Вечер настал, притаились ручьи,
Гаснет сиянье зарниц;
Нежно упала на щечки твои
Тень шелковистых ресниц.
В дальнем лесу на прощанье свирель
Трель отзвучала свою…
Тихо качая твою колыбель,
Песню тебе я пою.
Долго, любуясь тобой перед сном,
Я созерцаю, любя, –
Небо во взоре невинном твоем
Рай мой в глазах у тебя.
Долго смотрю я на ангельский лик:
«Милый, – твержу я, грустя –
Ты еще крошка, а свет так велик…
Будешь ли счастлив, дитя?» –
Видит лишь месяц средь темных ночей,
Что я на сердце таю;
Шлет он мне сноп серебристых лучей,
Слушает песню мою…
Спи, не одна я счастливой судьбой
Бодрствую в мраке ночном.
Ангел-хранитель твой бдит над тобой
И осеняет крылом.
11 сентября 1893
Во сне
Мне снилося, что яблони цвели,
Что были мы детьми, и, радуясь, как дети,
Сбирали их цветы опавшие – с земли,
Что было так светло, так весело на свете
Мне снилося, что яблони цвели…
«Смотри наверх, – сказала я, – скорей.
Там бело-розовый бутон раскрылся новый,
Сорви его, достань!» – По прихоти моей
Ты влез на дерево, но, спрыгнуть вниз готовый,
Упал на груду сучьев и камней.
И умер ты… Но грустно было мне
О том лишь, что одна осталась я на свете,
Что не с кем мне играть, и по твоей вине…
Не правда ли, как злы порой бывают дети,
И как на них похожи мы… во сне?
Мне снился бал. Гремящий с дальних хор –
Оркестр был так хорош, так сладки вальса звуки,
Мой стройный кавалер так ловок и остер,
Что упоенье нам тесней сближало руки
И влагою подернуло наш взор.
Мне нравился весь этот блеск и ложь;
В чаду восторга я смеялась и плясала,
Нарядна, как цветок, как бабочка… И что ж?
Вдруг весть ужасную приносят мне средь бала,
Что болен ты, что ты меня зовешь!
И велика печаль была моя,
Но сердцем я, мой друг, не о тебе скорбела, –
Я плакала, в душе тоску и гнев тая,
Что вальс из-за тебя я кончить не успела,
Что рано бал должна оставить я!
О, эти сны!.. Ведь это только – сны?
Зачем же все растет в груди моей тревога
И мысли торжеством мучительным полны?
За то, что я тебя – люблю, люблю так много,
Моя любовь и грусть отомщены?!
15 сентября 1893
Из отголосков прошлого
Спустился вечер голубой,
Сердцам усталым нежно вторя, –
Он мирный сон принес с собой
И мрак, и влажный запах моря.
Но страшно мне, что ночь близка!
С ее томящей негой лета –
Придут мечты, придет тоска,
И истерзают до рассвета!
Чародейка
Там, средь песчаных пустынь зноем палимой Сахары,
Вижу волшебницу я. Реют, воркуя над ней,
Реют и вьются – ее тайные сладкие чары,
Стаей воздушной, как дым, – белых, как снег, голубей.
С ветром пустыни летят вздохи ее заклинаний,
Шепот невнятный ее, лепет таинственных слов.
Слышен в них музыки звон, нежные звуки лобзаний,
Шелест незримых одежд, смех, и бряцанье оков.
Ветер пустыни несет роз аромат сладострастный,
Тихо свевая его с волн золотистых кудрей…
Очи подымет она – взгляд ее яркий и властный
С болью вонзается в грудь, тайной смущая своей.
Сердце ли смертной у ней бьется в груди белоснежной,
Или под пурпуром уст жало таится змеи?
Страсть ли сжигает ее? – Пламя любви безнадежной
Кто разгадает, кому шлет она чары свои…
Дикие звери пустыни – три кровожадные львицы
К стройным царицы ногам с ревом ложатся глухим.
Ждут с нетерпеньем они, – скоро ль послы чаровницы
Новую жертву найдут – на растерзание им!
«Весны утраченные дни…»
O, primavera! gioventù dell’ anno!
O gioventù! Primavera della vita![1]
Весны утраченные дни,
Полуслова, полупризнанья,
Невольной прелестью они
Влекут к себе воспоминанья…
О, пусть безумно горячи,
Нас в полдень нежат ласки лета,
Мы не забудем час рассвета
И утра робкие лучи.
О, взгляд, исполненный значенья
И мимолетный, как мечта,
Когда от счастья и волненья
Молчали гордые уста…
Иль в миг отрадный встречи нежной
Пожатье трепетной руки…
О, сколько было в нем тоски,
Мольбы и грусти безнадежной!
А первый поцелуй любви
С его восторгом и смущеньем?
Каким могучим обольщеньем
Он будет спящий огнь в крови!
О, если бы могла отдать я
За чары тайные его –
Все упоение объятья,
Всей пылкой страсти торжество!
Как я тоскую, вспоминая,
Как я волнуюсь и теперь,
Стуча в затворенную дверь
Давно потерянного рая…
Так майский ландыша наряд
Цветов июльских нам приветней,
И благовонней розы летней
Его весенний аромат!
21 ноября
К солнцу!
Солнца!.. дайте мне солнца!.. Я к свету хочу!..
Я во мраке своем погибаю!..
Я была бы так рада живому лучу,
Благодатному, теплому краю!
Я хочу, чтоб вокруг меня розы цвели,
Чтоб зубчатые горы синели вдали…
Я о солнце грущу и страдаю!
Есть загадочный край, полный вечных
