что с таким жаром обсуждали какие-то свои фантазии на наш с Ивановым счёт, и те, ойкнули и испуганно замолкли. Одна была типичная серая мышка лет пятнадцати, в очках и с хвостиком, а вторая полноватая, но вполне симпатичная кудрявая брюнетка чуть постарше.
Тут в воротах показался Сигурд и без особого сожаления возвестил:
- Иванов не прошел, следующий!
Народ замешкался, но тут вмешался я.
- Анюра, - махнул я призывно рукой, снова найдя её в толпе, - выходи.
Если бы мою просьбу не подкрепил тут же заострившийся требовательный взгляд старшего преподавателя, она, быть может, снова бы попыталась спрятаться за чужие спины, но замерев под строгим взором мужчины, она словно загипнотизированный кролик вышла вперёд.
- Это Анюра Светлова, - представил я её, - моя кузина и невеста.
Девушка в тот же миг покраснела как маков цвет, а Марфа Лавровна дёрнулась, посмотрела на меня, словно пытаясь понять, шучу я или нет.
Сигурд Торнович тут же заулыбался и с достоинством кивнул:
- Приятно видеть такую красавицу невестой сего достойного мужа.
- А то, что она его двоюродная сестра? - зашептала преподавательница.
- И что? - удивился старший препод, - я тоже на двоюродной сестре женат. Ты же в английской академии училась, там и похлеще бывает.
- Бывать-то оно бывает, но я как-то не думала…
- И не думай, тебе это не идёт! - Сигурд громко расхохотался, а та буркнула:
- Мизогинный цисгендерный шовинист!
Слова были непонятные, но тон вполне определённый. Впрочем, Сигурд его тоже не почувствовал. Однако, выражение, на всякий случай, я запомнил, вдруг пригодится. Видать какое-то особо сильное английское ругательство. А то стыдно сказать, я кроме фак и шит и не знаю ничего.
- Однако, это не повод не проходить испытание! - снова произнёс старший препод и показал Анюре на ворота.
- Я проведу, - тут же произнёс я и приобняв Светлову за плечи, повёл внутрь.
Преподы чуть отстали, и я зашептал ей на ухо:
- Слушай внимательно. Первое испытание это выпить водки. Там целый стакан, поэтому надо схитрить. Как вариант, предлагаю тебе прямо в горле выморозить из водки спирт, затем его отдельно проморозить, ты же сможешь опустить температуру до минус ста двадцати?
Анюра была какой-то скованной и заторможенной, но всё же кивнула, давая понять, что меня слышит и мои мысли улавливает.
- Вот, потом незаметно выплюни его, а воду растопи и выпей. Так, второе испытание фигня - на балалайке сыграть, там уж как-нибудь сбряцаешь, а вот третье уже серьёзней. Надо забороть в рукопашную медведя.
Светлова вздрогнула, и попыталась затормозить, но я держал её крепко, не давая сбиться с пути:
- Не дрейфь, мой медальон с тобой?
- Со мной, - разлепив губы, тихо ответила она.
- Ну и отлично, активируешь его и можешь с медведем делать, что хочешь, на животных действует лучше, чем на человека.
- Спасибо, - вновь тихо произнесла она.
- Сочтёмся, - ответил я.
Тут мы как раз подошли к столу с водкой и я усадил девушку на ближайший стул.
Было тихо, за исключением того, что сбоку от нас, на подстилке из соломы под стеной лежал Иванов и пьяным голосом пел “Шумел камыш”. Выходило не слишком музыкально, да и слова он всё время забывал, поэтому постоянно прерывался, начиная заново.
- Сказал, что тоже выпьет три стакана, - прокомментировал картинку подошедший Сигурд Торнович, - переоценил свои силы. Ладно, девица Анюра, тебе только стакан, большего не требуется.
Он наполнил гранёную тару, после чего протянул Светловой. Посмотрев на меня, та решительно взяла своими тонкими пальчиками стакан и принялась медленно, но верно, вливать в себя. Губы её чуть посинели и от рта слегка дало холодом, но заметил это только я, потому что находился совсем рядом.
- О, самолёт! - воскликнул я, подняв голову к небу.
Оба преподавателя тут же синхронно посмотрели следом, не сумев противостоять извечному человеческому любопытству. Благодаря этому, тихий звон кусочка льда упавшего на мощёный булыжником двор, никто не заметил. Я улыбнулся одними губами, а затем, когда никакого самолёта в небе никто не увидел, разведя руки, произнёс:
- Наверное показалось.
- Ну ладно, - Сигурд Торнович посмотрел на сидевшую как ни в чём ни бывало Анюру, пожевал губами, покосившись на меня, затем, со вздохом кивнул, - ладно, первое испытание пройдено.
Тут Иванов у стены икнул, что-то в его голове переключилось и он, забыв про камыш, затянул:
- Из-за острова на стержень…
- На стрежень! тьфу, грамотей, - пробасил старший препод, неодобрительно глядя на Такаюки, - ладно, не стоим, там ещё пятьдесят других студентов.
На балалайке Анюра схитрила - запела песню, струн едва касаясь. Но голос у неё был неплохой, и это устроило Сигурда.
Ну а с медведем вышло ровно то же, что и у меня. Бедняга даже подходить не стал, заранее почуяв, чем пахнет ситуация.
- Какой-то он малахольный, сегодня, - с сомнением заметил мужчина, - может заболел?
Но стоило ему только подойти ближе, как натерпевшийся страху косолапый, с рёвом бросился в атаку, размахивая лапами и подминая старшего препода под себя.
- Как думаешь, загрызёт? - спросил я, с интересом глядя на борьбу человека со зверем.
- Блин, сплюнь! - тут же суеверно произнесла Анюра.
Но тут в рычание медведя стал вмешиваться новый звук, всё усиливающийся. И наконец, мы услышали второй, не уступающий по грозности мишкиному рёв. Тушу медведя приподняло, а затем шмякнуло об стену, а вскочивший на ноги Сигурд Торнович, разорвав на себе подрясник, из под которого выглянула тельняшка, с криком: - За магию! - оседлал мотающего башкой косолапого и сдавил в удушающем захвате его шею.
Через пару минут всё было кончено и с видом победителя, старший препод направился к нам.
- Убил?! - охнула Марфа Лавровна.
Но тот только снисходительно покачал головой.
- Просто вырубил. Минут через десять придёт в себя.
Выйдя в ворота, Сигурд Торнович объявил, что Анюра испытания прошла.
А дальше потянулись остальные студенты, до которых мне дела не было.
Глава 5
На распределение попали все и те кто прошел испытания ( я и Анюра) и все остальные, в большинстве своём засыпавшиеся ещё на стакане.
Нетрезвая толпа новоиспечённых студентов стояла перед последними воротами, отделявшими нас от этого храма науки, мучительно ожидая, когда, наконец, впустят.
Кто-то пьяно возмущался, кто-то блевал
