Женщина всучила ему в руки поводок и, сказав: «-Ее зовут Диана», зашла в магазин. «-Зачем мне ее имя?» — подумал призывник, достал смартфон и принялся играть в тетрис при свете витрины. Примерно через час, увлекшись, Живчиков закрыл браузер и потер уставшие глаза. Сейчас он стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу. Рядом смирно сидел пес и, как показалось юноше, не особо переживал долгое отсутствие хозяйки. «-Какая наглость!» — возмущался Живчиков — «-Вот и помогай людям после этого!». И терпение лопнуло. Он привязал собаку и зашел в магазин. Пройдя по всем отделам, он, естественно, никого не нашел. Через десять минут магазин закрыли. Тимур прождал еще час и, наконец, решил уйти, оставив собаку у магазина. Он взглянул на пса, сказал: «-Извини, подруга!», и стал уходить. Пройдя шагов пятнадцать, оглянулся: на опустевшей улице, привязанный, сидел одинокий пес и смотрел Тимуру вслед. Парень почувствовал, что не сможет уйти один. Неведомая сила не позволяла ему сделать это, и он подошел к животине. Та сразу же вскочила, завиляла хвостом, преданно смотря в глаза человеку. Тимур отвязал животное и с ним вместе, не спеша, отправился домой. Добравшись до дома, Живчиков, немного подумав, решительно позвонил в дверь. Ее открыл отец и увидел своего сына с собакой на пороге. Алексей Живчиков посмотрел сначала на своего ребенка в проеме двери, потом на собаку и простонал: «-Боже мой!». Затем он развернулся и крикнул:
— Светочка! Я знал, что это только начало! Пойди, посмотри — наш сынуля пришел домой с каким — то животным, очень похожим на него самого!
С этими словами он освободил проход. В коридоре появилась мать.
— Вы только сначала выслушайте, а потом судите, — попросил Живчиков и шагнул в дом.
Выслушав рассказ о Диане, родители даже похвалили парня.
— Собака будет жить у нас, — сказал отец и пошел спать. Мать вздохнула и согласилась. «-Какие же классные у меня родители!» — подумал Тимур с благодарностью. Настроение было отличным. Уже за полночь парень выключил свет в своей комнате и залез под одеяло. Через несколько минут дверь, ведущая в коридор, приоткрылась и собака, подойдя к кровати, улеглась на коврик. Живчиков вынул руку из — под одеяла и погладил по мягкой шерсти своего нового друга, и вскоре уже сладко спал.
В девять часов вечера следующего дня Тимур развернул серую квадратную бумажку у почтового ящика и прочитал, что в ней написано. Это была повестка из военкомата, в которой говорилось, что ему, Тимуру Живчикову, надлежит явиться в военкомат к десяти часам через два дня. Тимур чувствовал, что его деньки на гражданке сочтены. Но он знал и понимал слово «нужно», поэтому не падал духом. Через пару дней, в десять утра он стоял перед старшиной и крутил свою замусоленную повестку. Тот достал его личное дело из шкафа и после минутного изучения сказал:
— Иди к врачу в сто девятый кабинет, потом ко мне.
Призывник вышел из комнаты и стал искать кабинет врача. Перед дверью с номером «109» Тимур остановился, заправил рубашку и, открыв в кабинет дверь, поздоровался: «Здрасте». За столом сидела средних лет женщина. Она подняла глаза на вошедшего и промолвила, указывая на стул: «-Садись». Полистав дело, спросила:
— Как вы себя чувствуете?
Живчиков состряпал страдальческое лицо:
— Ой, доктор, мне кажется — я не здоров. Вы знаете, горло побаливает, с открытым ртом хожу — насморк, а утром температура была (он поднял глаза к потолку), тридцать семь и восемь. Но принял лекарства жаропонижающие и стало лучше, — закончил уже уверенным голосом.
Каждый здравомыслящий человек должен был понять из сего монолога, что человек сожалеет о том, что он болеет, это его весьма тяготит, но его все же следует лечить. Неизвестно, какие выводы сделал врач в данном случае, только она попросила открыть рот своего пациента, что тот и сделал с легким, но частым покашливанием. Затем она долго его прослушивала, пытаясь услыхать что — то нехорошее в организме молодого человека.
Наконец, врач откинулась на спинку стула, и Живчиков увидел, как ее рука вывела на бумажке в его личном деле следующее: «Практически здоров». На всякий случай парень спросил:
— А что мне делать с больным горлом, насморком, температурой?
— Что делать? Лечить. Впрочем, сходи к главврачу и спроси у него, он тебя тоже посмотрит.
— А у кого спросить? — не понял Тимур.
— Уразгильдяева. Это наш главврач. Дело твое я сейчас ему отнесу. Пошли.
Она встала и вместе с Живчиковым вышла из кабинета. Подошли к комнате главврача и женщина в белом халате, оставив парня ждать ее команды, зашла внутрь. Через минуту она вышла и, бросив юноше: «Заходи», скрылась за поворотом коридора. Живчиков толкнул дверь и шагнул в кабинет. Там сидели трое: двое мужчин и одна девушка. Все трое в белых халатах. Один из мужчин держал в руке дело Живчикова, другой курил в форточку. Тимур спросил мужчину, в руках которого было его личное дело:
— Вы Разгильдяев?
Девушка взглянула на доктора и прыснула в кулак. Мужчина с сигаретой тоже улыбнулся. Живчиков не успел ничего понять: доктор, держа дело открытым, подозвал его к себе и попросил открыть рот. Парню показалось, что доктор вовсе не исследовал его ротовую полость, а только мимолетно взглянул в распахнутый зев и тут же приказал его закрыть. Взяв ручку, он размашисто начертал на личном деле: «Здоров». И, повернувшись к невеселому Живчикову, пояснил:
— А все потому, что я не Разгильдяев, как вы меня обозвали, молодой человек, а — Уразгильдяев! Идите к старшине, — закончил Уразгильдяев! «-А я так понял: спроси у Разгильдяева»! Живчиков через двадцать минут вышел из военкомата, перечитывая полученную повестку. Эта повестка была уже на отправление, на послезавтра. «-Ну, и раздолбай же я! Спроси у Разгильдяева! У Разгильдяева! А он — Уразгильдяев! Упустил я махонькую отсрочку от отправки в армию! Раздолбай! Разгильдяй! Упустил!» — колючая мысль пульсировала в голове обиженного призывника.
Весь вечер Тимур обзванивал друзей, родственников, просто знакомых. Большинство обещало прийти на проводы. На следующий день он помогал родителям в подготовке. Отец и мать отпросились с работы, поэтому были свободны. До глубокой ночи в квартире Живчиковых шла подготовка. На следующий день они состоялись. Звучало много пожеланий, советов, наставлений и предупреждений. Последние гости ушли далеко за полночь…
Рано утром Тимур с трудом открыл глаза: отец трепал его за плечо, приговаривая: «Вставай, пора!». «Это последний день на гражданке!» — вдруг реально ощутил юноша. У изголовья кровати стояла Диана и виляла хвостом. Живчикову — младшему сейчас мучительно не хотелось куда — либо идти, он всем телом и душой ощущал, что это такое привычное домашнее тепло кончается. Кончается его гражданская жизнь, теперь он солдат и он во многом несвободен…
