начнет перед ними приседать да потчевать, опять потом карманных денег не дождешься – все на них потратят. Втихушку он пинал мелких двойняшек и корчил рожи старшей, они плакали, ябедничали, но все равно продолжали приезжать. Постепенно он научился их полностью игнорировать: запирался в своей комнате и не выходил оттуда, пока незваные гостьи не убирались восвояси.
Он много раз слышал, как мать жаловалась родственникам на назойливых сестер и совсем обнаглевшую золовку, которая думает только о себе и не следит за своим выводком, но при отчиме она становилась совсем другой – сама забота, просто мамочка-ангел. Это был первый урок, усвоенный Сергеем Гольданским: умей создать о себе благоприятное мнение, и тогда ты сможешь манипулировать людьми. Кто ж знал, что в далеком будущем ему это очень пригодится, особенно с женским полом, до которого юный красавчик окажется уж больно охоч! Впрочем, до этого еще далеко, а пока шестиклассник Сережка, наблюдательный и совсем не глупый, растет на радость маме…
Глава четвертая. Междугорск, наши дни
Междугорск – небольшой шахтерский город на юге Сиббасса – красивый, опрятный, его за живописную местность иностранные гости именуют маленькой Швейцарией, и не удивительно. Тайга, горы, хрустальная прозрачность рек – красоты все это неописуемой. Никита Глушков – дознаватель Междугорского ОВД – родился и вырос в этом городе, любил его и не переставал любоваться его расцветающей красотой. Сегодня вот только не до красот: из Ленинска позвонил следователь с просьбой о помощи, и начальство решило, что лучшего помощника, чем Глушков, быть не может. Машину никто дать не догадался, и пришлось трястись в автобусе до самого поселка Затомский, где проживал бывший муж погибшей в Шубаново Марины Морган.
Алена Терехина, женщина подвижная и шустрая, не удивилась визиту сотрудника полиции. Их соседями по коммунальной квартире были наркоманы, и полицейские регулярно навещали как самих Мироновых, так и ближайшие квартиры. Понятно, насколько весело здесь жилось. Однако на этот раз дознаватель, старший лейтенант Никита Глушков, пришел побеседовать с самой Аленой и, узнав, по какому поводу, она опешила.
– Маринку убили? Почему же нам никто не сообщил? Ведь там дети, что теперь с ними будет? Ой, только ради Бога тише – я только что малышей уложила, – Алена проводила Глушкова в комнату, где на двуспальной кровати «валетом» сопели двое пухлых малышей.
– Милые у вас дети, – улыбнулся Никита, – дружные или дерутся иногда?
– Да по-разному. Тот, рыженький, мой внук – сноха моя оказалась наркоманкой, вот и забрали у нее мальчишку, сами пытаемся растить. Сын пока на работе, Тимоха со мной, а на выходные идет – забирает.
– Родственники погибшей в один голос твердят, что у вас были с ней неприязненные отношения. Расскажите, – сотрудник полиции приготовился записывать.
– Родственники… Да что они знают, родственники эти… Впрочем… Знаете, – Алена заметно нервничала, – если бы слова убивали, то я грохнула бы ее еще лет несколько назад, когда все это началось. Да, я не любила Маринку – даже, можно сказать, просто ненавидела. Но я не скрывала своего отношения и не делала мелких пакостей, в отличие от нее. Вам сейчас многие расскажут, насколько она была милой, приветливой, просто святой, как терпела пьянство мужа и страдала от его загулов. Так вот, это все ложь, – она встала и прошлась по комнате. – Точнее, не совсем ложь, а просто одна сторона медали. Маринка – она гулящая была, но при этом еще и умная: обставляла все так, что комар носа не подточит. Крутила, правда, только с богатенькими, мнила себя бизнес-вумен. Не думала только, что подходят они друг другу, как Гондурас и Гваделупа – богатому и состоятельному ни к чему нищая баба не первой молодости, да еще и с «хвостом» – у них малолеток предостаточно. Но на что-то, видать, все же надеялась… О том, что у нее были мужики, муж узнал только тогда, когда она уже собралась от него уходить и перестала скрываться. Позже, после их развода уже, когда я появилась, стали говорить, что это я сочиняю про нее гадости, но тут стали разные истории всплывать.
– Что-то серьезное узнали? – Глушков усмехнулся. Ох уж эти бабы!
– Заметьте, мы не стремились ничего узнавать, она сама всячески старалась показать, кто в доме хозяйка, – Алена вытащила из тумбочки серую папку. – Здесь бумаги, которые попадали ко мне разными путями, о ее жизни после развода с первым мужем. Запросы, которые я отправляла, письма, которые приходили ей на этот адрес (грешна – не отдала, сохранила), и даже, каюсь, переписка в Интернете, – она вытащила пару листков. – Вот, посмотрите, это – повестка. Мы получили ее через несколько месяцев после отъезда Марины с семьей в деревню. Видите, это приглашение к венерологу. Пришло на наш адрес, но на ее имя. Муж позвонил ей, сказал, что есть такая бумажка, а она, представляете, сказала, что это я сама напечатала и отправила. Мы в диспансер звонили по поводу этой бумажки, но там ведь нам такой информации никто не даст. Я вот думаю, что это она сама сочинила и отправила, чтобы меня очернить в глазах мужниной родни.
– А вы в курсе, что вся вот эта, собранная вами, информация подпадает под уголовную статью, называется «Вторжение в частную жизнь», и еще – при чем здесь его родня? – ручка повисла над листком протокола.
– Да ладно! Напугали, тоже мне! Никуда я не вторгаюсь – лучше надо было следы заметать. И вообще, эту статью вы мне можете припаять, если только я все это добро обнародую, а мне это ни к чему. Это, так сказать, для внутреннего пользования. Моя страховка на случай очередного вторжения на мою территорию. А родня… Я им не нравлюсь: у меня дети, нет своей квартиры, зарплата маленькая, старше мужа на три года… да много еще к чему придраться, – Алена махнула рукой. – Когда с этой повесткой катавасия началась, тетушка мужа, Надежда Федоровна, целое следствие провела. Вывод был один, что виновна я. Было такое впечатление, что это у меня триппер, а не у обожаемой Мариши. Ну, тетя Надя – это вообще разговор отдельный.
– А вы не знали хоть кого-нибудь из тех мужчин, с которыми она встречалась?
– Откуда? Только то и знаю, что дети рассказывали, но вы же понимаете – в таких делах детей не очень-то информируют. А вот дети, кстати, – это наша особая статья.
– То есть? – дознаватель перестал писать и с любопытством уставился на Алену.
– Понимаете, когда Маринка ушла от мужа, она сказала, что все сделает, чтобы он никогда детей не увидел, а Саня – он очень дочерей любит. Он так мучился без них, но, как говорится, никогда
