Айхи одобрительно захлопал лапами, корча умильные рожи.
— Зачем же другой искать? — забегал глазами хозяин. — Только время зазря потеряете. Приезжих везде много. Так и быть, найду я вам комнатку. И не дорого совсем, учитывая какой в городе наплыв людишек.
— Сколько?
— Три серебрушки, — выдохнул хозяин, очевидно, сам изумляясь названной цене. — И за воду ещё по два медяка с каждого. Степняки, теперича, все дороги перекроют, — всё же решил пояснить он. — Дрова уже втридорога вздорожали!
— Он вон с этих поутру поначалу столько же запросил, — кивнул на заканчивающих трапезу купцов, айхи. — А в итоге на двух серебрушках сошлись. Включая воду, — добавил дух сварливо. — И так вдвое дороже, чем обычно выходит!
— Две серебрушки за всё или ищи себе других постояльцев, — категорически заявил Тимоха, перехватив инициативу. — Я цены знаю.
Сговорились, заказав себе ещё и обед. Трактирщик, явно довольный выгодной сделкой, расторопно выставил на стол по миске исходящего паром куриного супа, каши со свиными шкварками, полкаравая, нарезанного крупными ломтями, хлеба и по кружке наполненной до краёв пенистым варом.
Тимоха тут же набросился на еду, Толик по своей привычке свинтил, и у меня появилось время подумать.
И сложившееся положение мне однозначно не нравилось. Из города нужно было уходить и уходить как можно скорее. Лучше всего сегодня же. Потому что, если к Твину подойдут степняки, акции Вельда, и без того невысоко котирующиеся на местном рынке, упадут практически до нуля. И дело даже не в том, что, находясь в осаждённом городе, я бог знает сколько времени потеряю. Времени, которого у меня (спасибо Толику) и так не много. Дело в том, что я в этом случае в двойном капкане окажусь.
Снаружи степняки, во главе со стариком в шутовской одежде и страшными глазами. Вот на что угодно готов спорить, что шаман будет не прочь со мной ещё раз потолковать. И чует моё сердце, вторая встреча с ним для меня совсем плохо может кончиться.
Но и здесь, в Твине, мне ничего хорошего не светит. Это сейчас каким-то чудом удалось без лишних вопросов в город проскочить. Не до меня местным властям просто было. Но вот начнётся осада, всё устаканится и жрецы начнут прощупывать набежавший в город народ. Более чем уверен, что всех новоприбывших перешерстят. И сделают это довольно быстро. А уж мимо бесхозного ушлёпка, непонятно каким образом очутившегося в городе, точно не пройдут. А там глядишь и весточка от отца Яхима прилетит, если уже не прилетела. Вот тогда совсем кисло станет.
Вот только сегодня нам уйти совсем не вариант. Нужно хотя бы ночь нормально отдохнуть. Значит, уходить нужно с утра. А пока обедаем и отдыхаем. Сил на предстоящую дорогу набираемся.
Вот только спокойно поесть мне не дали.
— Чего расселись! — Толик по своему обыкновению появился внезапно и заорал прямо в ухо. — Уходить нужно по-быстрому!
— Вот же ты, гад, — выдохнул я, от неожиданности облившись горячим супом. — Что же ты так орёшь, сволочь заполошная?!
На мой крик оглянулся трактирщик, недоумённо тараща глаза. Купцы, отодвинув тарелки, заинтересованно уставились в мою сторону.
— Дом вершители с магами окружают! — айхи, до поднявшейся в трактире суматохи, не было никакого дела. — Много!
— Ах ты ж! — я попытался вскочить из-за стола, но моя попытка вылилась лишь в слабое подёргивание. Рядом, уронив голову на столешницу, уже посапывал Тимоха.
— Не, — я, с трудом сфокусировав взгляд, увидел торжествующую морду трактирщика. — Это мы уже проходили! Второй раз не сработает! — и мысленно взором заглянул внутрь себя, призывая дремлющего асура.
Великий с готовностью откликнулся на мой зов.
* * *
— Славута, я устала совсем! Сколько можно по лесу гулять? Вон уже и вечереет. Пойдём домой, а то батя ругаться будет!
— Скоро пойдём, сестрёнка.
Утвара оглянулся на шедшею вслед за ним девочку и покачал головой. Так не пойдёт. Не смотря на магическую подпитку, ребёнок еле держался на ногах. Тощее, дрожащее мелкой дрожью тельце, посиневшие губы, трясущаяся на непослушной шее голова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так не пойдёт! Девочка ещё нужна!
«Славута» остановился, внимательно вслушиваясь в замерший при его появлении лес и, быстро вскинув руку, послал вверх «Ледяное дыхание». Под ноги, стуча по упругим веткам, повалилась тушка мелкой птахи, промороженной почти насквозь.
— Поешь, сестрёнка, — стараясь смягчить рыкающие нотки в голосе, протянул он птицу Маришке. — Тебе нужно подкрепиться.
— Вкусно, — заскрипела девочка зубами по ледяной корке, сковавшей птичью тушку. — Только немного не дожарено!
— Некогда было дожаривать, — усмехнулся Утвара одними губами. — Мы ведь с тобой спешим, не так ли? Нам с тобой нужно Вельда найти.
— Нужно найти, — послушно согласилась девочка, хрустя птичьими косточками. — Мы ведь один раз уже нашли. Вот только его плохой дядя куда-то утащил! Ну, ничего! Мы опять его найдём! Правда. Славута? — повернулась она к Утваре.
— Найдём, — согласился тот, вновь трогаясь в путь по хрустящему снегу. В месте где они немного постояли, уже намело целый сугроб. — С тобой мы его где хочешь найдём!
— И плохой дядя его больше не утащит?
— Не утащит, — кротко согласился с ней Утвара. — После того, что я с этим дядей сделаю, нечем ему будет Вельда тащить.
Они немного прошли молча, продираясь через густое мелколесье. Затем деревья, ухнув по крутому склону вниз, разом расступились, выстроившись сплошной стеной вдоль небольшой речушки. Два десятка коней, недовольно зафыркав, попятились, от внезапно покрывшейся коркой льда, воды.
— Смотри, Славута! Коняшки! Ты любишь коняшек?
— Коняшек я может и люблю, — губы Утвари искривились в кровожадном оскале. — А вот тех, кто на них ездит, нет!
Монстр с силой топнул, одновременно выкликнув заклинание на непонятной для Маришки языке и от его ноги в сторону кочевников ломанными линиями потянулись сиреневые лучи, вымораживая на своём пути даже снег.
Миг, и с противником было всё кончено. Степняки так и замерли ледяными статуями, почти не успев ничего предпринять; с вскинутыми луками с полунатянутой тетивой, выхваченными наспех мечами, вскочив на заледеневших коней.
— Так-то лучше будет, — удовлетворённо кивнул Утвара, не спеша переходя реку по образовавшемуся льду. — Можешь посмотреть своих коняшек, — обернулся он к топчущейся на берегу девочке. — Теперь не ускачат!
— Красивые, — Маришка безучастно провела рукой по крупу вскинувшегося на дыбы коня и вновь завела старую, порядком надоевшую за эти дни «песню»: — Славута, пойдём домой. Темнеет уже. Батя шибко ругаться будет!
Утвара задумался на мгновение, решая; свернуть девочке шею или нет. Судя по всему, его погоня за Вельдом подходила к концу. Перевёртыш был настолько близко, что уже не требовалось присутствие Маришки, чтобы протянуть к нему незримую нить. Да и лес, по всей видимости, подходил к концу. Степняки в глубь него нипочём не полезут!
Почти решившись, монстр уже поднял руку, над головой ничего не замечающей «сестрёнки», но в последний момент передумал. Девочка ещё могла пригодится. Один раз Вельд смог удрать. Вдруг у него получится сделать это во второй раз?
— Скоро пойдём, — губы монстра впервые тронула тень улыбки. — Братишка уже рядом. Нужно только поспешить, иначе плохие дяди на конях нас могут опередить.
— И мы все вместе вернёмся к бате?
— Конечно, маленькая, — Утвара взял Маришку за руку и потянул за собой. — Пойдём скорее. Вельд так обрадуется встрече с нами!
Глава 4
Толстенные, влажные стены, сплошь покрытые плесенью, пол вымощенный крупными грубо обработанными булыгами, окованная железом массивная дверь с маленьким оконцем-бойницей, в которое не то что голову, руку навряд ли просунешь.
Опять я в темнице, опять скован по рукам и ногам в наручи покорности.
Ну, что сказать? Знакомая до боли ситуация. Наверное, пора бы уже и привыкнуть. Скоро как родного встречать будут.
