— С чего ты взял?
— Иногда ты смотришь на меня так зло… — прошептал он. — Я точно видел…
Секунду мать молчала. Казалось, слова мальчика поразили ее до глубины души. Потом она обняла сына.
— Нет, Горен, я тебя совсем не ненавижу, — ответила она срывающимся голосом. — Знаю, иногда я излишне строга к тебе, но это потому, что наш род — род великих воителей. А если я вдруг смотрю на тебя зло, то только… знаешь, временами ты так похож на своего отца… У тебя его густые черные волосы, слегка вьющиеся, высокий лоб и волевой подбородок. Ты так же поворачиваешь голову…
— Значит, ты сердита на моего отца?
— Да, Горен, к сожалению, должна признаться, это так. Жаль, но у меня нехорошие воспоминания о нем. Но это не имеет к тебе никакого отношения. Потому что когда я смотрю в твои прекрасные зелено-карие глаза, а в них столько вопросов, столько любознательности и любви, я просто очень радуюсь, что ты у меня есть. Я всегда буду рядом с тобой, сынок, всегда буду тебя защищать.
Она поцеловала его в лоб, встала и стряхнула с одежды солому.
— А теперь, Горен, пора за работу, уже поздно. Подготовь Златострелого, я хочу объехать Лирайн.
Горен вскочил.
— Да, мама, — пылко сказал он. В эту минуту все мрачные мысли были забыты, и мальчик принялся за работу.
Как обычно, вечером Дерата пришла к правителю с отчетом. Не в большой зал, как все остальные, а в личный кабинет Дарвина Среброволосого. Отношения у них были доверительные, время особых формальностей давно прошло.
— В ближайшее время не ожидается никаких неприятностей, — начала Дерата. — Я получила известия от наблюдателей из Хоенмарка и Нортандера. Они утверждают, что основные бои идут не здесь, а в землях орков. Но я бы все равно посоветовала увеличить количество людей на стенах и подумать наконец о рве, чтобы не позволить возможному противнику забросить лестницы. До сих пор еще существует множество способов взять наш город штурмом, потому что мы не можем одинаково обезопасить его со всех сторон.
— Мы обязательно сделаем это нынешней весной, — пообещал правитель.
Он был не воином, а ученым, и ему было неприятно укреплять город и, самое главное, никого в него не пускать. Ему не нравились запертые ворота, он хотел торговать со всей Фиарой, общаться с другими учеными и обязательно расширить город. Но, видимо, такие времена закончились, по крайней мере до Конвокации. Что будет потом, никто не знал. Перспективы казались более чем мрачными.
— Я рада, господин. В прошлые годы нам приходилось обороняться лишь от мелких отрядов, но ситуация может измениться, особенно если учесть приближение опасной даты.
Дерата стояла у письменного стола, за которым сидел Дарвин Среброволосый. Это был скромный на вид человек среднего роста, но его слова никогда не оставались неуслышанными. Его любили в народе, гвардия была ему верна и готова была пойти за него на смерть. Лицо у него было открытое и приветливое, густые волосы поседели, за что и получил он соответствующее прозвище.
— Знаю, Дерата, вы бы охотно сделали еще больше, — сказал он. — Вообще-то вы как великая воительница не имеете здесь достойных вас дел. Мы должны ежедневно благодарить в молитвах Нитхальфа, Мастера Битвы, за то, что прислал нам вас.
— Скорее наоборот, господин, — тихо ответила Дерата. — Для меня было огромным счастьем найти здесь такой прием. Я только расплачиваюсь за свои грехи.
— Знаю, что здесь вы прячетесь и что в груди своей носите мрачную тайну, — откровенно сказал Дарвин. — Мы с вами никогда об этом не говорили…
— И прошу вас не начинать этого разговора сейчас, — быстро прервала его Дерата. — Вы должны понять: обсуждать это я не могу.
— Дерата, — мягко возразил он, — я говорю совсем о другом. Вы серьезно полагаете, будто я не знаю, что вы шейкан? Я вас узнал сразу, когда снежная буря загнала одинокую всадницу к нам. Вам не скрыть, кто вы и откуда. Я уверен, что все остальные знают о вашем происхождении. Наверное, это и есть причина их неприятия.
Дерата сглотнула.
— Пожалуйста, не говорите ничего Горену, — сухо произнесла она. — Ему и так трудно. Не хочу, чтобы им пренебрегали из-за того, что он шейкан. Он должен расти как нормальный человек, я не теряю надежды, что однажды его признают…
— Люди не любят открыто говорить о том, чего боятся. А я очень люблю Горена, я бы никогда по собственной воле не причинил ему боль. Но мне бы хотелось сделать для него больше.
— Больше? — с удивлением переспросила Дерата.
— Дерата, — сказал он тихим голосом, — разве вы не знаете о моих чувствах к вам?
Она подняла руку:
— Прошу вас, остановитесь, не надо об этом.
Она обошла стол и опустилась перед Дарвином на колено. Схватила его за руку. Поцеловала и прижала к своему опущенному лбу.
— Вы мой господин. Поверьте, я чту вас каждой частичкой моего сердца и служу вам верой и правдой, хотя это и не характерно для шейканов. Но я изгой, я сама установила себе кодекс чести. Я знаю, что между нами существует… особая связь, благодарю вас за симпатию, с которой вы ко мне относитесь. Но простите, я готова на близость ко мне одного-единственного мужчины, и это мой сын. В ту ночь, когда я покинула свой народ, я дала себе клятву, нарушить которую не могу… да и не хочу.
— Я так мечтаю сделать вас счастливой, — грустно сказал он. — Вы достойная женщина и заслуживаете лучшей доли. Я бы хотел слышать ваш смех и смех вашего сына, он слишком серьезен для своего возраста. Знаю, что уже не молод, но вы и ваш сын внесли в мою жизнь столько радости. С вашей стороны это был бы крошечный шажок, он принес бы вам уважение и почитание и обеспечил будущее. Вы сделаете меня счастливым и никогда об этом не пожалеете.
— Вы человек мира, а я воин, — воскликнула она. — А наследство, существующее в моем сыне, однажды заставит его покинуть этот край, и это не будет страшным несчастьем для Лирайна. Моя история не похожа на вашу, господин. Разрешите мне и дальше служить вам ради вашего душевного спокойствия.
— Это ваше решение, Дерата. Но вы не можете убегать и прятаться вечно, да и клятву свою вы наверняка дали от обиды, нельзя же наказывать себя всю жизнь. Вы молодая красивая женщина, здоровая и образованная. Ваша жизнь не закончена, она еще вся впереди.
Дерата поднялась:
— Моя жизнь давно закончилась, благородный господин. А у сына пусть все будет по-другому. — Она слегка поклонилась. — С вашего позволения, я пойду.
— Конечно, капитан. Час поздний. Встретимся завтра. — Дарвин Среброволосый склонился над свитком и начал читать, как будто ничего не произошло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
