– А чего, собственно, ищем, начальник? – не выдержала напряжения Марго.
– Не твоего ума дела! – рявкнул охранник, с нездоровым интересом заглядывая под кровать Маши. Не найдя ничего важного, он соскочил с места и направился к выходу. Проходя мимо Лизы, он внезапно остановился, оглядел её с ног до головы и, мотнув головой в сторону кровати, спросил:
– Твоя?
Лиза кивнула. Головастик приблизился к её постели. Ухватившись за край одеяла, он сдернул его на пол. Перед глазами присутствующих предстала испачканная кровью простынь.
– Ты, – указав на Лизу пальцем, приказал головастик, – идёшь со мной!
Направив на неё электрокнут, он вывел из камеры Лизу, провожаемую испуганными взглядами сокамерниц.
Охранник провёл Лизу по катакомбам Ферра до узкой, ничем не освещённой комнатушки, завёл внутрь и запер за ней дверь. Лиза осталась одна в кромешной темноте. Поначалу она надеялась, что это пристанище временное и вскоре её отведут на публичное наказание. Но к середине дня надежда на выход из темницы угасла. Живот всё сильнее растягивало, а ноги изрезали полоски стекающей из промежности крови. В попытках найти средство, чтобы хоть как-то её остановить, Лиза внимательно осмотрела комнату. Крохотное пространство оказалось пустым. Лиза обессиленно опустилась на пол возле стены и поджала под себя ноги. Низ живота разрывало от мучительной боли: словно изнутри к ней привязали шнур и изо всех сил тянули за него. Грудь набухла и при отсутствии поддерживающего белья сильно обвисла, причиняя дополнительную боль. Лиза глубоко вдохнула и на выдохе постаралась расслабить мышцы таза. В нос ударил неприятный запах сырой плоти.
«Неужели меня заперли сюда только из-за месячных – подумала Лиза. – Но это же дикость какая-то! Это не моя вина! И разве недостаточно тех болей, что я и так испытываю?» Мысли бушевали, волна гнева захлестнула Лизу. В порыве злости она неистово закричала. Затем билась руками и ногами о стены и пол, пока боль от ударов и хруст костяшек не отрезвили её. Глотая ртом воздух и слёзы, Лиза отчаянно боролась за частички сознания. Мысли накрывали её с головой: «Сколько женщин побывало в этом жутком месте до неё? И сколько будет после? Какие ещё наказания она должна терпеть только потому, что родилась женщиной? Сколько жизней загублено здесь, в стенах Ферра, от несправедливости и жестокости мужчин? Сколько жертв у этой чудовищной машины под названием “Новый закон существования”?».
Она вспомнила, как, будучи подростком, заметила первые изменения в себе: левый сосок на груди подозрительно опух. Она тогда жутко испугалась, но ей даже в голову не пришло обратиться к родителям. Вместо этого она изо дня в день перебирала в голове все возможные причины такой перемены: «Может, ночью её укусил какой-то жук? Или ещё хуже – он проник ей под кожу и теперь там живёт? Или это опухоль, и она скоро умрёт от рака?» Мучения Лизы продлились недолго, пока однажды утром мама случайно не обратила внимание:
– Лиза, да у тебя растёт грудь.
К тому моменту у Лизы набухли оба соска, и она смиренно принимала приближение скорой смерти.
Лиза засмеялась. Какая она была маленькая, какая глупая. Да и сейчас не лучше. Иначе попала бы она в такую ситуацию? Оказалась бы в Ферре и в этой комнатушке?
Стены давили на Лизу. Словно все истории и судьбы, что они хранили, обрушились разом ей на голову, и под завалом этих гнетущих мыслей в Лизе зародилось огромное желание выбраться на волю.
«Чем быстрее это пройдёт, тем быстрее я отсюда выйду», – подумала Лиза. Она сидела, опираясь на стену, одной рукой поддерживая грудь, второй – теребя подол ненавистного серого платья. В какой-то момент Лиза заметила небольшую дырку на нём и с силой дернула подол. Платье с треском разорвалось, оставив в руке тонкую полоску ткани. Лиза скрутила из неё жгут и затолкала в промежность. Это решение немного успокоило её, и ей даже удалось немного поспать. Но к вечеру ткань сильно намокла, и Лизе пришлось заменить её новым лоскутком.
Постепенно крови становилось меньше, а платье всё короче. К моменту, когда в дверях карцера появился охранник, оно едва прикрывало ягодицы. Недовольный головастик отвёл Лизу в душ. Под струей холодной воды и его бурчания она отмыла засохшие следы крови на теле, затем переоделась в новое, ничем не отличавшееся от предыдущего серое платье и, еле плетя ногами, отправилась на завтрак.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Чем ближе Лиза приближалась к столовой, тем больше в нос проникал дразнящий запах еды. Воздух застревал у неё в груди, не давая возможности вдохнуть. Голова загудела, ноги предательски подгибались. Ухватившись пальцами за обшарпанную стену, истощённая Лиза едва удержалась, чтобы не упасть. Желудок, свернувшись в животе тугим змеиным узлом, издал устрашающий вой.
– Иди давай! – рявкнул охранник, ткнув ей в бок не включённым электрокнутом.
Собравшись с силами, Лиза побрела в столовую, где её ждал спасительный завтрак. Игнорируя удивлённые взгляды сокамерниц, она прошла к их столу, приземлилась рядом с Марго и с аппетитом принялась за тарелку склизкой несладкой каши. Девушки переглянулись. Марго наклонилась к Лизиному уху и поинтересовалась:
– Ты как, малышка?
Лиза, оторвавшись от еды, злобно взглянула в ответ и процедила сквозь зубы:
– А как ты думаешь? Я четыре дня ничего не ела. – Молчание накрыло стол. Лиза, расправившись с кашей и перейдя на подсушенный хлеб, возмущённо добавила. – Почему вы мне не рассказали, что эти уроды делают с нами в месячные?
– Мы и представить не могли, что такое произойдёт, – ворвалась в разговор Саша. – Обычно они выдают специальные таблетки: выпиваешь, и за час вся кровь выходит. Приятного, конечно, мало, и боль адская. Но пережить можно. А тут… Мы волновались за тебя…
– К обеду мы поняли, что что-то не так. Стали спрашивать про тебя у головастиков. Но все без толку, – продолжила Марго. – Они молчали, словно хранили государственную тайну.
Девушки, не скрывая волнения, смотрели на Лизу. Та с силой сжимала в руках хлебный мякиш, не решаясь отправить в рот. Крошки падали вместе со слезами друг за другом на поверхность стола.
– Что они сделали с тобой? – спросила Маша.
– Ничего. Просто держали в какой-то комнате без еды, воды и света.
– К тебе… – голос Маши сорвался. – К тебе не приставали?
– Нет. Ко мне никто не приходил.
Маша вопросительно посмотрела на Лизу:
– У тебя хоть кто-то был?
Лиза непонимающе посмотрела на Машу:
– Что ты имеешь в виду?
Маша нервно прыснула и посмотрела на Марго. Лиза тоже перевела взгляд на Марго, которая показывала Маше кулак.
– Ты девственница? – шёпотом поинтересовалась Марго.
Откровенность вопроса смутила Лизу. Лицо её мгновенно залилось румянцем, который ответил красноречивее слов.
– Ясно, – резюмировала Марго. – Это даже хорошо. Значит, головастики тебя и пальцем не тронут.
Марго положила тяжёлую руку на хрупкое плечо Лизы и крепко сжала костлявыми пальцами. Лиза подняла голову и с сомнением посмотрела в ответ. В голове мелькнула пугающая мысль:
– А кто тогда тронет?
Марго приоткрыла рот и округлила глаза: Лиза ударила точно в цель.
– Не думай сейчас об этом, – улыбаясь, сказала Саша. – Главное, что с тобой всё хорошо!
Лиза только открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но прозвучал сигнал, возвестивший об окончании завтрака.
Саша, Маша и Марго облегчённо выдохнули и поспешили покинуть столовую. Лиза последовала за ними, но у дверей её остановил один из головастиков:
– Ты идёшь со мной, – пробурчал он.
Лиза испытала дежавю: руки моментально покрыли мурашки, по телу пробежала мелкая дрожь. Отделившись от толпы заключённых, она безропотно последовала за охранником. К её удивлению, они пошли в противоположную от карцера сторону – в направлении северной башни Ферра. Лиза и головастик поднялись по узкой каменной лестнице и свернули в небольшой коридор на три двери. Пройдя к первой из них и покопавшись в замке, охранник отворил дверь. В нос Лизе ударил стойкий запах старой бумаги и натуральной кожи. Комната оказалась небольшой, но светлой и, на первый взгляд, достаточно прибранной. Справа от входа возле окна стояла кровать, аккуратно заправленная на армейский манер. Рядом с ней размещался большой деревянный стол. На нём одиноко покоились карандаш и чистый лист бумаги. Под столом – тумба с четырьмя ящиками. Стул задвинут по самую спинку. У дальней стены – закрытые на замок комод и высокий платяной шкаф. Возле них полки, забитые под завязку книгами, источающими узнаваемый запах старых страниц. В углу стояла изящная деревянная вешалка для униформы. Над ней на стене – не менее изящный держатель для электрокнута и массивные безвкусные часы. Рядом кривоногое зелёное кожаное кресло с невысокой спинкой и подлокотниками.
