– Здравствуйте, к вам можно?.. – спросил Виктор.
Башманов после небольшой паузы удивленно уставился на него поверх очков. Получилось это у него очень натурально. Не знай Логинов, что медсестра предупредила больного о посетителе, он бы, пожалуй, даже поверил.
– Ну, раз пропустили, значит, можно! – кивнул Башманов. – Здравствуйте! Прошу!
Павел Андреевич сел, свернул газету и положил на тумбочку. Очки он также снял. Логинов отодвинул стул для посетителей и, подобрав полы хрустящего халата, сел напротив него.
– Чему обязан? – спросил Башманов, продолжая играть недоумение.
– Полковник Логинов! Управление по борьбе с терроризмом!
– Ясно… – презрительно искривил нижнюю губу Башманов и перевел взгляд на газету. Лежала она так, чтобы Виктор мог прочитать англоязычный заголовок статьи: «ФСБ – дубинка Кремля». – Получили задание своих коллег выгораживать?
Логинов спокойно смотрел на Башманова и молчал. Пауза затянулась, и Павел Андреевич, в конце концов, был вынужден поменять свою эффектную позу. Повернувшись, он спросил:
– Почему вы молчите?
– Я, Павел Андреевич, офицер управления по борьбе с терроризмом. И моя работа заключается не в том, чтобы кого-то выгораживать, а в том, чтобы спасать жизни людей – вне зависимости от того, кто они…
– Так, значит, вы пришли меня спасать?..
– Можно и так сказать, – серьезно кивнул Виктор. – А можно сказать и по-другому: просто наше управление привлекли к расследованию, и мы стараемся честно выполнить свою работу, то есть найти и обезвредить преступников…
– И как успехи?.. – саркастически улыбнулся Башманов.
– Пока не очень, – признался Виктор. – Именно поэтому я к вам и пришел… А насчет вашего сарказма… Один из моих подчиненных, стараясь раскрыть нападение на вас, получил сегодня ночью многочисленные травмы и угодил в больницу. Далеко не такую комфортабельную, Павел Андреевич…
– Вы хотитет меня разжалобить?
– Нет. Конечно, это наша работа. Никто не заставлял нас ее выбирать. И мы не требуем, чтобы вы нами восхищались. Но на элементарное уважение вправе рассчитывать. Не так ли?
Башманов промолчал. Виктор продолжал:
– Поверьте мне, мы отрабатываем различные версии, Павел Андреевич. Однако интуиция подсказывает мне, что следствие пока чего-то не видит… Одним словом, вы не могли бы еще раз рассказать мне со всеми подробностями, как все произошло?..
Башманов страдальчески поморщился.
– Я понимаю, что для вас это мучительно, – кивнул Логинов. – Но это в ваших же интересах. Поймите!..
Башманов опустил голову и некоторое время раздумывал. Потом проговорил:
– Не знаю почему, но я вам верю. Это случайно не вас в девяносто шестом президент награждал в Екатерининском зале Кремля орденом Мужества по закрытому указу? Там еще пианист был этот, как его…
– Случайно меня, – посмотрел в окно Виктор. – Адельянц его фамилия. В смысле пианиста.
– Значит, я не ошибся, – сказал Башманов и зажал руки между коленями, как будто ему вдруг стало холодно. – Хорошо. Я расскажу вам, как это было…
20
– Ясно, – сказал Логинов. – И они вообще ничего не говорили?
– Нет! В том-то и ужас. Они были как киборги в этих своих масках…
– И между собой? – на всякий случай спросил Виктор.
– Нет… – покачал головой Башманов, передернув плечами.
Его взгляд был устремлен в угол, лицо словно искажено судорогой.
Башманов снова переживал самые ужасные секунды своей жизни. Логинов сказал:
– Ну что же, тогда…
В этот момент не слышавший его Павел Андреевич вдруг дернул головой.
– Хотя… Постойте… – зашевелил он губами. – Да!
Логинов осекся и замер. Башманов прищурился и проговорил:
– Когда я уже лежал, один из них сказал… вернее не сказал, а-а… негромко крикнул: «Жалеешь?!»
– «Жалеешь?..»
– Нет, скорее «Жалеешь!» Не с вопросительной интонацией… Да, точно, – наконец перевел взгляд на Логинова Башманов. – Он крикнул: «Жалеешь!» Мол, давай, действуй!
21
Логинов прямо из ЦКБ позвонил Сапунову, чтобы сообщить о разговоре с Башмановым, но ни один телефон следователя не отвечал. Это могло означать только одно: Сапунова в очередной раз выдернули к начальству. Логинов посмотрел на часы и вдруг подумал, что нужно бы пообедать, пока есть возможность…
Двигаясь в потоке машин, он автоматически крутил баранку, в голове же крутилось это «Жалеешь!» Впереди показалась внушительная пробка. Логинов свернул, чтобы ее объехать, и совершенно случайно оказался возле рынка. На его задворках выстроилась куча машин. За ними кружком стояло несколько кавказцев.
Логинов ехал довольно быстро. Неожиданно на дорогу выскочила бездомная собака. Прямо под колеса. Логинов среагировал мгновенно. «Ауди» взвизгнула тормозами и встала как вкопанная, но собаку все-таки задела. Чуть-чуть.
– Твою мать! – выругался Виктор.
Собака, скуля, бросилась к рынку. Она слегка прихрамывала, но отделалась легко. Логинов тронул «Ауди» с места.
Кавказцы повернули головы и что-то загалдели. Логинов уловил всего два слова: «тухш» и «джалеш». Он не был силен в чеченском, но в командировки в Грозный ездил часто. Смысл фразы был то ли «чуть не убил собаку», то ли «я бы убил эту собаку…»
И тут Виктора осенило. Он быстро оглянулся на кавказцев. Судя по всему, это были владельцы торговых точек. И среди них были чеченцы. То ли тоже владельцы, то ли их помощники – по бизнесу и, так сказать, безопасности…
А ведь напавшие на Башманова явно не были профессиональными боевиками, работающими на одну из криминальных группировок. Иначе Павел Андреевич навряд ли спасся бы. И один из них крикнул «Джалеш!» То есть «Собака!» А Башманов принял это за «Жалеешь!»
Повинуясь неожиданному порыву, Логинов сбросил скорость и стал высматривать место для парковки. Пристроить «Ауди» удалось только в конце квартала. Логинов закурил и пешком вернулся к рынку. Несколько минут спустя он уже заглянул в милицейскую каморку.
Офис был небольшой, но отделанный со вкусом, под «еврик». За столом восседал огромный русоволосый милиционер в новенькой форме и, барабаня пальцами по столу, угрюмо смотрел сквозь прикрытое жалюзи окошко на рыночную толчею. Подбородок стража порядка был выбрит неровно, лицо выглядело страдальческим. Логинов с ходу понял, что терзает хозяина каморки извечный русский вопрос: похмелиться или все-таки дотерпеть до вечера…
– Привет доблестной милиции! – с едва заметной ухмылкой поздоровался Логинов, прикрывая за собой дверь.
Милиционер недовольно повернул к нему голову. Впрочем, для того чтобы понять, ху из Виктор, ему потребовалось всего мгновение. Затем хозяин кабинета неожиданно легко для своих габаритов поднялся.
– Всегда к услугам органов! Прапорщик Борейко!
– Полковник Логинов! – пожал Виктор протянутую руку.
– Прошу! – кивнул прапорщик.
В этот момент за дверью раздались шаги, в кабинет просунулся какой-то мясник в фартуке с пакетом:
– Тимофеич, я вот тут для тебя…
– Я занят! У меня санинспектор! Не видишь, что ли?
– Извиняюсь, извиняюсь!.. – мясник тут же закрыл дверь.
– Боятся? – хмыкнул Логинов.
– Уважают… Так чем могу помочь, товарищ полковник?
– Присаживайся, Тимофеич, – махнул головой Логинов, вытаскивая сигареты. – Можно?..
– Само собой! – сказал прапорщик, выуживая откуда-то белую итальянскую пепельницу с черной крышкой-решеткой.
Виктор кивнул и сказал, прикурив:
– Дело такое… У тебя на рынке кавказцы торгуют?
– Торгуют.
– И чеченцы, я так понял, имеются?..
– Так точно, имеются, товарищ полковник. Но немного. В основном – даги и ары.
– И что, много чеченцев?.. – спросил Виктор.
– Да я не считал, но если надо, могу… – вздохнул прапорщик и посмотрел на Логинова страдальческим похмельным взглядом – мол, не томите, товарищ полковник, свой я, в доску, не видите, что ли. – Или вам конкретно кто-то нужен?
– Конкретно – имеется ориентировка на двух мужчин. По вооруженному нападению. Оба высокие, крепкие, но не толстые…
– Так, а насчет морды лица что?.. – немного растерянно поскреб подбородок Борейко.
– Насчет морды лица ориентировка умалчивает. В масках они были. Но один из них вроде бы крикнул: «Джалеш!»
– Думаете, чеченцы?.. – сразу сориентировался прапорщик.
– Предполагаю…
За дверью снова послышались шаги. Прапорщик повернулся и рявкнул:
– Занят я!
Едва приоткрывшаяся дверь тут же захлопнулась. Логинов продолжил:
– Единственная реальная зацепка – одного из них позавчера вечером сильно укусила за руку собака.
– Угу… – снова потер подбородок прапорщик. Его лицо стало осмысленным, теперь на нем не было и следа похмельных страданий. – Значит, двое, крепких… Вы это, минут пять-десять можете посидеть, пока я обернусь?
