Мы оба оделись, я взяла тренировочную сумку, Костя даже слышать не хотел, чтобы я сама добиралась, поэтому загрузила свою тушку в его огромный, по моим меркам, автомобиль, и мы поехали в клуб. Костя меня долго еще целовал и не хотел выпускать из своих медвежьих объятий.
- Малышка, мне пора.
- Хорошо.
Я перевела дыхание от поцелуя, мои губы немного распухли, щеки раскраснелись, посетовала, глядя в зеркало, что я маленькое страшилище, за это получила нагоняй от своего Медведя, что я самая красивая.
- Ладно, Костя, нам пора по делам. Вере передавай привет. Завтра не забудь ее привезти к указанному времени.
- Хорошо, малышка.
Часть пятая
«Ранимая, но стойкая»
Он уехал, а я с тоскою в сердце от расставания пошла на тренировку. Мои знакомые лучники уже тренировались. Я сделала разминку, собрала лук, сначала решила пострелять на 12 метров, чтобы попривыкнуть. Получалось пока не очень: оно и понятно - мышцы расслабились после длительного отдыха, левая рука плохо держала лук и не слушалась. Было тяжело, но входить в колею нужно. Мне вполне хватило полутора часов стрельбы, чтобы почувствовать себя вареной, как рыба. Все-таки бурная ночь и отсутствие тренировок как таковых дали о себе знать. Мы все собирались домой, обсуждая технику с лучниками, когда пришел пьяный в хлам Петр Иванович. В руках он держал полупустую бутылку с виски или коньяком. Шел, шатаясь из стороны в сторону. Посмотрел на нас и пошел к мишеням. Василий, один из наших спортсменов, пошел к администратору, чтобы они вывели тренера или уложили его где-нибудь спать. Просто мы знали, каким может быть буйным тренер, если напьется. Кто поменьше по возрасту убежали переодеваться, я тоже решила не задерживаться: не дай Бог попасть под руку тренеру. Подошла к стене, хотела взять с пола свою сумку, но слова тренера в мою сторону меня остановили. Так, значит, сегодня оскорблять будут меня, в тот раз был Вася.
- Эй, ты! – указал бутылкой на меня. – Ты что вообще здесь забыла? Ты теперь здесь не нужна!
- Это общий зал, а я здесь тренируюсь. Ты - мой тренер, должен помнить об этом. Если я тебе не нужна, значит, буду тренироваться сама. Пока ты пьешь, мы тренируемся, не ждать же тебя два месяца, а то и больше, пока ты просохнешь, – спокойно произнесла я, хотя в душе уже начинала паниковать.
- Очень смешно, – у тренера заплетался язык, он сделал пару шагов ко мне, но оставался все равно на приличном расстоянии. – Ты, Соня, дура каких поискать! Такой шанс упустить с соревнованиями. Ей, бля, мороженого захотелось. Плохо жить, Соня, когда у тебя никого нет и даже гребаное мороженое приходиться идти и покупать самой, а потом профукать все, что можно, из-за него. Одна, никому не нужна, впрочем, как и я. Могла бы КМС месяц назад заработать, а сейчас что? Сидишь у разбитого корыта. НИКОМУ НЕ НУЖНА! Вот скажи, мать твою, зачем ты здесь? Почему улыбаешься всем, когда у тебя в жизни такая жопа?
Я молчала. Что сказать, я не знала.
Он снова заорал. Ну, где же ты, Василий, и охрана? Тренер сделал еще шаг ко мне. Я почти вплотную встала к стене.
- У меня все прекрасно, тренер, нет никакой «жопы», как ты выразился.
- А я говорю, что есть. Бесишь! Все бесите меня. Твою мать! И я совсем один, а ты… Мать ушла от тебя, отца убили, и одна, улыбаешься тут, живешь, как ни в чем не бывало…
И с размаху бросил в стену, где я стояла, бутылку со спиртным. Я успела прикрыть голову руками и присесть. Меня облило остатками коньяка. Все-таки это был коньяк. Встала, стряхнула с себя осколки стекла. Ну, все, держите меня семеро. Кто-то уже бежал ко мне, но я никого не слышала, смотрела на тренера, и в голове был шум от шока и происходящего, от слов его. От всего. Кажется, что после кинутой почти в меня бутылки тренер немного пришел в себя и просто стоял, смотрел на меня.
- Я… – начал говорить он, но я перебила. Подошла к нему вплотную, ткнула ему в грудь указательным пальцем и жестко произнесла:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Да, я одна, да, меня бросила мать, да, моего отца убили, да, у меня нет больше никого, но у меня есть лучшая подруга и ее семья, я - крестная мама. В конце концов, у меня полно знакомых и приятелей. Да, мне некому принести гребаное мороженое, которое ужасно как захотелось. И самое главное, знаешь, я не жалею, что пошла за ним. КМС заработаю и позже, придется поработать над этим, потому как тренера у меня больше нет. У каждого что-то происходит в жизни, у меня вот так, у тебя так, кто-то умирает от рака, кто-то от рук террориста, кто-то от природных катастроф, кто-то на войне, кто-то от рук грабителя или под колесами автомобиля, болезни и всего остального. Но жизнь продолжается для тех, кто здесь. Я верю, что папа видит меня и охраняет меня, и делаю все, чтобы он чаще видел мою улыбку, потому что когда я улыбалась, он улыбался в ответ, он всегда говорил, что лучше так, чем плакать. Он был влюблен в улыбку своей ненаглядной дочери. Если еще раз ты выберешь себе жертву для унижения, когда пьешь, лично запущу в тебя бутылку, только полную, чтоб наверняка вставила тебе мозги на место. Я не хочу видеть тебя, слышать и разговаривать с тобой. Ты пьяный и конченый человек. Прекращай и себя убивать, и нас унижать!
Развернулась, подошла к своей сырой сумке, стряхнула осколки. Василий уже привел админа, который брал под руки несопротивляющегося тренера и повел его к выходу из клуба. Кто-то спросил в порядке ли со мной все, кто-то отряхнул с меня остатки осколков. Извинилась перед оставшимися спортсменами за то, что им пришлось все это выслушать, и пошла в раздевалку. Не принимая душ, переоделась и быстро ушла из клуба.
Хотелось домой, но ноги сами меня направили в сторону автобусной остановки, села в автобус, отвернулась к окну и поехала к папе. Купила, когда прибыла на место, искусственные цветочки и пошла к могилке. Стряхнула грязь с могилки, немного прибралась, воткнула в землю цветочки и присела на скамейку.
- Привет, папочка. Я так скучаю по тебе. Не хочу плакать, но меня сегодня обидели, и стало так грустно, и я приехала к тебе.
Слезы катились по моему лицу, солнышко и легкий ветерок быстро сушил их.
– Знаешь, это и правда трудно – жить без тебя, но я очень верю, что ты со мной рядом.
Рядом со мной на столик села птичка и стала что-то чирикать. Я улыбнулась:
– Завтра у меня концерт с Ксюшей и Верой. Я встретила мужчину, Вера - его дочка. Они мне очень нравятся, пока ничего серьезного, но я счастлива. Я люблю тебя, папочка.
Я просидела еще минут десять, на душе стало легче.
Домой добралась быстро, приняла душ, погладила на завтра платья, все, что нужно, приготовила, быстро вытерла пыль с мебели и пола, покушала и к вечеру довольная, с розочкой клубничного варенья и чашкой горячего зеленого чая с мелиссой, села смотреть мультик. Выбор остановила на «Мулан». Нравится он мне.
Только успела сделать глоток чая, как в дверь позвонили. На пороге стоял очень хмурый Костя и улыбающаяся во все зубы Вера.
- Привет, – радостно улыбнулась я своим гостям. – Я просила Веру привезти завтра, но раз приехали, я вам рада.
Я обняла Веру, которая сразу же бросилась ко мне в объятия.
- Вера, раздевайся и иди в комнату, мне надо с Соней поговорить, – Костя был не просто хмурым, а злым, желваки играли на его скулах, он глубоко дышал и хмурил брови. Вера, как маленький ураган, быстро разделась и убежала в комнату. Костя снял кроссовки и легкую толстовку. Молча повел меня на кухню. Я сама боялась спросить, что произошло и почему он такой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Костя, что-то случилось? Ты чего такой злой?
Он сильно меня обнял и просто стоял так, и вдыхал едва уловимый аромат меда от моих недавно помытых волос.
- Костя?
- Я ездил в клуб сегодня, были небольшие дела, с тобой разминулся. Дима, наш администратор, рассказал, что у вас там сегодня после тренировки произошло. Соня, я бы его убил, я так зол на него, как запись посмотрел, крышу мою снесло совсем, – и еще крепче меня обнял. Мы так и стояли в кухне при слабом освещении ночника и крепко обнимались.
