— Мама, — прошептала она, — что станет с Мишей и папой, если мы будем так далеко, по ту сторону огромного океана?
— Детка, — ответила Надя, — не имеет значения, как далеко мы улетим от них. Они будут с нами, куда бы мы ни уехали… в наших мыслях, наших сердцах.
Теперь красивая женщина в униформе — стюардесса, как объяснила Вале мама, — ходила взад и вперед по проходу, закрывая верхние пластиковые дверцы.
— А сейчас, Валя, ты должна застегнуть свой ремень, — инструктировала ее Надя по-английски. — Вот так… видишь?
Самолет медленно тронулся с места, и Валентина ощутила внезапный приступ тошноты, смешанный с острым чувством утраты. Она проглотила слюну, пытаясь отделаться от этого ощущения. Может, океан не такой уж и большой. Когда-нибудь, непонятно сейчас каким-то образом, она непременно вернется назад в Россию и найдет Мишу, даже если ей придется подождать, пока она вырастет.
Когда они приземлились в аэропорту О'Хара и прошли через таможню, состояние Нади заметно ухудшилось. Ее знобило, она все время кашляла, тяжело дышала, лицо ее побледнело, а щеки, наоборот, ярко пылали.
— Мамочка, — сказала Валентина, забирая у матери их старый, видавший виды чемодан, он был очень тяжелый. — Как ты себя чувствуешь?
— Билеты, — с беспокойством сказала Надя, лихорадочно роясь в сумочке. — Нам нужно долететь до Детройта, Валентина… еще один перелет. У меня есть там подруга Соня, мы вместе танцевали в Большом. Она вышла замуж за богатого американца и живет в замечательном месте, которое называется Блумфилд-Хиллз. Мы остановимся у нее, пока я не найду работу. — Надя остановилась, разразившись сильным приступом кашля. — Теперь пойдем, нужно найти правильный выход.
Ночью их самолет наконец приземлился в ближайшем к центру Детройта аэропорту. Здесь шел сильный дождь. Потоки воды залили взлетную полосу и струились по иллюминатору. Все это выглядело очень мрачно, неприветливо и совсем не походило на страну сказочного света, прекрасных людей, телепрограмм и машин, как когда-то рисовала Надя.
Валентина с тревогой смотрела на мать. Надя проспала весь полет, дышала с трудом.
— Мама? — Она потормошила мать, чтобы разбудить ее.
Надя пошевелилась, тихо застонала и снова стала кашлять.
— Мама! — взмолилась Валентина. — Мы должны выйти из самолета. Нужно позвонить Соне, твоей подруге.
— Да, да, — отозвалась Надя, в замешательстве переходя на русский язык, и снова закашлялась.
Надя, покачиваясь, стояла в телефонной будке, лицо ее так побледнело, что Валентина боялась, как бы с ней не случился обморок.
— Я не могу… номер… не соединяется, — сказала она. Силы явно оставляли ее. — Телефон Сони отключен.
Валентина тоже попыталась набрать номер и получила тот же, записанный на непонятном языке, ответ. Она повесила трубку, внезапная слабость охватила ее. Соня не отвечала. Они остались одни.
— Куда, леди? — спросил водитель такси с кожей цвета черного дерева.
Дождь все еще лил, поблескивая при свете ночных огней у багажного отделения.
— В отель, — прохрипела Надя. Она несколько оживилась, после того как Валентина купила ей бутылочку аспирина в магазине аэропорта.
— Какой отель, леди?
— Блумфилд-Хиллз, — ответила Надя.
К тому времени, когда они добрались до гостиницы «Американа» в Бирмингеме, куда по своему выбору решил отвезти их шофер, Надя поняла, что мама очень больна.
Их комната была огромной, с двумя двуспальными кроватями, каких они в России и не видели. Большой телевизор был подвешен к потолку, стены украшали морские пейзажи, а на полу лежал роскошный голубой ворсистый ковер.
Надя без сил свалилась на кровать.
— Валя, — прошептала она, — принеси мне бутылочку с таблетками, а потом… прими, пожалуйста, теплую ароматную ванну. Мой маленький зайчик, полежи в теплой душистой пене. Это одно из американских удовольствий, тебе следует насладиться им!
Когда Надя услышала шум воды в ванной, она с трудом села и протянула руку за Валиным медвежонком. В ее сумочку были засунуты катушки ниток, иголка и маленькие ножницы, сейчас она достала их, с усилием вставила нитку в иголку и разрезала шов на спине у медвежонка, обнажив тонкий тюль, которым тот был набит.
Мучительный приступ кашля скрутил ее. Когда приступ отпустил, она достала пакет с американскими долларами. После всех расходов на самолет, поддельные паспорта и другие бумаги у нее осталось только одиннадцать тысяч долларов. Их будет достаточно, если расходовать бережно, пока она не найдет свою подругу Соню.
Она вытащила часть тюля и вложила обратно пачку в десять тысяч долларов, оставив тысячу на расходы по отелю, затем снова зашила голубого медвежонка. Это, конечно, всего лишь предосторожность. На случай…
Закончив, Надя снова откинулась на подушки гостиничной постели, черные и белые пятна мелькали у нее перед глазами.
— Валентина, — из последних сил позвала она. — Валя…
Девочка вышла из ванной. Щеки ее раскраснелись.
— Мама! — воскликнула Валентина. — Ванная такая красивая. Стены оклеены цветными обоями, и я насчитала десять полотенец! Там есть даже большое белое полотенце для пола и маленький флакончик с шампунем и…
— Валентина, — прошептала Надя, протягивая руку, чтобы притянуть к себе дочь.
— Мама? — спросила Валентина, встревоженная тоном матери.
— Тише. Я должна что-то сказать тебе… Теперь ты в новой стране, но я не хочу, чтобы ты забыла меня, папу или Мишу… потому что мы всегда будем с тобой независимо от того, куда ты поедешь и что будешь делать.
— Мама? — глаза девочки стали огромными, в них затаился страх. — Мама, ты куда-то уходишь?
— Надеюсь нет, — сказала Надя, тяжело дыша. — Мне бы хотелось быть с тобой всегда. — Слезы побежали по ее щекам, губы задрожали, но она заставила себя произнести, — но если я не смогу… Валя… — Больше она ничего не смогла сказать.
— Мама, мама, мама! — рыдала Валентина, бросившись к матери на грудь.
Мать и дочь прильнули друг к другу, Надя собралась с силами и погладила мягкие красивые блестящие волосы Валентины.
— Моя деточка, моя доченька, моя Валенька, — снова и снова шептала Надя, пока наконец слова не превратились в невнятный шепот. Слова, которые она хотела навсегда запечатлеть в сердце дочери. — Никогда не забывай… Ты сильная девочка… ты найдешь свою дорогу. Ты обретешь любовь, я знаю это. Люби, Валентина, никогда не бойся любви.
ГЛАВА 4
Дождь превратился в изморось, серую и бесконечную.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
