двор опустел, ко мне подошла бабушка.
— Давай тогда будь дома, вон с бабой Марьей, она у качелей в кресле сидит. Поговори с ней, развлеки, может чего попросит. Если что нужно будет меня позовёшь. Я пойду пока до столовой, гляну как там повара справляются.
Ну, специально не придумаешь. В день свадьбы, когда все чуть не на ушах стоят, народу не протолкнуться и остаться один на один в пустом подворье. Как ворожит кто. Вот теперь потихоньку и будем разбираться, кто тут ворожит. Хи-хи.
Только я собрался идти к своей цели, как дверь дома распахнулась и из неё вылетела Людмила, чуть не столкнувшись со мной. Она уже переоделась в сарафан с яркими цветами, волосы причёсаны, а на ногах туфельки лодочки.
— Ой! Все уже ушли? А как же я? Я не знаю, где тут у вас, что.
Глаза лихорадочно бегают, надеясь найти кого-то, кто выведет её в нужную сторону. Я по воспоминаниям точно знал где жила невеста Степана, но идти на другой конец села, сейчас, когда меня, у качелей, ждёт моя цель? Ну вот никакого желания, совершенно. Но и не помочь ей, я тоже не мог.
Поэтому ухватив её за руку, потянул к калитке на улицу. Распахнув увидел, как хвост свадебного шествия потихоньку втягивается в проход на той стороне улицы.
— Вон видишь, на той стороне улицы, дом деревянный, без забора?
— Да. Там ещё вывеска над дверью.
— Промтовары это. А правее вон люди проходят. Это наши.
— Так они сейчас скроются, и я их потеряю.
— Не потеряешь. Мимо магазина идёшь, с обратной стороны второй вход, будет написано — продукты. Рядом будет стеклянный павильон — рюмочная. Правее павильона пешеходная дорожка. Она там одна, не ошибёшься. Вот по ней, не сворачивая и нагонишь их.
— Спасибо!
Людмила чмокнула меня в лоб и сорвалась догонять процессию. Ну, с её прытью точно догонит. Эх девчонки, свадьба для вас, это святое. Я сколько опыта имею и вроде сам когда-то женщиной был, но до конца понять женскую натуру так и не удосужился. Вот буду в следующей жизни женщиной, тогда и пойму. Ха. Если я буду женщиной, то не буду понимать мужчин. Хи-хи. Парадокс, однако.
Ну кажется теперь всё. Пора идти и сражаться. Отстоять своё право на колдУнство. Ведьмовские заморочки мне не нужны. Это вотчина женщин. Пусть только палки в колёса не вставляют.
Возле кресла, у качелей стояла маленькая женщина. Ну вот действительно маленькая. Хоть я и сам ещё метр с кепкой, но оцениваю рост с точки зрения опыта человека высотой 176 сантиметров. Столько мне есть в моих воспоминаниях о будущем. У неё же рост примерно 160 сантиметра. И худенькая, как тростиночка. Это как-то даже удивительно. Я привык видеть людей в теле. Ну так деревня вокруг, люди на таких харчах добреют. Да и бабушка моя тоже в теле. А она дочь этой женщины. Даже не поворачивается язык назвать её бабушкой. Тем более прабабушкой.
— Марья Сильвёрстовна, добрый день.
Она повернулась ко мне. Да. А вот лицо уже человека очень много повидавшего в жизни. Но даже через морщины можно понять, какой красавицей она была в молодости. И глаза. С этого расстояния я не могу понять их цвет, но они прямо лучатся уверенностью и… теплотой.
— И вам доброго дня, молодой человек.
— Валентин. Меня зовут Валентин.
— Просто Валентин?
— Конечно. Я всего лишь мальчишка, который только пытается, что-то понять.
Её брови взлетели вверх, и она задумчиво повторила:
— Мальчишка. А уже пытается что-то понять.
Спокойно обойдя кресло, она села в него и подняла взгляд на меня.
— Ну что же, мальчишка по имени Валентин. Рассказывай.
— Что рассказывать?
— Как, что? Зачем ты меня хотел видеть? Что тебе от меня надо?
Меня аж пот прошиб. Нет, я конечно хотел её видеть и мне от неё действительно кое-что надо. Но с чего это она сразу с места в карьер. А поговорить о погоде? Выпить чаю, наконец. Где правила приличия? Этикет где?
— А Вы для чего приехали на эту свадьбу? Ведь Вы давно не покидаете свой дом.
— Мальчишка. Понять. Вопросом на вопрос, да ещё аргументировано.
Тебе сколько лет?
Не в бровь, а в глаз. Вычислила меня за пару слов. Во даёт бабуля. Что делать? А тут что не делай, всё одно расколет на ровном месте.
— Шесть. В октябре семь будет.
Она улыбнулась. Но улыбка была доброй. Действительно доброй, никакой игры. Или я уже ничего не понимаю. Вроде и энергетика излучается положительная. Ни настороженности, ни агрессии от неё нет.
— Так всем и говори. Так сколько?
Ну всё. Похоже игры кончились, не успев начаться. Если я хочу от неё чего-то добиться, то это можно сделать только на взаимном доверии. Тем более, что ничего предосудительного я не делал и не замышлял. Ни ей, никому либо другому.
— А это как считать. Тут я могу запутаться. Может попробуем вместе?
— Ха-ха. Ну давай попробуем. С чего начинаем?
— Наверно со вчерашнего дня.
— Как это?
— Ну меня в последнее время очень сильно мучал вопрос: «Зачем человек живёт?». Как-то обидно стало, сколько-то лет чего-то добиваться, к чему-то стремиться, учиться, трудиться. А потом раз, меня закопали и всё. Для чего тогда прикладывались усилия?
— Интересно. В твоём возрасте и вопрос, над котором бьются не первое столетие. Хотя церковь отвечает на него. А, да, сейчас же все материалисты. Так и что ты надумал?
— Не знаю, как так получилось, но я вдруг увидел всю свою жизнь, что проживу. И увидел не как кино, а как будто прожил сам каждое мгновение. Так. Там я кажется умер в 2044 году. Сейчас 1974. Значит ещё 70 лет.
— 70 плюс 6. Получаем 76 лет. О, да мы с тобой почитай ровесники, я тебя лишь на 5 лет старше. Так как тебя по батюшке?
— Не имеет значения. Это ещё не всё.
Брови бабы Марьи снова поднялись.
— Тогда давай считать дальше.
— Я кое-что помню из двух прошедших жизней. Так немногое, только то, чего хотел добиться и как погиб.
— Погиб? Ты имеешь ввиду ты там умер не своей смертью?
— Да именно так. Поэтому, хоть я и знаю в каком возрасте был там убит, но приплюсовывать эти года, было бы не верно. Тем более, что ни в одной, ни в другой жизни, так и не достиг, чего хотел.
— А в этой жизни, которую проживёшь до 2044 года, достиг?
Ха. Вот это вопрос. А действительно, чего я
