на Оса. Этих гадов здесь тысячи, от совершенно маленькой коралловой змейки до каскабелла муда, гремучей змеи, достигающей трех метров в длину, не говоря уже про чаще всего встречающуюся терцио пелло, змею бокарачу и других гадостях, названия которых мне не известны. Все эти гады кусают чаще всего в руки и пальцы на ногах. Если змея кусает кого-нибудь в палец, то укушенный чаще всего отрубывает его себе мачете. Иногда этого хватает, но многие дают дуба. По примеру орерос я привык самым тщательнейшим образом обыскивать постель, прежде чем ложиться спать. Внимательно слежу и тогда, когда просто хожу, потому что все еще шатаюсь босиком. В течение дня здесь встречаешь массу змей, а ночью, чтобы избавиться от риска наступить на какую-нибудь, мои временные коллеги дуют прямо в кровать, не обращая внимания на вонь. Вчера утром, когда я таскал камни, чтобы отвернуть русло, под одним из валунов заметил терцио пелло. Я едва успел отскочить в сторонку. Терцио пелло - это ядовитейшая тварь с громадными зубами, способными прокусить любые сапоги.
Возвратившись в хижину, я быстренько снимаю кожу и приготавливаю боа, после чего режу его на куски. Пируем. В этот вечер приходится выслушать ежедневную порцию голодных шуточек и баек типа: "Как-то раз ходил я на охоту и наткнулся на местечко, где валялась целая куча самородков. - И что ты сделал? - А ничего, я же вышел на свинью..." Ищу спасения в громадных порциях манго-роса, это превосходное снотворное.
* * *
Четвертый день - повторение всех предыдущих. Все это начинает меня доставать. Днем Хуан отправляется в Карате, чтобы возвратиться назавтра. Отдаю ему свою часть золота, чтобы он купил для меня сушеного мяса. Ночь это истинный ад. Меня заставляет проснуться сильный укол в палец. Страх перед змеями сделался истинным наваждением, и я даже собираюсь палец отрубить. Меня останавливает старик:
- Это всего лишь скорпион. Ничего страшного.
Может укус и не смертельный, но боль ужасная, так что целую ночь не могу сомкнуть глаз. Сижу возле костра. Начинается утро. Оба педика явно не собираются приступать к работе, поэтому сам пробую немного вздремнуть.
Через пару часов, напившись кофе, решаю промыть парочку катиадорас. Добычи никакой, всего лишь пара зернышек, которых не хочется и выбирать, поэтому бросаю это грязное дело. Когда возвращаюсь, застаю отвратительную сцену. С коленками в грязи, спустив штаны до щиколоток, старикан жарит молодого, на лице которого неописуемое удовольствие. Господи, Боже мой! И что я делаю здесь, с этими извращенцами? Мне нехорошо, и я заползаю в хижину. Принимаю решение: дожидаюсь мяса, которое обещал принести Хуан, и бегу от этого дерьма. Мне известно, что в двух часах пути отсюда, вверх по течению речки, стоит хижина Мигеля, живущего с двумя блядями, доставленными сюда из Хименес. Я видел их во время пребывания в Карате: мулы едва-едва тащили их громадные туши. Сам Мигель - парень неплохой, хороший ореро. Подогреваю себе фрижолес, и тут является Хуан. Никаких запасов он не принес, в руке только початая бутылка гварро.
- Где мое мясо?
- Слушай, Француз, в Карате была гулька, и я немножко выпил, а кроме того, мяса, вроде бы, уже и не было.
Он выкручивается и сам запутывается в пьяных враках.
- Только не сердись, Француз! Глянь, я принес гварро, оно лучше мяса.
Я закипаю. Хватаю котелок с кипящими фрижолес и кидаю ему прямо в харю. Хуан падает на колени и визжит от боли. Мне становится жаль этого придурка, я даже сожалею, что так поступил. Его вопли привлекают в хижину остальных: они ошарашены, но ничего не говорят. Жизнь мне спасает лишь то, что я никогда не доверял щенку - он бросается на меня с мачете. В последний миг успеваю вытащить револьвер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
