Несущийся по улице черный автомобиль не успел свернуть в сторону. Бешеный визг тормозов, и… тяжелая стопа ящера опустилась ему на крышу. Пронзительный скрежет сминаемого металла, треск пластика… Пресс не смог бы сделать лучше – машина превратилась в лепешку. Выскочить никто из нее не успел.
Второй шаг рептилии расколол дорогу позади меня. Удар передался через колени, меня качнуло из стороны в сторону, как утлое суденышко во время свирепого шторма… Безжалостная поступь судьбы? Смерть, взмахивающая ржавой косой, тонкий свист острого как бритва стального лезвия, рассекающего воздух, брызжущая фонтаном кровь из горла…
Нет!
Я попытался вскочить и уже в последний момент краем глаза заметил летящую сверху нейродубинку полицейского. В голове на мгновение вспыхнул яркий свет… исчез… наступила тьма…
Оглушенный и обездвиженный, я все же не потерял сознание, но утратил всякое чувство ориентации и понимание происходящего…
Нет, не обездвиженный, понял я в следующую секунду, ощутив, что могу шевелиться и – видеть. Против ожидания, удар нейродубинки не парализовал, а только сбил с ног.
Полицейский сошел с ума. Но я еще нет. И умирать я не хотел. Мысль о парализаторе, все еще дожидавшемся своего часа в правой кобуре под мышкой, заставила меня действовать. Я не рискнул его испробовать на ящере вслед за «максом» только потому, что был стопроцентно уверен – такую тушу он не возьмет. Это оружие было предназначено исключительно для людей… А надо было. Попытка не пытка… Ну а сейчас мне просто не осталось ничего другого – утопающий хватается за соломинку. Вот я и схватился.
Тяжело ворочаясь на тротуаре, я потянулся за оружием. Куртка дико мешала, рука с трудом дотянулась до кобуры, продираясь сквозь тесные складки материи… Не так-то просто вытащить пушку в лежачем положении. Ну же… Проклятие!.. Вот! Пальцы сомкнулись на рукоятке «сна», и через секунду, затаив дыхание, я приподнялся на локте для прицельной стрельбы. От усилия зубы сжались так, что челюсти онемели, а легкие тут же заныли, все еще не утоленные кислородом после сумасшедшего бега, и рука все же дрожала.
Взгляд метнулся вперед… И я не поверил своим глазам. Ящер, сгорбившись, замер против полицейского, уставившись на него, как преданная собака. Неукротимый красный огонь в треугольных глазах потух, кровавая пасть с метровыми клыками склонилась к земле.
– Хватит, кукольники, – донесся сверху низкий хриплый голос. – Зверь попался, охота закончилась.
«Кукольники…» «Охота…» Слова зацепились за сознание, заставив замереть палец на спусковом крючке, мысли слабо ворочались в усталом мозгу… Охота, силы Зла! Об этом говорил летун! И еще – кто-то только что произнес «кукольники»…
Кукольники – ментаты, способные силой своего мозга создавать в пространстве голографические изображения… «Зверь попался, охота закончилась…» В голове начало проясняться. Все несуразности этой погони с ящером и мной в качестве главных действующих лиц вдруг в какую-то секунду сложились в ясную картину, объяснившую все. Гигантская рептилия, непонятно как оказавшаяся внутри целого с виду трехэтажного строения, огонь излучателя, не причинивший ей ни малейшего вреда, кошмарный каменный коридор без перекрестков. И образ этой улицы, на которой я сейчас так позорно, так униженно валялся, – приманка в виде куска моего мира с Новы-2, выуженная из моих воспоминаний и талантливо воплощенная кукольниками в псевдореальность. Все это шло один к одному, все служило одной цели… Отлично отрепетированный и поставленный спектакль. Жестокий розыгрыш. Ящер был бесплотным, неодушевленным фантомом, с помощью которого простаков вроде меня загоняли в Город, как скот на бойню…
Все это стремительно пронеслось в голове, а затем рассудок помутился от ярости. Я должен был отомстить за столь грубо попранное чувство собственного достоинства.
Действие парализатора всегда бесшумно, и о его применении становится известно только тогда, когда уже видны результаты. Широкий луч «сна», настроенного на полную мощность, бесшумно затопил весь перекресток, и в тот же миг все вокруг разительно изменилось.
Ярко одетые пешеходы, магазины, раздавленный автомобиль, даже сам перекресток с ближайшими зданиями – все бесследно растаяло, испарилось. Вместо всего этого возникла бетонная площадь, окруженная высокими глухими стенами. А там, где только что был ящер, лежало несколько человеческих тел, поверженных парализующим лучом.
Я не успел насладиться этим зрелищем, как жесткий сильный удар в правый бок опрокинул меня на спину. Парализатор вылетел из руки, свирепая боль снова затмила свет перед глазами…
Огромный человек в надетой на голое тело кожаной безрукавке склонился надо мной, сжимая в невероятно мускулистых руках длинный тяжелый «смерч» – излучатель военного образца. Массивный шишковатый череп обрит наголо, недобрые глаза цвета отполированной стали – странные глаза, сверлят насквозь. Этот великан и был тем «полицейским», личину которого на него напялили кукольники.
– Спокойно, иноп, больше не трепыхайся, – мощный голос, вырвавшийся из его глотки, казалось, заполнил весь воздух вокруг, – сейчас твое дело – подчиняться.
Нетрудно было догадаться, что именно этот тип и командовал здешним парадом. Он выпрямился и рявкнул в пространство:
– Шептуна сюда, быстро!
Я сделал попытку подняться, но в горло тут же вдавился приклад излучателя, припечатав обратно к земле.
Великан издевательски оскалился:
– Сперва дела, иноп, все остальное потом. Сейчас тебе необходимо чуть напрячься и освободить свой банкос от денежного бремени. Просто шевельни мыслишкой и отпусти эталончики на мой счет. И мы с тобой прекрасно поладим. Ну?
«Смерч» вдавливался все сильнее, перед глазами от боли и удушья поплыли черные пятна, и я инстинктивно вцепился слабеющими руками в приклад, силясь оторвать его от горла… Это было все равно что приподнять многотонную скалу. Влажные от пота пальцы тщетно скользили по гладкому металлопластику, а мир стремительно темнел. В голове возникли образы Мобра, смутные, неустойчивые… бесполезные. Снова не было ни времени, ни энергии, чтобы вдохнуть жизнь в один из Ключей…
Я сдался и послал мысленный приказ своему банкосу, не в силах даже выругаться.
Давление приклада сразу ослабло, и в легкие, готовые взорваться от недостатка кислорода, хлынул живительный воздух. Темнота медленно отступила, хотя и не избавила от боли.
– Вот и отлично, – удовлетворенно проговорил великан. И снова рявкнул в пространство: – Я же сказал: шептуна сюда! Живо!
На этот раз кто-то отозвался, и голос отозвавшегося прозвучал испуганно:
– Он его подсек, как и погонял.
– Но он в сознании? – прорычал верзила.
– Да, похоже…
– Сюда его! Неподвижность тела не помеха его мозгам. Злее будет.
Я не знал, что задумал этот тип, не дававший мне пошевелиться, и кто такой шептун, но чувствовал, что знакомство с ним ни к чему хорошему не приведет. Кросс по Городу измотал меня, заставив выложиться без остатка, запаленные легкие все еще хрипели при каждом вздохе, я хватал воздух ртом как рыба, выброшенная на берег, – самочувствие было исключительно тошнотворным, и в душе я бесился от того, что ничего не могу поделать… Впрочем, язык был свободен, а так как совсем ничем не отплатить этому типу в кожаной безрукавке я просто не мог, не разорвавшись при этом от злости, то я дал ему волю. Предлог нашелся сразу: кроме огромных рук с жутким рельефом переразвитых, гипертрофированных мускулов великан обладал также и огромным брюхом, причем при его более чем солидных пропорциях тела одно нисколько не дисгармонировало с другим. Но был бы предлог.
– Эй, послушай… – Звук голоса смахивал на шипение воздуха, выходящего из проколотого воздушного шара, – приклад под подбородком не позволял говорить нормально. – Тебе кто-нибудь… говорил о зеркальной… – болезненный вдох, – болезни, которую ты подхватил?
– Что? О чем это ты толкуешь, иноп? – великан слегка наклонился, хмуря густые брови.
С внезапной тоской я подумал, что не следовало бы сейчас ни о чем говорить, чувствовал я себя и так достаточно паршиво: горло саднило, по телу словно прошелся взвод солдат, но все-таки не смог удержаться. А потому сплюнул в сторону, освободив рот от накопившейся слюны, почему-то порозовевшей от крови (раздавил мне, ублюдок, горло прикладом?), и набрал в грудь побольше воздуха. Затем хотя и хрипло, но вполне внятно пояснил:
– Зеркальная болезнь. Это когда то, что болтается между ног, из-за брюха видишь только в зеркале…
Я осекся. Глаза атлета страшно сверкнули, лицо исказилось от бешенства. Не издав ни звука, он взметнул приклад «смерча» вверх.
Все произошло слишком быстро. Я рванулся в сторону, но не успел – и он меня нашел. Точно в грудь, с мерзким хрустом вбив сердце в позвоночник… Я с ужасом ощутил, как грани металлопластика крушат и рвут мою плоть, ломают кости… Я взвыл и захлебнулся собственной кровью. О небо! Такой боли я не испытывал никогда в жизни… Она взрывалась, взрывалась, взрывалась внутри… и яркий свет закружился перед глазами, пропадая в темном, зовущем туннеле с огненным дном…
