— Вы посидели в баре, попили шампанское, а потом твои новые знакомые предложили провести остаток вечера в более приятной обстановке…
Сейчас я чувствовала себя старше Леры не на девять лет, а на целых девяносто. Эти затасканные приемчики нам давно известны, как и ухищрения, которыми с завидным постоянством пользуются стареющие казановы всех мастей, и с завидным постоянством на них попадаются наши младшие сестренки.
— Так и было. Я не хотела идти, но куда же от них денешься? Конечно, валютный бар был полон народу. На входе стоял милиционер. Когда мы потом уходили, он был на месте. Я могла бы закричать. Попросить о помощи. Но почему-то этого не сделала.
— Стыдно было?
— Ну да. Что бы я ему сказала? Меня кто-нибудь хоть пальцем тронул? Меня вообще в бар идти заставляли? Получался какой-то психологический гипноз. Теперь я могла бы объяснить это папе, а то он не понимал, почему девчонки покорно идут на явные неприятности, как овцы на заклание…
Моя попутчица определенно была незаурядной девушкой. Прежде всего она была в ладу с русским языком. Я хоть и технарь, а не могу не обращать внимания на то, как обеднел и засорился наш русский язык. Как плохо знают его молодые девчонки и мальчишки, порой бодро «спикающие», а на родном языке пользующиеся подобно знаменитой Эллочке-людоедке всего тринадцатью словами.
Я даже мысленно попыталась их припомнить, составить такой мини-словарь. Вот: короче, оттянуться, гнать пургу, торчать, чисто конкретно, стопудово… О чем я думаю?! У моей малолетней пассажирки проблемы куда серьезнее.
Видно, перспектива предстоящего разговора с отцом девочку угнетала, но не из страха перед грозным родителем, а именно из-за стыда.
— Если бы еще и Света была заодно со мной. А она как назло так много пила, что уже ничего не соображала. И не смотрела в мою сторону.
Еще бы! Вряд ли она в свои двадцать лет была уже настолько бесстыжей, что могла спокойно смотреть в глаза своей жертве. Она получила, что хотела, а там, как говорится, хоть трава не расти! Кто ей эта молоденькая простушка? Небось она втайне посмеивалась над ней: это ж надо быть такой дурочкой!..
А может, она такое вытворяла не в первый раз. Вряд ли руководитель группы, который привозит детей на фестиваль, все время водит их за руку. Какое-то время молоденькие девушки остаются в номере одни. А тут и Света подкатывается со своей дружбой. И предложением развлечений.
Лера между тем рассказывала:
— Села я к ним в машину, а в голове все крутится: «Что же придумать? Как убежать? Как их обмануть?» В баре-то они меня все споить пытались. Я отказывалась. Говорила, что пьяная женщина — неприглядное зрелище. А один из них засмеялся и сказал: «Понятное дело, женщина-алкашка — хуже всякой скотины, но женщина под градусом — совсем другое. Мягкая, доступная». Я спрашиваю: «А вам доступные женщины не надоели?» Он говорит: «Есть немного. Только ты еще зеленая, не знаешь — доступность приходит с возрастом». Правда, другой с ним не согласился: в том смысле, что доступными рождаются… Это я вам рассказываю так, для примера, чтобы вы имели представление, о чем они говорили. Неужели с такими мужчинами кому-нибудь может быть интересно?
— Наверное, таким же, как они, женщинам.
Мужественный человечек эта Валерия, подумала я. Другая бы на ее месте в той самой машине от страха описалась, а она еще с бандитами спорила, и по сторонам смотрела, и размышляла, как из опасной ситуации выпутаться.
— В общем, мы выехали из города, еще сколько-то проехали по шоссе, а потом повернули направо и поехали по узкой проселочной дороге среди деревьев. Остановилась машина у какого-то двухэтажного дома, в глуши, и поблизости никаких других строений не просматривалось. Зови на помощь, не зови, все равно никто не услышит. Я им сказала, что меня скоро искать начнут, а тот, что постарше, засмеялся: «Не будут, потому что мы, котеночек, меры приняли. Светка твоей руководительнице позвонила и сказала, что за тобой отец приехал. Мол, его в Сочи на семинар прислали, вот он и захватил тебя с собой, на обратном пути». Я поняла, что и сумку мою они скорее всего спрятали, так что из моих вещей осталось лишь то, в чем я стою. Я сказала: «Света, как же так, ты ведь мне совсем другое говорила?» А она смотрит на меня с такой подлой улыбочкой: «Господи, какая же ты глупая, таких простодыр даже обманывать неинтересно!» Сказала и по лестнице наверх стала подниматься.
Лера со всхлипом вздохнула — воспоминание было не из приятных.
— Тот, что помоложе, говорит: «Может, групешник сообразим?» А второй: «После. Вначале я с малышкой за жизнь поговорю». Молодой улыбнулся: «Понятно. Часа тебе хватит?» А старый: «Это как масть ляжет». Молодой за Светкой наверх пошел, а тот, что со мной остался, за руку меня схватил и потащил.
Лера замолчала. Уж если мне это трудно рассказывать, то представляю, как среагирует на ее повествование свирепый папаша. Не хотела бы я быть на ее месте!
Как-то по молодости мне тоже случилось вляпаться в подобную ситуацию, и спасло меня только то, что у девчонки, которая со мной в переплет попала, от страха эпилептический припадок начался. Насильники перепугались, что она помереть может, разрешили мне «скорую» вызвать, а сами скрылись, тем более что измываться над нами собирались на нашей жилплощади.
— Вначале он еще думал меня уговорить. Мол, сопротивление его только разжигает и ничего у меня не выйдет, а надо, как в Америке, расслабиться и получить удовольствие. Вы понимаете?
— Понимаю, — кивнула я.
— Говорит мне: «Давай раздевайся передо мной. Снимай медленно вещичку за вещичкой». И музыку включил. Я разозлилась: «Вот еще, стану я перед всяким козлом раздеваться!» Он как вскочит, как схватит меня за горло! Стал душить, всякими словами обзывать — мне и повторить их стыдно. Только я вспомнила прием, который мне папа давно показал на всякий случай. Как раз на тот, когда меня душить начнут. Надо ударить пальцами в кадык. Вот так. Я и ударила. Наверное, с перепугу слишком сильно, потому что он вдруг захрипел и стал назад падать. Не помню, как я из дома выскочила, как с крыльца сбежала. Мне еще повезло, что они ворота неплотно прикрыли. Створки такие тяжеленные, я бы их сама ни за что не отодвинула. А так в узкую щель проскользнула. А бежала — ветер в ушах свистел! Куда, мне было все равно, лишь бы оттуда подальше. Потом выдохлась. Брела еле-еле. Ночь, ничего не видно. Как я в яму не свалилась или ноги не поломала — ума не приложу. Говорят, у людей есть ангелы-хранители, а мне все время папа рядом чудился. Так мне было стыдно перед ним! А под утро я к шоссе вышла.
На этот раз молчание ее затянулось. Настолько, что я первая решила его нарушить:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
