«Майор» тряхнул парня, словно котёнка, отчего тому сделалось совсем худо. Затем свободной рукой пошарил у него во внутреннем кармане и извлёк паспорт гражданина СССР с непривычным дизайном обложки, но удивился лишь про себя. Так же, ловко управляясь одной рукой, раскрыл документ и грустно констатировал.
— Эх, Белов Виктор Андреевич, что же это ты так по — глупому спалился — то, а? Ну чисто детский сад. Что, идём в машину? Твой — то подельник уже там небось сидит, «браслетами» позвякивает. Я ж говорю, от Семёнова ещё никто не уходил.
— Т — т — товарищ майор, — наконец, заикаясь, выдавил из себя фарцовщик. — Может, как — нибудь договоримся? У нас же некоторые с вашими работают, я тоже могу, я всех «центровых» знаю, могу про каждого вам порассказать.
Сказано это было с такой надеждой в голосе, что Кистенёв едва сдержал торжествующую ухмылку. Он поставил фарцовщика на землю, одёрнул на нём джинсовый пиджачок, стряхнул с его плеча невидимую пылинку и с напускной задумчивостью произнёс:
— Значит, готов сотрудничать?
Тот закивал с такой скоростью, что, казалось, его голова сейчас оторвётся от туловища и выкатится из подворотни на тротуар, распугивая прохожих.
— Студент?
— Бывший, — с готовностью сообщил тот. — Так — то я сейчас дворником числюсь. Зато весь день свободен.
— Все профессии важны, все профессии нужны… Ладно, парень ты, я вижу, толковый, и впрямь можешь пригодиться органам. Надо тебе позывной что ли придумать… А, ну раз Белов, то и погоняло у тебя будет Белый. Понял?
— Да — да, Белый, — снова закивал тот. — Меня и в школе так звали.
— Ты, Витя, давай — ка собери деньги и положи вон в ту сумку, что бросил твой подельник. Давай сюда, — Кистенёв повесил сумку на плечо. — Сколько здесь? Четыреста пятьдесят? То есть брал штаны по полтора косаря? Деньги пойдут как вещдок, а штаны можешь себе оставить, толканёшь кому — нибудь по двести, а то и по триста, не знаю уж твоих расценок. Фирма́ как — никак, верно? Кстати, что можешь сказать про этого типа, который сейчас под присмотром Семёнова томится в ведомственной «Волге»?
— Володя — дальнобойщик, я с ним в прошлом году познакомился, он тогда в Швецию ездил, а в этом году в ФРГ, привозит оттуда фирму́ и кое — какую технику. Я у него шмотки в основном беру, они быстрее уходят и гемора меньше.
— А где живёт этот Володя, знаешь? Это я так, на случай, если он начнёт упорствовать на допросе.
— Точного адреса не знаю, но он недавно хвалился, что купил квартиру в кооперативном доме на Каланчёвской, на третьем, как он сказал, «еврейском» этаже. Да там вроде бы один только кооперативный дом, 9—этажка с голубем мира на торце.
— Номер телефона его знаешь?
— Нет, он мне сам всегда звонил, когда возвращался из поездки с товаром.
«Это хорошо, — подумал Кистенёв. — Значит, Белый не сможет позвонить ни ему, ни его родным».
— Семья у него есть?
— Вроде бы говорил, что в разводе. Но точно не скажу, вдруг он с какой — нибудь… это самое… сожительствует.
— Понятно… Ладно, пока перепишу твои паспортные данные, и заодно скажи номер своего домашнего телефона.
Тут он вспомнил, что ни блокнота, ни ручки при нём нет, не просить же у фарцы, смешно будет выглядеть. А вот в айфоне записная книжка есть, и туда пока вполне можно вбить всю нужную информацию.
Когда Белый увидел, как у «майора» в руках загорается экран какого — то непонятного прибора, то слегка опешил. Подобного ему ещё видеть не доводилось. Когда же тот начал тыкать по загоревшимся на экране клавишам, изумлению фарцовщика не было предела.
— А что это такое, товарищ майор? — осторожно спросил он.
— Это? Это новая разработка отечественной радиоэлектронной промышленности. Пока выдают только старшему командному составу комитета госбезопасности. Забудь, что видел.
— Есть забыть, — почему — то по — военному ответил успешно откосивший от службы в армии Витя.
Сохранив запись, Кистенёв выключил смартфон и сунул его обратно в карман. После чего аккуратно, но уверенно взял завербованного фарцовщика за отворот пиджака и, глядя тому в глаза, медленно и негромко произнёс:
— О том, что здесь было — никому ни слова. Я позвоню, когда ты мне понадобишься. А в том, что понадобишься — в этом можешь не сомневаться. А теперь ступай.
Проводив сутулую спину быстро удалявшегося парня тяжёлым взглядом, Игорь Николаевич Кистенёв направился в сторону автобусной остановки, по дороге разменяв десятку путём приобретения в ларьке «Союзпечати» шариковой ручки и блокнота, куда намеревался переписать данные Виктора Андреевича Белова. Взял заодно и сегодняшний, по словам пожилого киоскёра, номер «Советского спорта». Из даты на газете он выяснил, что на дворе 14 сентября 1973 года. Ну хоть какая — то определённость.
«А ведь мне сейчас 4 года, — подумал банкир. — Прикольно было бы махнуть в родной город, поглазеть на себя мелкого… Хотя пока не до того, есть более насущные дела».
Игорь Николаевич в ожидании идущего в сторону площади трёх вокзалов автобуса размышлял, что на месте этого Володи он бы ударился в бега или лучше залёг на дно, переждав, пока всё не уляжется. Но оставался шанс, что запасной хаты у этого дальнобойщика нет, поэтому не лишним будет покараулить его возле того самого кооперативного дома. Лишние свидетели ни к чему.
9—этажное строение с мозаичным голубем на торце, державшим в клюве веточку какого — то растения, он нашёл довольно быстро. Оно одно гордо возвышалось над плотно примыкавшими друг к другу старинными особняками. Три подъезда, причём никаких тебе домофонов и консьержей. Нам каждом из этажей по четыре квартиры. То есть 12 квартир, в каждой из которых мог бы обитать Володя — дальнобойщик.
Кистенёв поднялся этажом выше и нажал кнопку звонка слева от обитой дерматином и не оборудованной глазком двери. Время рабочее, но, быть может, в какой — нибудь из квартир обнаружится живая душа.
Ему повезло с первой попытки. Изнутри послышались шаги, дверь распахнулась, и взору новоиспечённого «майора» предстала рыхлая тётка бальзаковского возраста с накрученными на бигуди пергидрольными волосами, в коротком халате выше колен, открывающем любопытному взору полные целлюлитные бёдра. Следом на Кистенёва пахнуло жареными котлетами, отчего он испытал лёгкую ностальгию: так же пахли котлеты в его детстве, когда их на чугунной сковороде жарила мать. Игорь Николаевич весьма живо представил, как на зубах похрустывает тонкая коричневая корочка сочной котлеты, и рот его тут же начал наполняться слюной.
— Здравствуйте, девушка, — улыбнулся банкир как можно более обворожительно. — Друга своего ищу, приехал к нему в гости из Пензы, а адрес и телефон в поезде потерял. Знаю только, что живёт в 9—этажном доме на Каланчёвской, то есть, скорее всего, именно в этом.
— Зовут — то как? — хмуро спросила женщина, на которую ни обращение «девушка», ни ослепительная улыбка незнакомца, судя по всему, не произвели ни малейшего впечатления.
— Володька, он дальнобойщиком работает, в капстраны ездит.
— Ясно, — теперь её упитанная физиономия искривилась в презрительной ухмылке. — Подо мной его квартира, 45—я. Спекулянт ваш Володя, да ещё и блядей водит. Милиции на него нет.
С этими словами она захлопнула дверь перед носом «друга из Пензы», отсекая заодно и аромат жареных котлет. Кистенёв хмыкнул и спустился этажом ниже. В двери 45—й квартиры глазка тоже не оказалось. Правда, таковой имелся в двери квартиры напротив, но хотелось верить, что в дневное время там нет излишне любопытных жильцов.
Нажал кнопку звонка, однако никаких звуков типа трели или мелодии изнутри не услышал. Похоже, звонок не работает. Тогда он уверенно и даже настырно затарабанил в дверь. Прошло, наверное, с полминуты, прежде чем с той стороны раздался настороженный голос:
— Кто?
— Кто — кто — конь в пальто! — добавив визгливости, ответил Кистенёв. — Ты чего, паразит такой, делаешь, а?!! Ты ж заливаешь нас! У нас ремонт только недавно был, а щас с потолка в ванной капает, белить заново придётся!
